Это Сашка сказал не случайно. Если этот Мердок вдруг решит его захватить, то теперь не осмелится, опасаясь скорого появления его личной сотни.

— Ваша светлость, располагайтесь в моем замке до приезда ваших гвардейцев.

— Спасибо, барон. Я здесь заночую, но утром поеду дальше. Спешу в Гендован. Не соблаговолите за труд, если мой барон Краст меня не застанет в вашем гостеприимном замке, направьте его мне вслед. Да, кстати, нельзя ли у вас будет прикупить коня и кое — какое оружие для меня. Вы, думаю, обратили внимание, что с оружием у меня проблемы? Я за все готов щедро рассчитаться.

— Ну что вы, милорд. Сам знаменитый Ксандр Ларский… хотя, извольте. Много с вас не возьму. Что именно вам требуется?

— Меч, секира, кинжал, конь, пожалуй, и все. Хотя нет, еще кольчуга.

— Все это у меня найдется. Продавать я не собирался, но для вас это сделаю. Оружие у меня хорошее, покупал дорого, денег не жалел.

— Я вам все возмещу, барон.

— Хорошо… Но вот кольчуга… То, что носят мои солдаты — это не кольчуги, куча старого железа. А моя кольчуга для вас будет слишком широка.

— Жаль, конечно, я думал…

— Хотя, постойте. Это сейчас я раздобрел, годы, сами понимаете, а вот в молодости был таким же стройным, как вы. Правда, ее я берегу для сына, но он еще мал. Сейчас гостит у барона Растрека, отца моей супруги. Подрастет, придется покупать заново…

— Я оплачу стоимость новой кольчуги для вашего сына.

— Очень хорошо, милорд. Когда желаете осмотреть оружейную? Завтра?

— А зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сейчас?

— И то верно…

Сашка посчитал, что вооружиться лучше сегодня, не известно, что будет завтра. Поэтому они втроем спустились на первый этаж в оружейную комнату барона Мердока. Оружейная богатством выбора не блистала. Точнее, наоборот. Качество оружия было ужасным, чувствовалось, что весь этот железный хлам держался для раздачи местным крестьянам на случай осады замка. Самый лучший меч из числа имеющихся уступал любому мечу парней из его личной сотни. Но хоть какой — то — и то лучше, чем никакой. Секира была всего одна и совсем не двуручная, к которой привык Сашка. С кинжалом дело обстояло получше, даже можно было выбирать. Зато кольчуга, которую барон носил в юности, оказалась весьма неплохой, да и размер почти подошел.

Цену барон запросил, как минимум, вдвое превышающую их реальную стоимость. Ладно, пусть подавится. Велев своему солдату взять отобранное, барон повел Сашку и Акси показывать комнату, где они остановятся на ночлег.

— Барон, но здесь одна кровать. Прикажите принести еще одну.

— Я думал… Хорошо, милорд.

Когда они остались наедине, Акси скомандовала Сашке:

— Снимай куртку и рубашку, показывай спину… Хорошо же тебя оглоблей приложило!.. Не дергайся, давай разомну. Как еще перелома нет.

— У меня крепкие кости. А ты молодец.

— С чего бы?

— Как ты того кинжалом. Не ожидал. Я думал, что мне конец. Ох!

— Не дергайся, сейчас легче будет. Мягче буду делать.

И действительно, пальцы Акси вдруг стали мягкими и очень теплыми. Если бы Сашка был котом, он замурлыкал бы от удовольствия. Он чувствовал, что одновременно приходит какое — то умиротворение, но при этом в его тело вливается сила, энергия. Хотелось так лежать бесконечно долго, целую вечность. Акси, низко склонив голову над ним, тихо дышала ему в ухо. Сашка вдруг изогнулся, повернув голову, и неожиданно для себя поцеловал Акси в правую щеку.

Поцеловал, не отнимая губ и ужасно боясь, что прекрасная картина разрушится. Но Акси не дергала щекой, не отстранялась, не ругалась, только ее пальцы на его спине вдруг замедлили свои движения, стали еще более мягкими и нежными. Сашку охватило чувство, никогда им не переживаемое. Он даже не подозревал, что такое возможно. Его губы скользнули чуть дальше и дотянулись до губ девушки. И она его поддержала, пальцы ослабели, зато ее руки обняли его плечи. Сашка взглянул в ее глаза и целиком растворился в них. Когда наваждение прошло, он с удивлением обнаружил, что они лежат обнаженные на кровати. И им хорошо, очень хорошо…

Утро они, конечно, проспали. Сашка в первые часы после пробуждения витал в облаках, а когда пришел в себя, уже была вторая половина дня. Ехать на ночь и неизвестно где ночевать? Нельзя. Посчитав, что известия о нем до Гендована дойдут еще не скоро, выезжать из замка решил следующим утром. К тому же Акси его в этом поддержала, сказав, что ему сейчас в первую очередь требуется отдых.

Наскоро высидев с бароном обед, они с Акси с нетерпением возвратились в свою комнату. И все началось снова. Как же он раньше жил?! Какой же был дурак! Ведь ему этой осенью должно исполниться восемнадцать лет. И не знать, что есть на свете такое блаженство! Хотя, где бы он смог раньше увидеть Акси? Акси — она его? Да, его! Моя Акси!

На ужин идти совсем не хотелось. Какой же этот барон бессердечный! Второй раз присылает человека с приглашением. Ладно, надо идти. Тем более что Сашка вдруг почувствовал зверский аппетит. Заодно и с бароном нужно договориться, что они завтра уедут. Куда? Конечно же, в Гендован. Хотя на самом деле ехать туда было нельзя. Нельзя — значит, поедем не туда.

Утром, проснувшись спозаранку, Сашка чувствовал себя совсем разбитым. Отдохнул, получается. Хотелось вновь забыть обо всем, видеть перед собой только Акси, ее зеленые глаза. Но ведь он с ней не расстается, будет и дальше вместе. До конца жизни. Как хорошо!

Одевшись и наскоро перекусив, они спустились во двор. Здесь ему подвели проданного бароном коня. Хоть здесь обмана не было. Конь и в самом деле хорош! С трудом взобравшись на него, а Акси на своего коня, они выехали в открывшиеся ворота, направив свое движение на север. Через полтора десятка верст должен быть поворот на восток, дорога, хоть и плохонькая, зато ведущая на земли Амариса.

Местность пошла холмистая, рощи деревьев перемежевались с раскинувшимися по разные стороны дороги деревнями, хуторами, время от времени вдали можно было увидеть стоящие на возвышенностях замки. В течение дня несколько раз сделав привал, уже ближе к вечеру путники подъехали к придорожной харчевне.

С трудом сойдя с коней, прошли в зал. А что, не так уж и плохо. Получше, чем было на том постоялом дворе, где на них напали. Харчевня, видать, пользовалась спросом — еще не вечер, а половина мест занята. Публика самая разнообразная, даже два наемника сидят за одним из столов. Кстати, а откуда они здесь? Солдаты местного феодала? Надо бы узнать — после позавчерашнего приключения Сашка стал осторожным.

Сев за свободный столик в углу, Сашка и Акси принялись ждать. Почти тотчас же прибежал короткостриженый парень — значит, из свободных.

— Что желает милорд? — с подобострастным поклоном спросил он.

А что тут удивительного? Одежда у Сашки была хорошая, правда, куртки под кольчугой почти не было заметно, зато видна хорошая и добротная кольчуга. Кинжал — тоже. Вот меч, правда, подкачал, но его в ножнах не видно — а ножны не такие уж и плохие. Вполне приличные ножны. Одним словом, Сашка вполне соответствовал виду не бедствующего аристократа. Красивая девушка с ним, возможно, вызывала вопросы. Кто она ему? Но эти вопросы оставались невысказанными — кто же в здравом уме станет их задавать?

— Мяса, овощей, вина — все лучшее. Фрукты тоже давай. И сладкой воды.

— Всё исполню, милорд.

Пока слуга, или кто он хозяину харчевни, бегал с заказом, Сашка опять позабыв всё на свете, любовался Акси. Девушка тоже отвечала тем же. Наконец, принесен и заказ. С трудом оторвавшись от приятных мгновений, Сашка тихим голосом спросил у слуги:

— А эти двое солдат, они кто?

— Не знаю, господин, только перед вами приехали.

— Так они не местные?

— Нет, господин, в первый раз вижу.

— А откуда приехали, с какой стороны, знаешь?

— Видел, господин, с восхода приехали.

Значит, со стороны Амариса. Все же лучше, чем если бы они были из Гендована. Хотя Амарис, хоть и союзник Ларску, но толку от него никакого… А ведь они родственники. Наверное, отец и сын, настолько похожи. Сашка время от времени бросал на них взгляд и к удивлению заметил, что солдаты тоже им заинтересовались. А вот это уже не очень хорошо. С чего бы? На всякий случай Сашка ножны передвинул таким образом, чтобы можно было без задержки выхватить меч. Хотя лучше воспользоваться секирой. Эх, жаль, что это не его любимая двуручная.