— Полетели уже, — я показал на машину. — Раньше долетим, раньше сделаем все дела, раньше вернёмся.

Остальные три машины были на дежурстве, они вылетели на разведку. Далеко они не отлетали, старались оставаться вблизи наших позиций. Если враг отправлял свои крылолёты наперехват, летуны возвращались под защиту противовоздушных пушек.

А вот эта машина, предназначенная для метания бомб, пока стояла без дела, поэтому я её и взял. Ещё одну сбили во время штурма Мардаграда. Ей управлял сам Ермолин, но он смог выжить и приземлиться на парашюте.

Он открыл мне дверь и только потом сел сам. Я осмотрел пульт, с кучей манометров, тумблеров и кнопок. Почти как на риггах. На лобовом стекле осталось несколько отверстий от пуль, следы прошедшего боя. Их едва заделали.

— Вам повезло, капитан, — сказал я. — Могли же вас расстрелять, пока вы спускались с неба.

— Никто бы меня не расстрелял, — он засмеялся. — У нас же свой кодекс чести. Если кого-то подбили, то он спокойно спустится до земли. Я же знаю всех, кто летает с той стороны, и меня они знают. Мы же вместе были в лётном училище.

Ермолин начал переключать тумблеры. Раздался протяжный треск, запахло горелым игниумом. Винты, установленные на крыльях, защёлкали и начали вращаться, всё быстрее и громче.

— Но не волнуйтесь, генерал! — продолжил капитан, крича, чтобы я его услышал. — Это не мешает нам выполнять свою работу! Это же лучшая работа во всей империи!

В кабине было холодно, поэтому я оделся так тепло, как мог. Толстую шубу напялил поверх мундира, взял шарф и варежки.

Теперь даже было сложно вращать головой. Но как Ермолин работал со своим крылолётом, меня интересовало, и я засмотрелся. Он хорошо знал своё дело, управлялся не хуже, чем Марк с шагоходами.

Уже через несколько секунд мы быстро помчались по дороге. Нас начало подбрасывать. Капитан потянул на себя рычаг, и мы начали взлетать.

Я посмотрел в окно. В животе в этот момент стало неприятно. И почему-то в коленях появилась какая-то слабость. Нехорошее чувство. Мы поднимались всё выше, и наши жизни теперь зависели от работы этой машины.

Не, это не по мне. Я привык передвигаться на шагоходах. Там всего метров десять над землёй, ну или двадцать-двадцать пять, если это Исполин.

А сейчас мы забрались уже на добрых метров триста, а потом и ещё выше. Начало закладывать уши. Стало совсем холодно.

Мы летели в полной темноте, ведь всё ещё шла Ночь. Внизу видно огни вокруг штаба, а там дальше длинные оборонительные линии. Можно разглядеть силуэт озера Айнала с одной из выходящих с него рек.

— Я, кстати, слышал, — сказал Ермолин, когда мы окончательно выровнялись. — Что раньше у пилотов ригг тоже был подобный кодекс.

— Какой кодекс?

— Ну, когда Великие Дома только-только начали грызню между собой, пилоты первое время сражались иначе. Не стреляли в кабины, не использовали Копья, ну и прочее. А потом что-то всё поменялось.

— Может быть, так и было, — я пожал плечами, хотя в этой здоровой шубе движение почти незаметно.

Когда ещё воевал я, никто особо не рассматривал тактику боя ригг против других ригг, кроме меня. Да и все шагоходы строились только в империи, в Нерске, если быть точнее.

Никто же и никогда не думал, что начнётся гражданская война на несколько десятков лет.

Я изучал теоретическую возможность таких боёв и как можно было одним шагоходам сражаться против других. И это пригодилось, ведь Дом Накамура захватил за годы оккупации пятнадцать боевых ригг.

Их использовали против нас. Мы смогли подбить три, ещё одну они бросили. Остальные вывезли за море, когда оккупанты отступали. Они до сих пор в строю, Марк сражался на одной из них.

— А быстро они, — сказал Ермолин. — Летал над ними всего неделю назад, ничего такого ещё не было. Уже всё отстроили.

Далеко впереди, показались огни восточной оборонительной линии. Она более удобная для отражений атак, чем западная. Слишком сложный здесь рельеф.

Даже если враги смогут высадиться в Челюстях, им всё равно придётся заняться штурмом этой линии, она перекрывала единственную доступную дорогу через горы от Челюстей к озеру. Но лучше бы эту высадку отбить.

Но и тем, кто придёт с юга, не будет легко. Атаковать врагу придётся через достаточно узкий коридор среди гор, которые перекрывают очень мощные укрепления.

— На карте это большая река, — капитан усмехнулся, показывая на узкую полоску замёрзшей воды.

— Эти карты рисовали ещё при Таргине Великом. Всё устарело.

Когда-то она была судоходной, а теперь стремительно высыхала. Скоро от неё останется тонкий ручеёк. Наверное, связано с тем, что основной поток воды из озера уходил в реку Сильва.

Удобный рельеф местности не повод ослаблять оборону. Там дальше граница с Бинхаем. Если они всё же решатся напасть на нас, то этот коридор — одно из двух направлений для атаки.

Другое — то, куда я летел прямо сейчас.

Озеро осталось позади. Мы летели через горы. Впереди море и знаменитые Челюсти. Скоро мы должны их увидеть.

Я достал фляжку с ещё тёплым чёрным чаем, отхлебнул немного и поработал с картами. Потом подремал, запахнувшись в шубу плотнее. Когда проснулся, увидел, что мы уже почти достигли пункта назначения.

На востоке влияние Ночи не такое сильное. Чем дальше мы летели, тем серее становилось небо. Можно было разглядеть землю, долины, леса. И прибрежную линию впереди с оборонительными укреплениями.

Здесь вместо тёмной ночи сумерки. Всё равно темно, читать не выйдет. Но после долгого нахождения в холодной зимней тьме даже это казалось приятной сменой обстановки.

На восточном побережье было не так холодно. Снега почти нет, да и кое где ещё видна зелень. Но как я помнил, здесь была другая беда — постоянный холодный дождь и дувший с моря не менее холодный сырой ветер.

Впереди стали видны сами Челюсти: цепи скал, растущие из воды и выступающие далеко в море. Как зубы, верхние и нижние, а эта бухта — словно огромная раскрытая пасть.

Никаких кораблей, вторжение ещё не началось. Это радовало. Но, если начнётся, Ищейка и Катафракты прибудут только завтра. Придётся справляться силами тех, кто здесь находится.

Это единственное возможное место для высадки с моря на сотни километров вокруг. Остальные места покрыты прибрежными скалами. Естественая крепость.

Другое такое место — порт Дакун к югу отсюда, это уже Бинхай. Если их Наблюдатель не присоединился к войне, то врагам снова придётся захватывать Челюсти с моря.

А это сложно. Хотя тогда у них получилось, и они засели здесь на годы. Именно сюда им прибывали подкрепления. Здесь же прошла моя самая первая большая битва, когда я уже командовал целой квадрой.

И здесь же, если вспомнить историю, ещё задолго до моего рождения впервые применили торпеды. А через полгода Старый Герберт, мой шагоход, участвовал в своём первом сражении.

Тогда он уничтожил купленный за морем бронепоезд и разгромил панцирники армии Небожителя Натейра. Жаль, что не получилось взять старичка для очередной битвы. Дух предка в свече наверняка был бы рад вспомнить былые времена.

Мы пошли на посадку. По радио удивились нашему прибытию, но разрешили сесть. Ещё никто не знал, что на борту крылолёта нахожусь я.

Пока снижались, я разглядел линию береговой обороны. Ничего не поменялось. Всё те же толстые башни с крупнокалиберными орудиями, их даже стало больше. Укреплённые бункеры поменьше, с пушками и пулемётами.

Вот только где войска, ожидающие нападения? Им же передали, чтобы повысили боеготовности. О высадке мы пока не упоминали, я опасался утечки и что враг будет в курсе, что мы знаем его планы.

Но никого, будто все спали, хотя сейчас утро.

Две ригги класса Эквит находились рядом с ангарами, хотя должны быть ближе к морю. Эти шагоходы я не считал, когда прикидывал, какие силы находились в моём распоряжении.

Просто у них вместо орудий главного калибра находились аппараты для пуска торпед. Если было нужно, они просто подходили к воде, и пускали торпеды по кораблям.