А это значит, что очень важно перетянуть Ван Чена на свою сторону. Если заблокируем врагам самые крупные порты, у гостей из-за моря останется всего один, глубоко на юге. Замучаются сюда добираться. Но сначала надо прояснить другой вопрос.

— Предположим, что твои дяди проигрывают и лишаются власти. Что делаешь ты?

— Тоже, что и все годы прежней Великой Войны, — он поставил пустую кружку на блюдечко. — Мы закрываем границы для всех, кроме торговых караванов. Закрываем порты для всего, кроме грузов с зерном. И это зерно будем продавать империи, чтобы она не умерла с голода.

— Практично, — сказал я. — И я не против. Только имей в виду, что когда они полезут к нам и получат по первое число, ты будешь вызывать раздражение, а то и ненависть своим нейтралитетом.

— Разве?

— Тебе не простят, что ты собрался отсиживаться и наживаться на других. Может быть, кто-то даже захочет вмешаться в твою торговлю. Ведь у тебя Исполинов нет, а обычная армия будет обескровлена. А у империи будут свои дела, ведь война затянется надолго.

Ван Чен выпучил на меня глаза.

— Так что тебе выгодно, чтобы мы победили, — продолжил я. — А для этого не обязательно отправлять свои войска. Можно помочь и другими способами.

— Я учту, — сказал он. — Я сказал всё, что хотел, так что отправляюсь домой.

— Лучше тебе остаться здесь, — я поднялся, и он следом со мной. — Мне ещё не хватало, чтобы дяди убили тебя на границе, и обвинили в этом меня. Ты здесь в гостях, пока не закончится первая атака. Чувствуй себя, как дома, и наслаждайся северным гостеприимством.

Сначала Ван Чен собрался было спорить, но промолчал. Я вышел и отдал приказы о его охране. Защищать его должны не хуже, чем Тихонова. Провокация и в самом деле возможна, а ещё одна кровная месть — чересчур.

Если он не врёт, то атака начнётся завтра в шесть утра. Время на подготовку есть. Сначала флот обстреляет оборонительную линию на юге, сам оставаясь вне зоны действия нашей береговой артиллерии.

Но даже крупные орудия не смогут серьёзно повредить крепкие орудия и башни. Так что бой будет яростным.

Если получится прорваться через линии, армия Бинхая и интервенты атакует берег. Часть орудий сможет их обстрелять, но не все. Самые крупные пушки заперты в крепких бункерах. Там лучше защита, но из-за этого они могут наводиться только на море.

Я отправился продолжать осмотр. У нас ещё есть две ригги класса «Эквит» с торпедным вооружением. Но они малополезны, если не покажется флот в прямой видимости. Да и их цель — скрываться от прямого огня, потом выйти и выпустить торпеды по подошедшим слишком близко кораблям.

Шагоходы старые, но не ржавые. Я проверил оба. У обоих уже привычные всем сотки, по три пушки на каждой машине. Нет главного калибра, но есть торпеды и по две ракеты класса «Чистилище». Они такие же мощные, как Преисподняя, и ещё можно их направлять с помощью радиосигнала.

Придётся этим старым шагоходам поучаствовать в бою.

Я спустился из второго и посмотрел на экипажи. Первые пилоты — старики, но вторые ещё молоды. Один парень учился в академии, другой постарше, я его не видел раньше.

— Ригги в хорошем состоянии, — сказал я. — Им требуется текущий ремонт, но займётесь им потом.

— Так точно, господин генерал, — усатый морщинистый старик в кожаной куртке с меховым воротником откашлялся. — Эти старухи ещё покажут своё.

— А это нужно демонтировать! Убьёт вас самих, если сработает.

Я показал на короткие металлические трубки, усеивающие поверхность ноги вокруг люков. Старая система с патронами. Если к риггам подберётся пехота, чтобы проникнуть внутрь, первых смельчаков сметёт волна рубленой свинцовой картечи.

Но эта система защиты настолько ненадёжная, что бывали частые ложные срабатывания. Тогда гибли пилоты или механики, да и вообще все, кто мог оказаться рядом. А умелый экипаж слишком важен для нас.

— Принято, — пилот нахмурился.

— Лучше полагайтесь на маневрирование и строй, и не давайте пехоте подобраться к вам близко. Так надёжнее. Будет возможность, откалибруйте потом, в нормальных условиях. Сейчас — снять!

Механики приступили снимать опасную защиту. А мне теперь наконец-то можно познакомиться поближе с Уланами.

Видел их только издалека. Они ниже Паладина раза в два. Метров пять в высоту, и то в основном за счёт ног. В грубую квадратную кабину едва влезало всего два человека, и то они сидели чуть ли не друг на друге.

— Пять штук, — низкорослый капитан в чёрной шинели, командующий боевой пятёркой малых ригг, показывал свой отряд. — Купили в Бинхае несколько лет назад, чтобы освоиться. Но это просто как ходячие танки, не более того.

Ноги малых шагоходов длинные, за счёт этого такая высота. Пять штук, но зато ими управляла не знать, как большими риггами, а обычные военные, как панцирниками.

За счёт массовости могут принести какую-то пользу. Но по отдельности… Каждый большой шагоход даже в одиночку был грозным оружием. Как боевой корабль, он с дистанции мог накрывать огнём большие площади и проламывать оборону.

Уланы же были способны действовать только в больших группах. Я залез в один, с трудом протиснувшись на место стрелка. Голова едва не соприкасалась с потолком. Плечо упиралось в казённую часть пушки.

Мне, привыкшему к просторным кабинам больших шагоходов, стало неуютно. Не, я бы тут долго находиться не смог. Да и броня тонкая, пробьёт даже мелкое орудие.

Это действительно напоминало панцирник, у которого вместо гусениц были механические ноги. Одно короткоствольное орудие 152 миллиметра, одно длинное 75 миллиметров, автопушки и пулемёты.

— Они же строят под себя, — сказал капитан, протискиваясь на сидение водителя. — А они там в своём Бинхае ниже нас ростом, им тут нормально.

— Броня держит? — спросил я.

— Так себе, — капитан постучал по броне изнутри. — Что-то крупное пробьёт запросто. Зато у них их полно. Штук сто, говорят. А то и больше. И Копья, если поставят их… ничего хорошего для больших шагоходов не будет.

Меня эти машины не впечатлили, по чертежам было другое впечатление. Даже сто штук — это просто более опасные панцирники. Зато управляли ими не дворяне. Плюс можно ставить Копья. А ещё — не нужны были свечи с духами предков, которых тоже осталось мало.

Кстати о свечах. Военный священник уже начал вести службу. Ему особо ничего и не нужно, ведь свеча предка есть в Эквите. Это сразу и походный алтарь, можно сказать.

Хорошо хоть, что в бою к шагоходу относятся, как и должны относиться к боевой машине, а не к священной реликвии.

Вокруг Эквита собрались механики и пилоты. Когда я подошёл, служба уже закончилась, бородатый священник в военной шинели просто что-то рассказывал, размахивая руками.

— В былые времена духе предков были могущественными, — говорил он низким густым голосом. — У них могли попросить изменить погоду, вызвать дождь или наоборот, отогнать ливни или снег.

Снег снова пошёл. Редкие снежинки, которые больше раздражали. С моря дул холодный ветер, пытавшийся сорвать с меня фуражку.

— Можно было попросить что-то очень серьёзное, предложив свою кровь, тело и душу. Тогда предок обязан был исполнить такую молитву. Но тогда, говорят, души менялись местами.

Шею начало тянуть. Это дёргался амулет Катерины Громовой, который она снова всучила мне при нашей последней встрече. Говорила, что пригодится.

Хотя понятия не имею, зачем. Но во время отступления через горы он помог засыпать ущелье. Может быть, поможет сейчас?

Я взял его в руки. Стекло тёплое, внутри горел слабый огонёк. Но нет каких-то отрывистых образов, которые я видел в прошлый раз.

К вечеру я закончил осмотр обороны. Уже утром ждём гостей. С моря, с суши и наверняка с воздуха.

Мне сделали штаб в старом бункере под землёй. В маленькую холодную комнатку с зелёными стенами поставили обогреватель, принесли стол с картой, провели проводку.

Даже есть чайник и раскладушка в отдельной комнате, с тонким матрасом и шерстяным одеялом. Тут же собирался штаб из офицеров, с которыми мне предстояло работать.