— Ну, выкладывай, давай, всё про эту твою оговорку, — генерал испытующе посмотрел на подчинённую, — небольшую, хе-хе.

— В общем, — Алефтина решительно тряхнула головой, — для того, что бы обучаться у него… У них… Я должна дать клятву не причинять вреда ни ему, и никому из его рода, действием или бездействием…

— Ну так дай, — делов то, — хмыкнул генерал, — потом передумаешь…

— Ну, я тоже сначала так подумала, а потому и спросила, что будет, если я… — она замолкла на секунду и странным таким взглядом посмотрела в глаза шефа, — передумаю… А он мне сказал, что независимо от того, что я там сама себе буду думать и передумывать, клятву я не смогу нарушить… Физически не смогу…

— Как это? — удивился Пронин, — так не бывает… И не было никогда… Клятвопреступление, это такой же спутник человека, как голод, войны, болезни… Всегда где-то рядом…

— Это я Андрею и возразила…

— И что он ответил?

— А он мне сказал такую, знаете ли, странную фразу… Никогда не говори никогда…

— Странно, очень странно, — нахмурился генерал, — с одной стороны, я чётко знаю, что нет таких клятв, которые нельзя нарушить…

— А с другой стороны? — спросила Алевтина почти жалобно…

— А с другой стороны, уж очень мутный этот твой Антонов, — припечатал генерал.

— И не мой он вовсе, — с жаром возразила Алевтина, после чего, уже гораздо тише добавила, — к сожалению…

— И вот никак я не пойму, — хмыкнул Пронин, — кто у вас там кого охмуряет? — и с некоторым весельем во взоре посмотрел на подчинённую.

— Да я уже сама как-то, — девушка отвела взгляд, — теряюсь…

— В общем так сделаем, — подвёл черту под дискуссией разведчик, — ты там клянись, в чём хочешь, но обязательным пунктом клятвы должно быть условие, что твои действия не должны противоречить интересам государства…

— Я попробую, но боюсь, что это может и не получиться… — осторожно сказала Алевтина.

— А ты и не бойся, ты просто согласуй формулировку сначала с Антоновым, а потом и со мной. Я надеюсь, что мы найдём взаимоприемлемый вариант.

— Хорошо, — вздохнула Алевтина, — тогда я прямо завтра этим и займусь… И как выработаем компромиссный вариант, я вам его пришлю. Хорошо?

— Договорились, — согласился господин генерал-майор, — у тебя всё?

— Да, файлы я вам все отправила, — подтвердила Алевтина, — теперь будем ждать, что Государь Император нам скажет?

— Да, я запишусь на срочную аудиенцию на завтра, — прокряхтел генерал, — отказать мне не смогут, но нервы, конечно, потреплют изрядно. А сегодня буду рапорт писать на высочайшее имя.

— Удачи вам, — Алевтина слабо улыбнулась, — ну что, отбой?

— Да, отбой, но будь на связи постоянно, — генерал серьёзно посмотрел ей в глаза, — дело принимает нешуточный оборот, а потому и ты будь осторожнее, мало ли что… В общем, следи за собой, будь осторожна…

— Есть, мой генерал! — девушка поднялась со стула и потянулась к сенсорной панели, — отбой, — и изображение на экране сжалось в точку, словно его втянуло в одну из чёрных космических дыр.

Генерал ещё несколько секунд таращился в погасший экран, продолжая обдумывать услышанное.

После чего, попросил Сергея принести ещё чаю и уткнулся в свой персональный опечатанный терминал, на который и принимал файлы Алевтины.

Генерал занялся составлением рапорта Государю Императору…

Утро застало генерал-майора Пронина в огромном присутственном зале, в котором толпились те, кто испрашивал высочайшей аудиенции. Некоторые добивались этого неделями и месяцами, являясь сюда в присутственные дни, как на службу. Доверия системе электронной регистрации не было никакой, так как слишком многие имели к ней доступ и иногда могли злоупотребить имеющимися возможностями.

И никакие наказания не останавливали недобросовестных чиновников.

Не смотря на то, что он узнал всего час назад о том, что его прошение об аудиенции удовлетворено, мундир его был наглажен, сапоги блестели, а кончики седеющих, но, всё-таки, пышных усов, были лихо закручены вверх.

Вторую половину предыдущего дня он провёл в сражениях с различными церемониймейстерами, секретарями, распорядителями и прочей шушерой, которая искренне считала, что это им решать, кого допустить пред светлые очи монарха, а кому дать от ворот поворот.

Генерал уговаривал, угрожал, топал ногами… Он разнёс к чёртовой матери два дубовых стола, поскольку бил по ним своим кулачищем, совершенно не сдерживаясь.

Но, оно того стоило. Те чиновные суслики, что прятались за этими столами всё-таки осознали, что лучше не высовываться, и хорошо, что пострадали лишь столы.

Столы то пронырливые интенданты и новые спроворят, если что. А вот голов запасных у них не было.

А генерал, разнося столы вдребезги, этим самым, как бы прозрачно намекал на то, что и головы могут невзначай пострадать.

И что если в регламенте русским по белому прописано, что начальник разведочного департамента имеет право на срочную внеочередную аудиенцию, то значит так тому и быть.

И не их собачье дело, о чём именно он собирается говорить с монархом.

Теперь это всё позади. Вечерком Мечислав Степанович выпил больше литра крепкого ромашкового отвара, успокаивая нервы, расшатанные на государевой службе.

Это крапивное семя, дьячки да подьячие, как их раньше называли, кого хочешь из себя выведут…

Ну да ладно. Это всё позади. А впереди у него очень не простой разговор с Императором Всероссийским.

Император дюже умён и въедлив. Выгоду государственную не упустит. Но и за нерадивость в бараний рог свернуть может, да так, что небо с овчинку покажется, так что генерал-майор нервничал, хоть и в меру.

Грехов за собой он не числил никаких, но вот что по поводу его персоны сейчас монарх думает… Тайна сия велика есть. А потому некоторый будоражащий элемент неопределённости присутствовал…

Так, думая о дне вчерашнем и дне завтрашнем, коротал своё ожидание начальник разведочного департамента.

Но высокие двери, ведущие в предбанник аудиенц-зала в очередной раз растворились. Гул голосов, наполнявших пространство мгновенно стих.

Все присутствующие замолчали, зная, что сейчас будет оглашено имя очередного счастливчика, которому повезёт удостоиться высочайшей аудиенции.

И каждый из них лелеял робкую надежду на то, что назовут именно его имя.

Генерал-майор Пронин, Мечислав Степанович, — церемониймейстер со всей дури врезал своим жезлом по паркету, — Государь Император ждёт вас!

И, физически чувствуя спиной десятки завистливых взглядов начальник разведочного департамента двинулся по направлению к распахнутым дверям.

Император Фёдор Седьмой Медведев, возглавлявший Великий Дом Медведевых, был мужчиной видным, солидным, как это говорится, в самом расцвете сил.

Сейчас он стоял около широченного панорамного окна, выходившего в летний сад.

Синий парадный мундир его был пошит, как вы понимаете, лучшими портными Империи, и был строг и элегантен. Эполеты, орденские планки и аксельбанты так же присутствовали, но смотрелись вполне органично и общего впечатления не портили.

Император олицетворял империю. Олицетворял её мощь и величие.

Когда генерал-майор Пронин, следуя за церемониймейстером, вошёл в малую аудиенц-залу, самодержец обернулся к нему, улыбнулся одними глазами и обратился, нет, не к генералу, а к церемониймейстеру:

— Вот что, Алексей Павлович, оставьте нас с Мечиславом Степановичем наедине, мы тут, — он послал многозначительный взгляд Алексею Павловичу, — немного посекретничаем…

— Не смею возражать, — дисциплинированно ответил Алексей Павлович, поклонился, и тут же исчез на неприметной дверцей в задней стене аудиенц-зала.

— Ну, что встал в дверях, как неродной? — на этот раз монарх обратился напрямую к посетителю, и, сделав навстречу ему пару шагов протянул раскрытую ладонь.

— Здравия желаю, Ваше Императорское Величество, — рявкнул, улыбаясь, генерал-майор, пожимая широкую длань самодержца.