— Нет, спешить не надо. Уже наступает зима и если осада затянется, то это пойдет на пользу Шелваку. И надо дождаться, когда гарнизон в замке уменьшится. Не будет же Ларск вечно держать там столько солдат? Они же объедят там все. Шелвак сам будет рад, когда ларские солдаты его покинут. Дождись весны.

Известие, что предстоящий поход на северные земли не состоялся, быстро облетело весь столичный графский город. Кто — то огорчился, а кто — то вздохнул с облегчением. Торговцы и маркитанты были не в восторге от этого известия. Их кормят и, кстати, кормят хорошо походы. Цены можно ломить, пока войско идет по собственной земле, но когда оно переходит вражескую границу, солдаты и офицеры уже вполне могут обходиться без услуг торговцев. Свиней и куриц на захваченных землях хватит не только на аристократов и дворян, но и на простых солдат, заметно изменив традиционное меню в виде солдатских каш.

Но торговцы отнюдь не спешат покинуть военный лагерь. Сейчас для них наступает пора больших денег. Серебро и медь, награбленное на вражеской земле, надежно покоится в офицерских и солдатских кошельках. Но помимо звонкой монеты есть то, что не унесешь в солдатских мешках. Вот это — то и спускается за четвертую, а то и пятую часть. А при отступлении можно скупить товар даже в десятую часть дешевле. Война — золотое время для таких торговцев.

А вот владельцам гостиниц и постоялых дворов, мясникам и булочникам походы как раз не выгодны. Город начинает пустеть, ведь большая часть их постояльцев и покупателей уходит в поход. Город, конечно, не остается без защиты, но все дело в том, что оставшиеся в городе офицеры и солдаты давно имеют собственное жилье, а их жены нередко содержат какую — нибудь лавочку, помогающую сэкономить лишние денежки.

Лакасский баронет Корс, мужчина в полном расцвете сил, был явно обрадован известием о сорвавшемся походе. Об этом он узнал еще раньше, чем ему об этом сообщил каркельский барон Свиряк, вернувшийся в расстройстве из графского замка. Стянув походное одеяние, он сразу же прошел в гостиную, где его уже ожидал Корс.

— Милорд, позвольте принести вам мои сожаления. Как же так получилось, что его светлость Аларес отказался от похода?

— Ах, дорогой баронет, кругом измена, кругом!

— Так значит, теперь похода не будет?

— До весны точно, а то и до лета. Аларес сказал, что мы можем возвращаться по своим замкам.

— Жаль, конечно, жаль. Но ведь поход все же будет, нельзя же оставлять замок в руках Ларска? Мой друг, надеюсь, вы останетесь у меня в доме до начала похода?

— Нет, Корс, нет. Я и так в Каркеле пробыл почти… надо же, три месяца! Как же быстро время летит. Мы ведь с вами познакомились пять седьмиц назад, и я принял ваше любезное приглашение погостить в вашем доме. Нет, скоро заметет дороги, надо возвращаться.

— Что же, жаль, очень жаль. Впрочем, ваш роскошный замок разве может сравниться с моим маленьким домом.

— Не такой он и роскошный.

— Вы скромничаете, барон. Насколько я наслышан, ваш замок замечателен. Жаль, что я не смог убедиться в этом лично.

— Почему жаль? Мой друг, я приглашаю вас к себе!

— Вы очень любезны, барон. У меня здесь еще есть дела, а впрочем, какие могут быть дела, если столь прославленный барон королевства меня приглашает в свой замок. Я еду, милорд!

— Тогда готовьтесь, я намерен выехать завтра утром!

— Непременно, мой друг. А знаете, сейчас мне пришла в голову одна мысль. Мы ведь поедем по восточной дороге?

— Конечно, не делать же крюк!

— Милорд, вы мне сами говорили, что в двух верстах от этой дороги есть обходный путь, и он как раз идет через места, по которым бежал пиренский герцог сто с лишним лет тому назад.

— Да, это так.

— Не будете вы так любезны, показать мне те места?

— Я готов, баронет. Но что вы хотите увидеть?

— Насколько мне известно, только вы и ваш род еще помнит путь, по которому отступали солдаты Черного Герцога. Мой прадед принимал участие в их преследовании и погиб где — то в тех краях. Мне хотелось бы отдать долг памяти моему предку.

— Я понимаю вас, баронет. Это благородное желание, но как вы найдете его могилу? Или вы просто хотите проехать по тем местам?

— Да, вначале проехать, а потом, если вы не возражаете, я бы там, на ваших землях, все же попытался отыскать место последнего уединения моего предка.

— Попытайтесь.

— Я вам признателен, барон…

Во второй половине дня, когда Корс остался один, он поднялся на верхнее чердачное помещение своего дома, где его дожидался человек в дорожной одежде.

— Завтра, после моего отъезда, можешь отправляться обратно. И передай его сиятельству герцогу, что я выезжаю на искомые земли. Перекопаю все подозрительные места. А там — что получится.

— А как к этому отнесется барон?

— Этот дурак считает, что я буду искать могилу моего предка. Поэтому ничего не заподозрит. Ночевать буду в замке барона. Да и не только ночевать. С рытьем земли вполне справится Казьмир, с ним будут землекопы.

— Хорошо, милорд…

Корс был доволен, как пошло дело. Манипулировать людьми оказалось совсем не сложно. Зорг, действительно, был настоящим мастером. Правда, тому не посчастливилось два года назад в Гендоване, но, тем не менее, он смог скрыться, хотя и разыскивался всей гендованской стражей. Скрылся и вернулся в Пирен. Эти два года Корс и еще несколько человек учились у Зорга. И вот первое самостоятельное поручение Черного Герцога пошло как по маслу.

Ранним утром следующего дня из восточных ворот Каркела выехало семь всадников, а двумя часами позже в ту же сторону направилась подвода с пятью мужчинами, внешний вид четверых из них и их инструмент выдавал в них людей, связанных с земляными работами. Пятого же человека, занявшего лучшее место, вполне можно было принять за зажиточного горожанина.

И если всадники вполне успевали добраться до замка барона Свиряка еще до наступления сумерек, то люди, находящиеся на подводе, ехавшей с более медленной скоростью, остановились на ночевку на постоялом дворе, удачно попавшемся им по дороге. Утром следующего дня мужчины наскоро позавтракали и двинулись дальше. Не доезжая немного до владений барона, на месте, где с дороги ответвлялась даже не дорога, а по сути, тропинка, подвода остановилась, съехав немного с обочины, а мужчины не спеша перекусили. Закончив с едой, подвода осталась стоять на месте.

Через пару часов впереди показался скачущий всадник. Зажиточный горожанин быстро соскочил с подводы и направился в его сторону. Всадник, немного не доехав до подводы, дождался слегка запыхавшегося горожанина, который поклонился прискакавшему аристократу.

— Добрый день, милорд.

— Как добрался, Казьмир?

— Все нормально, милорд.

— Это хорошо. Рейти на постоялом дворе еще не появлялся?

— Нет, милорд.

— Ну, ладно. Сегодня землекопы не понадобятся. Пусть возвращаются обратно. А ты пойдешь со мной. Покажу тебе владения барона и то место. Только, боюсь, что барон и сам точно его не знает. Поэтому работы будет много. Вам нужно до морозов и снега определить все интересные нам места и успеть часть из них проверить. А потом придется палить костры, оттаивать землю.

— Милорд, если подвода уедет обратно, то как мне вернуться? Темнеет быстро.

— Не бойся, обратно довезу до постоялого двора, успеешь засветло.

Аристократ, а это был баронет Корс, не обманул. Но это было уже позже, а сейчас Казьмир с трудом поспевал за конем своего господина. Две версты дались ему с трудом. Дождавшись, когда Казьмир откашляется и отдышится, Корс показал своему спутнику на поле, раскинувшееся перед ними.

— Вот здесь пиренская сотня была настигнута большим отрядом союзных герцогов. Три подводы, каждая охраняемая десятком солдат, помчались вперед, расходясь в разные стороны, а остальная часть неполной сотни повернулась к врагу, задерживая его и предоставляя ушедшим возможность скрыться. Полегли все пиренские солдаты, но всадники и три подводы успели уйти. Где — то только через час или два оставшаяся в живых группа врагов пустилась в преследование. Одна из подвод вместе с десятком солдат сумела вырваться и достичь Пирена. Другая была настигнута остатками гендованской сотни и полностью вырезана. Третью догнали, но пиренцы сумели отбиться. Из десятка оставалось в живых четверо, двое были серьезно ранены. Понимая, что им не спастись от преследователей, они выгрузили с подводы сундук и закопали его примерно на глубину двух третей человеческого роста у большого дерева. Что стало дальше, неизвестно. Но никто в Пирен не вернулся.