— Ты хорошо говоришь, демон, и речи твои сладки. Но всё зря, жизнь моя закончилась. Ведь сейчас все думают, что это я ударил сына старейшины ныряльщиков, а потом убил человека войны… Нам конец, демон.

Голос, звучащий под черепной коробкой, не имел эмоциональной окраски. Зато я сам ощутил такую тоску, что впору было выть.

— Фигня, пацан, — сказал я, как можно бодрее, — безвыходную ситуацию я знаю лишь одну: когда на таймере ядерного заряда осталась одна секунда, а до проводов ты так и не добрался. Но поверь мне, сейчас это не она. Так что помоги мне, и мы вместе придумаем, как выпутаться из этой жопы.

Дальше разговор пошел уже в более конструктивном ключе.

— Вот что, Хеху. Расскажи мне, для начала, где я оказался. Что это, — я неопределенно обвел рукой вокруг себя, — остров, полуостров, материк…

— Это… наша земля.

Хм. Информативно.

— Скажи, а она окружена водой со всех сторон? Или большая вода только с одной стороны?

— Я… не знаю.

Блин…

— А где ты живешь, Хеху?

— Я живу со своей семьей. В нашем доме.

Та-а-ак…

— А дом твой где?

— Мой дом, это лес. Мы люди земли, так нас ещё называют. Потому что мы живем землей: не даем лесу забрать у нас участок, обрабатываем его, сажаем ростки и заботимся о них, пока не вырастут.

— Окей, окей парень. Вы земледельцы. Это понятно. Уважаемое занятие…

— Совсем нет.

Я почувствовал грусть парня.

— Людей земли все презирают. Все смеются над нами, называют земляными червями или крысами. А ведь вырастить урожай — это так непросто.

— А «все», это кто?

— Люди сетей, в первую очередь.

— Это кто?

— Те, кто живет рыбной ловлей. Ещё их иногда называют людьми лагуны. Они плавают по ней на своих лодках и забрасывают сети. Рыба стоит дорого. За одну маленькую рыбку надо отдать пригоршню просо или несколько клубней батата.

— Ага. Люди сетей — это рыбаки. И они выше вас по статусу.

Вообще, странно. Насколько помню историю, именно земледельцы создавали первые цивилизации, поскольку производимого ими продукта хватало, чтоб содержать военно-административную верхушку. Но хрен с ним, я что, антрополог-социолог? Мне тут устроиться надо, а не исследования проводить. Моя цель не диссертация, цель — выжить. И, желательно, с комфортом.

— Та-а-ак. А где живут люди лагуны, в смысле сетей?

— Они живут в деревне.

— Не в вашей, в другой деревне?

— Нет, что ты! Деревня у нас одна! Она там, ниже, на берегу… А мы живем в лесу.

— Ладно, разберемся по ходу. А кто у вас ещё есть?

— Есть люди войны, во́ины.

— Дай сам догадаюсь, они живут войной?

Хеху задумался. Затем я ощутил сомнение.

— Не знаю. Нет наверно. Они нас защищают, от других людей войны.

— Каких, «других»?

— Тех, что приходят ночью, убивают мужчин, воруют женщин, разоряют наши дома.

— Откуда они приходят, Хеху?

Ты что, пацан? Это ж ключевая информация!

— Оттуда… Не знаю. Говорят… из-за моря.

— Ладно, Хеху, с этим тоже разберёмся потом. А этот пацан, на берегу, которого я ударил? Он тоже из людей лагуны? Или как их?

— Люди глубины. Может быть… Я не знаю… Я… Я никогда их не видел — людей глубин… Нет, один раз видел, но хорошо не рассмотрел.

Ага, сообразил я, это наверно мелькнувшая в воспоминаниях сцена на рынке.

— Говорят, они живут под водой, поэтому их так и называют. А ещё, что у них жабры, как у рыб, и они могут долго не дышать.

— Слушай, но у тех ребят, на пляже никаких жабр вроде не было…

Я не заметил, как провалился в воспоминания. Особенно не выходила из головы та девчонка. Эх… Персик! Грудь, бедра, ноги… Длинные волосы, да и на лицо приятная…

— Она очень красивая.

Согласился со мной Хеху. Ты чё пацан? Подслушиваешь? А впрочем, фигня. Мы же теперь считай одно целое.

— Понравилась?

— Я таких красивых и не видел раньше. Может она и правда, дух или фея?

— Слу-ушай! — я даже отвлекся от работы. — Хеху, а у тебя девчонка есть?

По телу расплылась волна смущения.

— Ну-у-у… Постоянной нет.

— Так, погоди… Ты надеюсь уже знаешь, чем мужчины с женщинами занимаются, когда наедине остаются?

И тут же испытал гамму чувств: от стыда до удовольствия, и даже страх. Вместо ответа в памяти замелькали картинки из чужой жизни… Ага, пацан, значит пару раз тебя всё-таки «приголубила» одна подруга. Молодцом!

— Твоя девушка? — подмигнул я.

Оказалось, что нет. Более того, я с некоторой оторопью узнал, что шансы на собственную семью у Хеху минимальны. Дело в том, что земельный надел, с которого кормится его семья, после смерти отца отойдет старшему брату. Среднему он достанется лишь в случае, если старший умрет, не оставив наследников. У старшего брата Хеху — Акахаты недавно уже рождался сын, но умер. И пока у Акахаты только две девочки, средний брат — Эруэра, всё ещё может стать старшим в семье. В случае смерти Акахаты, среднему брату должны отойти не только земля, но и жена старшего брата, и его дочери. И он должен заботиться о них, как о своих. Кроме того, после смерти отца Хеху, когда Акахата станет главой семьи и у него будет наследник, он вообще может разрешить Эруэре женится. Но только в том случае, если урожаи будут достаточными, чтобы выжить увеличившейся семье.

— А если умрет Эруэра? Тогда его жена станет твоей?

— Нет. Тогда она будет жить с Акахатой.

— А если и он умрет?

— У меня сильные и здоровые братья. Не то, что я.

— Ну, знаешь, как бывает, пацан, сильные и здоровые вдруг хиреют, и помирают. Или случай какой несчастный…

Видимо парень что-то такое почувствовал, ибо в голове тут же запульсировало.

— Нет! Нет! Ты не посмеешь! Нельзя!

— Стоп-стоп-стоп! Ты чего, Хеху? — я даже руки поднял словно останавливая кого. — Я же так, просто рассуждаю.

— Поклянись, демон, поклянись тем, что тебе дорого, что ты не тронешь мою семью!

— Да ладно, ладно. Клянусь! Не буду я им желать иль причинять зла… Если сами не полезут.

— Ты поклялся, демон!

Да, пацан, перспективка у нас с тобой…

— Ладно, парень, не ссать! Теперь у тебя есть я. И хоть старшим в семье нам с тобой скорее всего не стать. Но и расклады такие меня не устраивают. Так что, надо что-нибудь придумывать!

Наконец я разогнулся, осмотрел работу. На ладони лежал нож. Конечно, до тех ножей, что хранятся в различных музеях ему как средневековой телеге до гоночного болида, но он: «а» — режет, «б» — лежит в руке. Надо только чем-нибудь рукоятку обмотать.

— А теперь самое время кишку набить, — потянулся я.

— Надо возвращаться домой.

— Зачем? — я искренне удивился.

— А что тут есть? Вряд ли тут растет дикий батат.

Я завис, переваривая последнюю фразу.

— Хеху, подскажи-ка. А чем вы обычно питаетесь?

Новая порция удивлений — его семья ела в основном батат. Ещё мать изредка пекла лепешки из проса, для чего перетирала зерно двумя камнями в муку. Но просо росло плохо, его было мало, так что просяные лепешки шли за деликатес!

— Так, а рыба? Впрочем, понятно, не отвечай. Рыба дорогая и вы её не ловите.

Так, кажется, когда я подплывал, видел дальше по берегу кокосовые пальмы? Осмотрелся. Блин, с пляжа не видать ничего — сплошная стена растительности не только маскировала это место, но и не давала мне осмотреться.

Ладно, тогда водой.

— Нет, подожди! Ты обещал не ходить в воду!!!

Хеху в моей башке чуть ли не взорвался воплями.

— Значит так, пацан, — я вздохнул, — запомни. Пока ты не препятствуешь мне, я забочусь о твоём теле и берегу его. И ничего плохого не сделаю. Ты уже забыл? Я демон морской. Значит я в воде, как дома. Так что просто… расслабься, — я усмехнулся шутке, — и получай удовольствие.