И тут же пошёл на всплытие, чувствуя как добыча болтается на длинном поводке.

— Ты это хотел предложить вождю вместо большой рыбы? — равнодушно поинтересовался стоящий на берегу Каналоа, когда я перебросил ему каракатицу.

— Нет, — помотал я головой, — не это… Хотя согласись, за демона бездны легко прокатит? — нашёл я в себе силы пошутить.

— Конечно. Это же он и есть.

— Ага, — кивнул я. — Вечером его и съедим.

— Зачем, у нас ещё есть рыба?

— Да хрен его знает, сколько у нас хорошей погоды, и сколько продлиться следующий шторм. Так что запасы лучше поберечь.

В следующий нырок мне даже каракатица не попалась, и я отковырял пару крупных раковин. Тут, на глубине они и правду были весьма представительными — тарелки сантиметров по тридцать. Ух, с неё будет мяса! Это не перловицы, как семечки щёлкать.

Потом опять была каракатица. Каналоа молча принял добычу.

Ну а следующим был тунец.

Он вышел на меня из сгущающейся синевы немного в стороне, на одной со мной глубине. Тело среагировало само — доворот, я буквально выбросил руку вводя упреждение. Дистанцию не высчитывал, пара подстреленных до этого каракатиц сыграла роль пристрелки, так что ничего прикидывать не пришлось.

Пальцы прижали скобу. Руку дёрнуло отдачей. Я успел заметить как гарпун, метнувшийся вперёд к довольно крупной, наверно не меньше полутора метров рыбе, пропал чуть позади отливающих металлом жаберных крышек. Кажется, я даже увидел облачко выброшенной крови!

В следующий миг тунец развернулся в глубину!

Приготовиться успел — тоже развернулся, раскинулся поперёк… Но рывок быстро мчащейся туши весом под тридцать, а то и более кило всё же оказался силён! Сначала мне опять чуть не оторвало руку, хоть я это и ожидал.

А потом со звуком лопнувшей струны порвался не самый тонкий наш линь!

Выходил, что называется «на зубах», специально целясь в край песчаной ступеньки. Как когда-то, ещё с Хеху в голове. Видимо под конец всё же отключился, так как пришёл в себя уже на песке, под внимательным взглядом Каналоа.

Осмотрелся. Вокруг правой кисти розовый след от страховочной петли. Плечо побаливает. А так — жив, здоров. Но больше я в тот день соваться в воду не решился.

Костёр освещает низкий свод пещеры — соорудили что-то вроде очага из камней. Дым вытягивает — я проверял, хоть и очень незначительная тяга, но есть. На костре Каналоа готовит сегодняшний ужин — пришлось опять показывать ему как разделывать каракатиц, а с устрицами он уже знаком неплохо.

Я валяюсь на новеньком бамбуковом топчане — настолько уже руку набил в изготовлении плетёной мебели, что могу продавать её.

Ну что, Скат, подведём итоги?

Что хорошего? Во-первых, в тунца я попадаю. Во-вторых, судя по рывку, гарпун фиксируется в туше. То есть удержать и вытянуть мы его сможем. Если…

А теперь о плохом. Мне нужен очень крепкий линь. О-о-очень крепкий. А все наши самодельные верёвки — или толстенные грубые канаты, предназначенные лишь брёвна или балки вязать, или рвутся. Нужно, ой как нужно выходить на местного производителя — рыбаки снастями пользуются поколениями, они просто обязаны набить руку в изготовлении хороших верёвок.

Во-вторых, как удержать такую тушу? Это даже хорошо, что линь порвался, а если бы нет? А если бы мне попался тунец килограмм под сто? Ведь так бы и утащил меня в глубину!

Значит надо, первое — бить наверняка! Чтоб с первого же выстрела убивать тунца наглухо, не оставляя ему шанса. Второе… Мне нужен буй. Точно! Нужен буй, к которому я и буду привязывать линь. Пусть попытается утащить на дно буй. Даже если получится, по крайней мере, я сам не пострадаю.

— Скат, иди есть, — подошёл ко мне Каналоа.

— Да, сейчас. Иду, — у меня в голове крутилась мысль на счёт того, из чего делать «поплавок» — или связку кокосовых орехов, предварительно вылив из них сок и загерметизировав латексом, или хорошо зарекомендовавший себя бамбук. Только высушить бы его, чтоб полегче стал.

— Скат, так ты скажешь, что это, — парень показал взглядом мне на руку.

В правой руке, я совершенно рефлекторно мял в пальцах небольшой податливый шарик. Материал для шарика я нашёл в самом углу, когда наконец-то прошёлся по пещере с огнём. Много. Для моих целей много.

— А это, боец, глина. И на неё у меня есть планы.

Пещеру мы постепенно обустраивали — сделали настил над руслом ливневого стока, а то ходить во время дождя было затруднительно.

Каналоа получил задачу — срубить дерево, распустить его на доски, потолще. А потом, из этих досок я собирался связать — гвоздей-то нет — что-то типа двери на вход в пещеру. Понимаю, что тут мы как в мышеловке, но, учитывая запасы, сидеть в этой мышеловке можем долго. Так что лучше, если выцарапывание нас с новой базы мы дополнительно затрудним.

Озаботился я и новыми гарпунами — три десятка заготовок после замачивания сушились под грузом. Там же сушились и толстые бамбуковые брёвнышки — их я думал потом дополнительно промазать латексом, и получится у меня буй, литров на пятьдесят внутреннего объёма. Думаю, для начала пойдёт, а там и посмотрим.

Обе, пусть и неудачные, охоты на тунца я крутил в памяти и так и эдак. И всякий раз приходил к мысли, что надо бы мне арбалет по-убойнее. Тунца надо валить сразу и наглухо, настолько большой подранок мог быть опасен. Это даже не группер, которого я тогда добил кинжалом. Вообще, не знаю, в состоянии ли я буду пробить тунцу черепушку? До сердца достать кинжалом я не рассчитывал. Тем более, надо сначала разобраться, где у него это сердце, а для этого нужно поймать хотя бы одного.

А поставлю-ка я на арбалет ещё один жгут! И, кстати… Я бессознательно глянул на подводное ружьё, стоящее в углу. Вернее, на жгуты. А ещё точнее — на их цвет. Впрочем, мог бы и не смотреть — резина у меня получалась грязно светло-жёлтая. А ведь любой ребёнок из моего мира знает, что обычно резина — чёрная! А всё почему? А потому что — сажа!

Я даже вспомнил, как одно время автомобильные шины были со светлыми боковинами. И это не потому что «красиво» или ещё что. Это было потому, что техническая сажа, добавляемая в резиновую смесь, не самая простая и дешёвая штука, если добывать её в промышленных масштабах. Вот и делали наименее требовательные к истираемости части шин из бессажевой резины. Потом, конечно, это превратилось в моду, в винтаж и так далее. Но главное что? Главное, что сажа делает резину более износостойкой.

А сажу я уже добывал! Даже сейчас так сказать «добываю», и я покосился на потолок над очагом.

К тому же, совершенно случайно я наткнулся на такую штуку — если жидкий, только что собранный в кокосовую скорлупу латекс начать перекатывать в руках. Ну, скажем так, как тесто. То внезапно выясняется, что часть воды, которую я обычно выжимал в «прокатном стане» удаляется уже на этом этапе.

Во-первых, это сделало ненужным прокатку латекса после застывания. А во-вторых, я смогу наконец-то полученную массу заливать в форму для вулканизации!

Вот этим я и планировал заняться, как только обнаружил в пещере глину. И на второй день после знаменательной находки приступил.

Для начала сделал что-то типа ящичка, в котором намесил глину пожиже. Потом положил на поверхность формы один из листьев, из которых до этого делал ласты, и аккуратно вдавил. Поверхность глины вокруг листа проложил ламинарией — ничего более тонкого у меня не нашлось. И залил форму сверху остатками глиняного раствора.

Подождал, пока подсохнет. Почти сутки.