Вёсла, сгибаясь и потрескивая, вцепились лопастями в воду, взбурлили её, словно упёрлись в неё… Гребок, другой, третий… Плот нехотя набирал скорость.

Понимаю, не шлюпка и тем более не байдарка. Разогнать тупорылую конструкцию, толкающую весь океан перед собой, не получится. Но вот я чуть больше подработал правым веслом, берег развернулся, заняв место точно за кормой… и стал удаляться!

Буквально гребков пять я держал направление, удерживая в створе голову сидевшего с вытаращенными глазами Каналоа и приметную пальму на берегу. Потом, памятуя, что лягушатник здесь, вообще-то метров пятнадцать-двадцать в ширину, я подработал левым веслом — да, уж, плот не шлюпка, хоть плоскодонный, но при его длине не такой поворотистый. И пошёл вдоль берега.

Нас раскачивало, особенно с боку на бок — похоже следовало делать плот пошире, задница скользила по мокрым брёвнам. Центральное бревно уж очень болезненно впивалось в копчик. Но мы шли! И берег тянулся мимо нас, хоть не так быстро, как хотелось бы.

— А… Как ты видишь, куда надо плыть? — наконец-то смог хоть что-то спросить помощник.

Интересно, если бы я тогда собрался, и поставил выносные уключины на ту маленькую, довольно валкую долблёнку, но явно лучше приспособленную для хождение на вёслах. С каким бы видом тогда сидел Каналоа?

— Во-первых, салага… — говорить приходилось в такт: наклон — лопасти в воду, на выдохе спиной разгибаюсь, и в конце — чуть доработать руками. — Я держу лагуну в голове… и видя окружающее… могу сказать, в какой я точке… Но главное… у меня… есть… ты.

— Что я?

— А ты рулевой! — ухмыльнулся я, вытащив пока что вёсла из «уключин» и положив на брёвна — лягушатник всё ж не длинный, а я не хотел раньше времени выходить в лагуну. — Именно ты смотришь куда надо плыть, и даёшь мне команды… Или просто смотри туда, куда нам надо, а я сам туда доверну.

Надо бы рулевое весло, подумал отстранённо. Ага, а ещё — парус. А что? Мачту закреплю меж сдвоенными поперечинами, растяну вантами — пару на корму, к каждому углу, а на нос можно одну, по центру. Забацаю рей… правда нужна будет система блоков, чтоб поднимать… И парус. Можно пока из циновки. Конечно, косое парусное вооружение куда манёвреннее прямого, что я нарисовал себе в фантазии, но у меня ж плот! Не лодка. Сойдёт пока и прямой парус.

Потом я вспомнил местные паруса, под которыми ходили торговцы — «люди паруса»: перевёрнутые треугольники меж двух реев, словно английская «ви». Нет, мне привычней вот такое! Я хоть и не яхтсмен — по морю-то нас или возили, или мы сами, тихо-тихо под его поверхностью. Но какое никакое представление, и даже небольшую практику, имею. А вот как работать с местными парусами — вообще ни в зуб ногой.

— Ну что, салага? — подмигнул я всё ещё не пришедшему в себя парню. — Так и будешь на корме паксом отсиживаться?

— Что⁈

— Давай, говорю, на вёсла! Будем из тебя нормального моремана делать! А то, — добавил со смешком, чуть тише, — считай второй человек в касте бездны, а ни грести, ни…

Хотел было ляпнуть: «рыбу бить», но потом передумал. Ничего, научу ещё! Мне, кроме Каналоа надеяться не на кого.

Парень мазнул по мне странным взглядом… и стал перебираться на вёсла.

Гонял я парня по поверхности лягушатника часа два, не меньше. Ходили в основном вдоль берега, туда-сюда, всё ж плот оказался не очень манёвренным. Зато вполне себе неплохо держался на волне. И у меня в итоге, забрезжила одна авантюрная идейка.

— Давай-ка к берегу, — скомандовал я Каналоа, — у тебя, поди, уже руки отваливаются и спина. Раньше-то эти мышцы так не работали…

Мы причалили. Вытащили плот на песок — я ещё дополнительно привязал его к пальме. И набросились на еду.

— Обычно мы не едим днём, — заметил бывший воин.

Правда он при этом уминал рыбу с бананами за обе щеки. Ещё бы: сначала плаванье, потом гребля. Тут про все диеты забудешь!

— Ешь-ешь, — подбодрил его, сам с набитым ртом. — Не факт, что вечером удастся. Да и силы нам сейчас понадобятся, — посмотрел в опять удивлённые глаза, подмигнул, — тебе — грести, а мне… Давай-ка проверим, что у нас с подвоховским оборудованием?

Солнце вовсю склонялось к закатному горизонту где-то над дальней частью лагуны, а здесь, на выходе из лягушатника две фигуры на плоту пригнувшись, выкрадывались на простор.

Расчёт был прост:

Во-первых, в лагуне гуляла уже «не детская» волна, и выходить на лов, думаю, отважились бы самые отмороженные… Или голодные. И — как минимум на больших лодках.

Но большие лодки — все во владении местных олигархов. А уж кто-кто, а они точно не голодали. И поэтому разрешать кому-то рисковать своим, дорогостоящим имуществом вряд ли дадут. Так что в лагуну, скорее всего никто сейчас не сунется.

Во-вторых, время бурь здесь — время вынужденного безделья. А человеку свойственно такие периоды провести в эдакой спячке.

Это как часовой на дальнем посту, на который он заступает изо дня в день. Время тя-я-янется, ничего не происхо-о-одит. Надо просто протяну-уть вре-емя до прихода разводя-ящего…

И он впадает в подобие анабиоза — вроде и не спит, по крайней мере держится вертикально, и даже может ходить при этом. Но восприятие притупляется, мысль двигается как муха в патоке. Ме-е-едле-е-енно.

Такой даже если что увидит — особенно нечто привычное, не выбивающееся из обыденной картинки — даже не обратит внимания. Тут главное не делать резких движений и не выдавать себя какими-нибудь, вызывающими подозрение действиями. Например — нарочито таиться. А так — ну прошёл кто-то неторопливой походкой через охраняемый сектор… Сознание даже не встрепенётся.

Вот и я надеялся, что если кто и заметит краем глаза на горизонте двоих безумцев среди волн — всё ж до деревни по прямой от выхода из лягушатника не меньше трёх, а то и поболе километров, и я ещё старался жаться к рифу — то решит, что это какие-то сумасшедшие рыбаки пытают удачу. Повертит пальцем у виска… ну ладно, не повертит, не знают тут такого жеста, но выводы сделает соответствующие. Да вскоре и забудет.

Ну, и в-третьих, у плота силуэт — почти сливается с водой. Это хорошо, что без мачты. Всё, что торчит над поверхностью — это, совсем чуть-чуть, уключины, да мы с Каналоа. А мы, как я уже сказал — пригибались.

А потом я вообще — напялил трубку и, пытаясь удержать лицо под водой, выглядывал дно. И оно, прямо за выходом в лагуну резко уходило вниз.

Ну что ж. Вот тут и можно попытать подвоховского счастья!

По-быстрому нацепил ласты — уже привычная процедура. Отметил недовольно — пора бы новые делать — лопасти из листьев уже опять пожелтели. Скоро перестанут быть эластичными и, несмотря на удерживающие бамбуковые планки, начнут ломаться. Не хотелось бы оказаться без ласт всплывая с большой глубины!

Проверил гавайку. Микролит надёжно зафиксирован в твёрдом наконечнике, сам наконечник плотно сидит в трубке бамбукового древка, но когда надо — выскочит и зафиксирует добычу. Критически осмотрел бечёвку-линь. Норм. Пусть голимая самоделка и пушится местами, но свою задачу выполнит.

Расстроил меня только жгут. Вроде бы совсем недавно сделал, а уже кое-где даже цвет поменял, и во многих местах стал лохматиться. Не сегодня-завтра порвётся, а у меня запасного нет. Но ничего! Скоро я нормальные жгуты буду делать. Резиновые! А этот — одну охоту ещё послужит.

— Так, боец, — я был собран, сосредоточен, шутить или подкалывать совершенно не настроен. — Постарайся следить за мной, но в первую очередь — контролируй, чтоб не вынесло к рифу.

Каналоа опасливо покосился в сторону океана. Там «взрослые» волны с шумом разбивались о кольцевой риф. И если туда сунуться — размочалит в щепки мгновенно.

— И следи, чтоб ветром нас в лагуну не вынесло, — ветер по-прежнему был южным, — подрабатывай вёслами, если надо. Короче, поглядывай за берегом и старайся, чтоб расстояние не увеличивалось.