Да, поезд сбрасывал скорость, местность перестала расплываться в виде мутных горизонтальных полос, а редкие облака зависли на одном месте – прежде они уплывали в сторону неспешно, но неумолимо.

– Предлагаю перекусить, – сказал я, улыбнувшись. – Раз мы тормозим, значит, скоро остановимся, и начнется какая-нибудь движуха. Сейчас как раз самое время поесть как следует.

Мы поели. Вместо ложек и вилок пришлось использовать палочки наподобие китайских, но соединенных пружинкой, так что обошлось без особых мучений. В меню входили пюре, кусочки чего-то, похожего на мясо, хрустящие соленые хлебцы, зелень в виде листьев салата и мягкой капусты, которую я, в сущности, не узнал – белокочанная, пекинская, цветная или какая-то иная это была капуста? Еще мы решили попробовать крупные горошины, по вкусу сладковато-соленые, мучнистые и пряные, вполне съедобные.

Когда мы торопливо доели все эти росские кулинарные изыски, поезд окончательно остановился на берегу большого озера. Я не почувствовал ни движения, ни торможения. В принципе, поезд мог бы остановиться гораздо быстрее, если не мгновенно, и это никак не отразилось бы на пассажирах. Замедление движения, очевидно, было связано с чем-то другим – например, чтобы позволить нам полюбоваться местностью.

Еще из купе я разглядел в центре озера два небольших островка, на которых виднелись постройки. С берега к островкам вела понтонная переправа.

На “нашем” берегу рос лесок. В его глубине возвышался пятиметровый забор из рифленого листового железа и как попало валялись старые вагоны с железнодорожными контейнерами. Весь этот хлам зарос кустами и молодыми деревцами.

Между лесочком и тем местом, откуда начиналась переправа, кто-то соорудил страшноватое подобие росского поезда. В качестве материала использовались ржавые куски металла, доски и кирпичи. Однако сомнений сооружение не вызывало – это пародия именно на гравитационный поезд Республики Росс.

– Что это такое? – спросил я Габриэля, когда мы вышли в коридор.

Тот усмехнулся. Ответить не успел, поскольку его опередила Кира:

– Карго-культ!

– Верно! – произнес Габриэль. Он не восхищался знаниями Киры – просто констатировал факт.

И ушел вразвалку в своей хамелеонской мантии.

Кира обратилась ко мне:

– Когда-то очень давно примитивные племена на островах Тихого океана получали подарки от белых людей, которые прилетали на вертолетах. И стали делать из деревьев и камней свои вертолеты – летать они, конечно, не летали, но дикари верили, что так они притянут настоящие, и подарков станет больше... Как-то так. Симпатическая магия во всей красе. Вера в то, что похожие вещи и действия притягиваются и влияют друг на друга.

– Как вуду? – брякнул я. Про карго-культ я впервые слышал.

– Да, как вуду. Это тоже симпатическая магия.

Россов ждала делегация на берегу – группа из двух десятков человек обоего пола. Россы в количестве девяти человек вышли из вагонов. Мы вышли тоже. Среди четырех знакомых россов появилось еще пятеро неизвестных, но внешне сильно не отличающихся: такие же пафосные попугаи.

На нас с Кирой они смотрели без интереса – наверняка видели нас через прозрачные стены. Или использовали какие-нибудь скрытые камеры.

На встречающих красовались типичные славянские наряды в виде подпоясанных рубах, длинных сарафанов, венков на волосах и прочих вышиванок.

Вперед вытолкнули испуганную, но улыбающуюся девушку в сарафане с подносом, на котором лежали хлеб, маленькая чашечка с солью и крынка с каким-то пойлом. Возле девушки стоял и угодливо кланялся нам белесый мужик лет пятидесяти.

– Рады приветствовать наших благодетелей! – возопил он с придыханием на тру-ру, но с сильным акцентом, проглатывая целые слоги. “Благодетелей” он проговорил как “благ’дет’лей”. Возможно, это был дефект речи самого белесого, но что-то мне подсказывало, что это очередной говор Поганого поля.

Встречающие не могли похвастать татухами и длинными волосами. В-токов, характерных для волшбы, я не чуял. Не Отщепенцы.

– Где они? – нетерпеливо спросил один из россов, брезгливо отведав хлеб с солью.

Местные расступились, открыв проход к сараю из рифленой жести и старого шифера. Это был даже не сарай, а наспех сколоченный амбар, способный защитить содержимое от дождей, но не холода. Благо, в этих местах климат тропический.

Когда открыли сарай-амбар, я увидел в нем с десяток байков, если не больше. Старых, бензиновых, прямиком из эпохи буржуев. Среди байков затесался один квадроцикл. Все эти музейные экспонаты пребывали в хорошем состоянии.

Россы, как дети, забежали в сарай и принялись любовно поглаживать байки. В сарае было жарко и душно, сквозь щели просачивались желтые лучи, в которых летали пылинки.

– Как же я люблю этот раритет! – протянула лысая Лиин на тру-ру. – Этот рев двигателя, эту вонь! Этот риск свернуть себе шею!

Я покосился на нее. Все-таки россы извращенцы.

Симботы вынесли пластиковые на вид ящики из вагона и вручили аборигенам. Те слезно поблагодарили россов.

Белесый, которого звали Эмиль (или Емеля, как я прозвал его про себя), бдительно следил, как ящики погрузили на широкий плот, чтобы затем транспортировать на заселенный остров. Убедившись, что все идет как надо, Емеля вернулся к господам.

– Нынче ночи темные, месяц совсем еще молодой... Нечисть бесчинствует, на зоне даже днем опасно...

Габриэль пренебрежительно процедил:

– Ты считаешь, Эмиль, что нам нужно освещение? Я прямо сейчас вижу, как выглядит твое сердце с печенкой!

Емеля поежился, а улыбка стала жалкой.

– Однако ж... Мой долг предупредить... как бы оно не вышло, худое-то...

Но Спикер Секции Буфер отмахнулся от него, как от назойливого комара. Кое-кто из туристов-россов, включая Моник и Лиин, уже завели байки и рассекали поблизости.

Габриэль обратился ко мне:

– За этим забором зона – так мы называем территорию древнего завода и огромной промышленной свалки, которую сподобились соорудить наши несознательные предки. Когда возникло ПоПо, в зоне завелась Погань. Местные ухитрились истребить бо́льшую часть Уродов, но с Лего не справились, и просто построили вокруг стену. По каким-то причинам Лего и сами не желают покидать пределы зоны. Думаю, стена им не помеха... Как бы то ни было, мы иногда приезжаем для экстрима: ночью охотимся на Лего. Озерные люди готовят нам встречу, а мы даем им кое-какие подарки.

“Подачки”, – мысленно поправил его я.

Габриэль прищурил желтые глаза:

– Пойдешь с нами?

– На охоту за Лего? – удивился я.

– Да! – оживленно сказал росс. – На этих древних раритетных байках, с древними же автоматами и факелами! Рев мотора, грохот пушек, чад факелов – это так... так дико и прекрасно! Иногда мне хочется пожить в те далекие времена и испытать подлинный вкус опасности!

– Договорной войны с Отщепенцами вам, получается, мало? – осведомился я.

– Не мало, – хмыкнул Габриэль. – Просто одно и то же приедается. Война войной, а охота охотой. Ну, так как? Ты с нами?

Узна́ю побольше о Лего, подумал я. Заодно проверю свои боевые навыки. Подействует ли моя волшба на Лего?

Я кивнул:

– С вами.

Вмешалась Кира:

– Я тоже!

– Как угодно, – равнодушно сказал Габриэль. – Но байк у вас будет один на двоих. Лишних нет. Хотя... берите квадроцикл – на нем все равно никто не любит ездить – не такой драйв.

– Зачем тебе это? – прошептал я ей на ухо, когда росс отошел.

– Я любопытная, – сообщила Кира. – Мне интересно, как происходит охота... и что такое эти Лего.

Помолчав, добавила:

– Когда-нибудь в будущем я напишу летопись... Она будет называться “Хроники Поганого поля”. И там будет только правда – то, что я пережила сама. И эта книга заменит все те бесполезные тома, в которых много слов и мало смысла.

– Для полноценной книги надо пересечь поле вдоль и поперек, – сказал я.

– А мы чем занимаемся? Я думаю, это знак судьбы, хотя я не особо верю в судьбу. Я встретила тебя, а у тебя, извини, шило в заднице – не можешь сидеть на месте, даже если в этом месте тебя кормят, поят и обхаживают две прелестные служанки... В мужья ты не годишься – слишком много в тебе авантюризма, а вот в попутчики для долгих странствий – вполне себе.