Меня пробрали дрожь и озноб – я начал догадываться о сути произошедшего.

– Доктор, – позвал Димон из своего угла, – кажется, от вашего теста у него что-то переклинило...

– Да, по всей видимости, – пробормотал Пономарев. – Технология еще сырая... Видимо, для некоторых разновидностей психики она категорически не подходит...

Вся злость, весь кураж и энергия как-то разом из меня испарились. Зато захлестнули слабость и апатия.

Мне что, все привиделось, как в советском фильме про путешествие во времени? Пригрезились два месяца путешествия в Поганом поле? Но ведь все было так реалистично! И долго... И много...

– Сколько времени прошло?.. – спросил я тихо. – С тех пор, как мы приехали сюда? А, Димон?

– Да получаса не прошло...

– Мне примерещилось... – неохотно признал я, но оборвал сам себя: – Или прямо сейчас я снова в квесте!

Слабость как рукой сняло. Это все объясняет! Я снова каким-то образом попал в квест!

– Чего? – не понял Димон.

Ну конечно, подумал я. Меня снова затолкали в квест. Излучение башни Князьграда подействовало через нейрочип, и меня перемкнуло. Наверное, я лежу сейчас на краю воронки от взрыва и грежу Эрой Тельца... Если это так, то квест долго не продлится – я скоро умру.

Я закрыл глаза и снова безуспешно порылся в сознании в поисках допартов. Краем уха слышал, как доктор велит очухавшимся лаборантам умыться и привести себя в порядок. Нападать они больше не намерены. Поняли, что я больше не буду буйствовать.

Ну, и что мне делать? Как выбраться из квеста?

Хотя... зачем выбираться? Рано или поздно веселье закончится. Квест не вечен.

Как и жизнь...

– Я хочу уйти отсюда, – заявил я.

– Конечно, – с готовностью согласился доктор Пономарев. – Тест вы не прошли, так что... договор заключать мы не будем.

– Это уж разумеется, – ядовито проронил я. – Не желаю видеть вас никогда.

– Значит, вы не собираетесь подавать на нас в суд?

Вопрос меня удивил. Вроде это я тут разбуянился, и по-хорошему подавать в суд или, как минимум, вызывать ментов больше пристало потерпевшим лаборантам.

Димон снова подал голос из угла:

– Не исключено, его здоровью нанесен непоправимый вред...

Но замолк, наткнувшись на наши с Пономаревым взгляды.

– Никаких претензий, – сказал я Пономареву. – Обоюдных. Правильно?

Лаборант с разбитым рылом (сейчас в ноздрях у него торчали ватки) злобно поглядел на меня.

Но Пономарев как ни в чем не бывало ответил:

– Никаких. Замнем это дело. Это было недоразумение. Я также обещаю переделать алгоритм теста, чтобы ничего подобного впредь не случилось. И... мы оплатим вам моральный ущерб...

Все-таки его беспокоила вероятность того, что я подниму шум из-за не вполне законных экспериментов.

А мне было все равно. Если я в квесте, то он – часть иллюзии. Если это реальность, то...

То Поганое поле, выходит, иллюзия? Часть моего электрического сна под электродами?

Стоит признать, что Поганое поле намного более фантастично, чем этот унылый скучный мир. Там есть Уроды, Лего и волшба. А здесь – судебные иски и криворукие горе-экспериментаторы.

Я поманил пальцем Димона.

– Пойдем. У тебя крутой электронный ключ, без которого на лифте не подняться.

Но Димон не спешил ко мне подходить.

– Да не ссы. Морду бить не буду. Пока что. Отвезешь меня до хаты.

– В смысле, до дома? До твоей квартиры?

– Да.

***

По дороге мы почти не разговаривали.

Только в самом начале поездки Димон, выруливая с парковки, произнес небольшую эмоциональную речь в собственную защиту:

– Клянусь, Олеська, я не в курсе был, что их тест такое говно! Мне сказали: все полный о’кей и тип-топ. Никаких траблов! И деньжат подзаработает твой кореш. Так что не было у нас уговору тебе мозги поджаривать!.. Могли бы и в суд... Эти парни не любят шум, зелененькими отслюнявили бы извинения, хандред персент, клянусь тебе!.. Эй, слушай, может, тебе врачу показаться?

Я устало отмахнулся, и Димон заткнулся.

Остаток дороги я пытался переварить то, что переварить человеческий ум не в состоянии. Я не верил, что Поганое поле примерещилось. Точно также я не верил, что моя жизнь в Эру Тельца (или эпоху буржуев) – это квест-иллюзия.

Так где же я? В реальном мире или вымышленном?

Я мрачно смотрел через лобовое стекло на оживленную улицу, прохожих, машины, броскую рекламу. Стоял жаркий летний денек.

Шум автомобилей, гудки, человеческие голоса – весь этот звуковой винегрет был до боли знакомым и реалистичным...

Как и пение цикад вечерами в Поганом поле, и свист ветра, и гул электрических движков моего бедного мусоровоза...

Когда мы подъехали к многоквартирному дому, где я снимал “хату”, события Поганого поля начали быстро тускнеть в памяти и уже не представлялись реальными. Это был будто очень подробный и интересный сон.

В квартире все оставалось без изменений. Да и какие изменения могут произойти спустя пару часов моего отсутствия?

Некоторое время я бегал по комнате туда-сюда. Потом улегся на кровать, не переодевшись. Вспоминал Киру, затем Бориса.

В ушах прозвучал его сорванный бас:

“Ты больше никогда не увидишь мою потаскуху-сестру. Никогда!”

Я больше никогда не увижу Киру. И высокотехнологичную Республику Росс. И становище Отщепенцев на берегах бурного Танаиса. Никогда мне не ночевать под звездным небом в центре световой гирлянды, не отбиваться от Уродов и не охотиться на Лего.

Все же действительность – она здесь. Она тусклая, рутинная и скучная до зевоты.

Внезапно стало так плохо, что захотелось выть.

И жрать.

Поесть захотелось, между прочим, невероятно сильно, и я окончательно убедился, что все приключения в Поганом поле мне привиделись за полчаса лежания на кушетке.

Встав, я прошел в тесную кухоньку и заглянул в холодильник. Там одиноко лежали кусок краковской колбасы, сыр и полбатона. Я схватил эту снедь, торопливо порезал ножом (слишком хрупким и тонким после “гришана”) и слопал, запив водой из-под крана.

Я ковырял в зубах, когда запищал мобильный телефон в кармане брюк. Я не сразу догадался, что это за звук. Отвык от телефонов. Неудобная это штука – гораздо лучше иметь нейрочип с допартами связи с искусственным интеллектом...

На телефон пришло сообщение от моего банка: мой счет пополнен на 2000 евро с карты другого банка.

Пономарев!

Хорошая новость.

Настроение после перекуса и пополнения счета улучшилось.

Я снял рубашку и полюбовался на себя в зеркало в прихожей.

Волосы непривычно короткие, и вместо бороды, которую впору заплетать, – щетина. Но торс бугрился мускулами, которых раньше не было. Эй, не накачали ли меня какими-то гормонами, от которых мышцы растут, как от стероидов? Не слышал, чтобы на свете существовали такие стероиды, от который мускулатура становится рельефной за полчаса. Или я и раньше был мускулистым, просто не замечал?

Или попросту забыл?

Зачесалось предплечье. Розовое раздражение никуда не исчезло. Оно смахивало на легкий ожог.

Пока я разглядывал это пятно, в глаз попала пылинка, и я заморгал. На крохотное мгновение почудилось, что я вижу Знак. Но он тут же пропал.

Самовнушение...

После душа я переоделся и пошел шляться по городу без определенной цели. Было немного за полдень. В НИИ мы с Димоном отправились ни свет, ни заря.

Я неторопливо и задумчиво шел по тротуару. Постоянно казалось, что над головой вот-вот пролетит тачка...

В каком-то бутике я купил темные очки с овальными линзами. Подумал: отращу, пожалуй, волосы и бороду. С ними привычнее. Глядишь, и допарты подключатся.

Ноги сами привели меня в один из крупных ТРЦ. Бабки у меня были, можно и в кафешке позаседать, на людей посмотреть да в себя окончательно прийти. Я расположился на втором этаже, за столиком на двоих у перил, за которыми открывался вид на зал первого этажа и широкие автоматические стеклянные двери. Там суетились люди – взрослые, детишки, девчонки...