— Была кое — какая еда, ну уж извините, схомячил, — ребята понимающе усмехнулись. — Пяток золотых забрал. Оружие, броня, амуниция для меня неподъемные, не трогал. Забирайте, если кому нужно.

— Обязательно заберем, даже ненужное. Главное, чтоб им не досталось.

— Я вижу, у вас к ним счеты?

— Счеты… — Рус поморщился

— Мы два дня в той норе проторчали, — пояснила Аня. — Еда кончилась. Алхимка кончилась. Выковырять нас не смогли, ждали, когда с голоду сдохнем.

Ребята действительно выглядели неважно. Ввалившиеся глаза, грязные. Одежда равная. Кольчуга Руслава несла следы повреждений.

— Хоть кто — то мне расскажет, что здесь происходит?

— Обязательно, Фес, но потом, — Рус прошелся по трупам, собрал амуницию, оружие, увязал все в огромный баул, сделанный из плаща, нашедшегося у эльфа. Топор здоровяка сунул себе за пояс. — Сейчас надо торопиться.

Втроем подошли к стене возле воротной башни, в ней был пролом, почти достающий до земли. В том же порядке, как поднимались, перелезли ее. Далее я пропустил эльфу вперед и встал замыкающим. Парень свернул на восток.

— Стой, Рус, там же море! Прижмут к побережью, и все.

— А в другой стороне — локация возрождения, откуда сейчас сюда спешат Кракатук с Акзодом в весьма скверном настроении. И, скорее всего, с подмогой. Здесь нет других дорог, неужели сам не видел?

Я пробурчал что — то нечленораздельное. Можно подумать, я рассматриваю дороги под собой.

Через час быстрого шага я встал, в сердцах плюнув на тропку:

— Да что ж за напасть!

— Что? — эльфийка вопросительно глянула через плечо, увидела, как я остановился, тоже встала.

Блин! Что же ответить? Может, правду? Какую? Что я, как тот алкаш, который дает зарок, что больше «ни — ни» и даже выходит из дома с твердым намерением идти на работу, но что — то происходит неведомое, и вот он уже в компании дружбанов опрокидывает стакан за стаканом.

— Извините, ребята. Я, кажется, опять стер ноги. Аня, не дашь своего волшебного зелья?

— Феникс, ну ты как маленький, — в голосе лекаря промелькнули раздраженные нотки, — ты когда нормальной обувкой обзаведешься?

Я пожал плечами.

— Кончилась та мазь, а новой я не заготовила, так уж получилось. Все, хватит скрытничать, снимай сапоги, я посмотрю, что у тебя там с ногами.

— Аня…

— Снимай, говорю, а то Руса попрошу помочь, — она вроде шутит. — Это уже не смешно: если ты не сможешь идти, у нас будут проблемы. Поверь — очень серьезные проблемы.

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Ну вот то, о чем предупреждал этот хренов Радамант.

— Аня, поверь! Я. Не могу. Их. Снять, — сквозь зубы буквально по слогам выдавил я, — и вообще…

— Подождите, — на плечо эльфийки легла рука Руслава. — Фес, минут тридцать продержишься?

— Что? — я непонимающе уставился на парня.

— Полчаса, — он показал на скрывшееся за вершинами деревьев солнце, — и будет темно. Нужно становиться на ночевку.

— В смысле становиться? А погоня?

— Странный ты персонаж, Феникс, — Рус усмехнулся. — Судя по уровню, не вчера в игру вошел, но иногда вопросы задаешь, как зеленый нуб.

Я пожал плечами:

— Знаешь, некоторым аспектам игры я уделял очень мало внимания.

— Во — первых, в той темноте, которая наступит, мы сможем двигаться со скоростью улитки. Или у тебя при себе есть подходящий источник света?

Пришлось подтвердить, что ничего подобного я при себе не имею.

— А то я было решил, что ты под землей шарахался на ощупь из любви к острым ощущениям.

С чего это Рус такой язвительный? Никогда не замечал.

— Во — вторых, недостаток сна завтра скажется на выносливости и силе как минимум двадцатипроцентным штрафом, неужели ты и этого не знаешь?

А вот сейчас было обидно! Что это? Месть за лекцию о метеорологии? Когда я их тыкал носом в собственные знания, как котят?

Буркнул:

— Знаю. Реализьм, етит его. Но ведь погоня…

— А что погоня? На них правила мира не действуют, что ли? За нами не роботы гонятся.

Тут он меня уел, сказать нечего.

— Тем более, — продолжил Рус, — если ты говоришь, что убил Акзода минут за тридцать — сорок, ну пусть час до того, как нас вытащил, то сам посчитай: он возродился как раз тогда, когда мы вышли. Кракатук без него не попрется. От ближайшей локи возрождения сюда ходьбы два часа, это если быстрым шагом. Лошади по этим дорогам не пройдут.

— Хорошо, — блин, как же неприятно выслушивать подобные лекции! Ведь и сам мог додуматься. — Полчаса выдержу, пошли.

Про себя решил: раз уж влип опять в попутчиков, полчаса погоды не сделают. Опять же — переночую не один, а то даже не представляю, где мне в этой местности заночевать? Планировал сделать в рыбацкой деревне, где брат Михана живет, но вон как получилось. А утром по — любому надо расставаться.

Откидывающаяся крышка, поручни, ритуал разминки конечностей. Аккуратно отсоединяю датчики. Сумму за ремонт мне выкатили чувствительную. Дороговато обходятся истерики.

Наконец встаю на ноги, на столике лишним упреком дожидается новый шейкер с изотоником. Рядом с ним — телефон. Не знаю, что заставило меня взять аппарат, а там…

«Здорово пропащий! Что ж не предупредил, что в клубе будешь?! Я бы всю тусовку собрал…»

«Как здоровье, дружище! Говорят, уже весьма бодро ходишь? В воздух не тянет? Смотри, на след. выходных мы всей толпой едем на пассивку, тут неподалеку. Макс берет тандем. Если здоровье уже позволяет, подцепим тебя пассажиром, хоть вспомнишь, какая она, земля с высоты.»

«Блин, братан, ты чего молчком приехал? Саныч тоже, пендюк: „а я что, у меня ученики, я как — то сразу и не сообразил“. Он тут дико извиняется, сидит в углу, глазенками хлопает. Давай, брат, подтягивайся, дико соскучились без тебя…»

Четырнадцать пропущенных голосовых сообщений. И номера, которые я уже почти забыл!

Да что со мной, слезы? Но почему? Мужчины не плачут! В своей жизни я плакал один единственный раз, когда не стало Иры. Пережить боль этой утраты без слез мне не удалось. Тупо ревел, как девчонка. Но сейчас то что?

Ноги подкосились, плюхнулся на стул. Душу переполняла радость, губы сами собой растянулись в улыбку. Надо что — то сделать, надо позвонить… Взгляд зацепил время. М — да. Мне, конечно, будут рады, но вот домашние пацанов вряд ли обрадуются звонкам за полночь.

Вскочил, наплевав на боли в залежавшейся тушке. О! Так у меня же в мультиварке овощное рагу с говядиной! Желудок призывно заурчал, подтверждая: мол, правильный ход, хозяин, задрал ты меня уже этими полуфабрикатами!

Подожди, дорогой, сначала надо на тренажеры. Хоть немного размяться. Хотя нет, не немного. Обязательный комплекс упражнений, ужин подождет. Я же хочу в небо? В настоящее, реальное небо? И пусть хоть кто — то скажет мне, что это невозможно!

Прибор пикнул пару раз и замолчал, как бы говоря: «Подъем закончен, лифт дальше не идет, просьба освободить…». Взглянул на экранчик вариометра. Прибор показывал, что высота 1 800 абсолютки. Мало. Я рассчитывал еще хотя бы метров на 400–500. Рановато сдох поток, в котором я набирал последние минут двадцать. Это значило ровно два факта. Первый — подо мной всего 1 200 метров, я помнил высоты местности по маршруту над уровнем моря. И второй — кранты, до распаханных полей, намеченных еще перед стартом, над которыми должны быть потоки, я гарантированно не долетаю.

Не, ну может, я излишне трагедизирую, внизу в конце концов не море, не территория, населенная злобными зомби, волками, маньяками или немецко — фашистскими оккупантами. Внизу тянулись равнины Ставропольского края, заселенные дружелюбными, весьма гостеприимными людьми. Не к месту вспомнился рассказ одного приятеля, про поездку в Армению. Пока приезжал подбор, местные, оказывающиеся на месте приземления, успевали его накормить. А вот его напарник, поскольку улетал дальше и ехать за ним было дольше, к моменту подбора был уже пьян.