Само собой, мы ничего не потеряли, за исключением возможности его вдумчиво допросить. Но, что теперь сожалеть об этом? Это контрпродуктивно, как любят говорить наши политики.

В динамиках коммуникатора раздался треск, а потом и голос одного из сотрудников нашей СБ прорезался:

— Докладываю, обнаружен наблюдательный пост.

— Замечательно, — оживилась кошкодевочка, — они вас не заметили?

— Не могу сказать точно, — в голосе докладчика я почувствовал некоторую неуверенность.

— Окружите их, не дайте им уйти, — скомандовала Ня, — сейчас мы прибудем.

Она пристегнула коммуникатор на ремень и обернулась ко мне:

— Ты поедешь?

— Да, — ответил я после короткого раздумья.

Но, сегодня, похоже, был не наш день. Коммуникатор икати разразился громкой трелью.

— Слушаю, — голос Ня был напряжён.

Скорее всего, внезапный выход на связь группы, окружавшей наблюдательный пост бандитов, ничего хорошего не предвещал.

— Нас обнаружили, — в голосе говорившего радости не ощущалось, — пытаемся не дать им уйти.

Где-то на пороге слышимости сквозь шумоподавление прорывались звуки взрывов.

Там было жарко.

— Сейчас будет подкрепление, — Ня нажала клавишу отбоя, а потом вызвала дежурное подразделение быстрого реагирования:

— Сержант, группу быстрого реагирования отправляйте в портальный бункер.

— Принял, — почти мгновенно прозвучал ответ.

— Пошли к порталу, — вздохнула Ня, — что-то сеегодня всё через задницу…

— Сегодня день такой, — откликнулся я

— Ну да, — согласилась кошкодевочка, — если бы не это вот всё, — она забавно сморщила нос, — то лучше было бы лечь и сегодняшний день переждать.

— Ну, обстоятельства складываются так, что мы не можем себе этого позволить, — отозвался я.

И тут опять раздался вызов.

Ня нажала на сенсор приёма.

— Докладываю, — голос докладчика был каким-то, потерянным, что ли, — противник, увидев, что мы его окружаем, пошёл на прорыв, — докладчик умолк, видимо, успокаивая дыхание.

— Продолжай, — поторопила его Ня, которая от волнения не находила себе места, она хлестала хвостом себя по бёдрам, и вообще, очень нервничала.

— Нас атаковали из мощного плазмомёта, в результате у нас один трёхсотый, — опять повисла пауза, но на этот раз небольшая, — тяжёлый, — добавил докладчик.

— Сейчас прибудет подкрепление и эвакуаторы, — сказала Ня.

— Не нужно подкрепления, — грустно сказал докладчик, — бой окончен.

— То есть как окончен, — не поняла икати, — они ушли от вас, что ли?

— Нет, не ушли, — прошуршало в динамиках, — мы их приложили так, что от них и угольков не осталось. Виноват, перестарались. Они Вадика здорово уделали.

— Сейчас эвакуаторы будут, — пообещала Ня, после чего дала своим подчинённым необходимые инструкции.

— Так, эти тоже всё, что за невезуха, — пробормотал я.

Оставалось одно, это исследовать астральные следы, может быть, нам ещё удастся хоть что-нибудь обнаружить.

Для исследования астрала я откомандировал на место недавнего сражения Проньку. Уж если он не найдёт, то не найдёт никто.

И нам придётся констатировать, что скользкий Юрген опять ускользнул.

Так оно и получилось.

Минут через двадцать вернулся Пронька с неутешительными известиями.

Да, там, где сидели наблюдатели, первоначально было гораздо больше народу. Большая группа покинула это место незадолго до того, как в подземелье проник невезучий уголовник.

Но след этой группы уже растворился в астрале, хотя должен был бы быть… Не повезло нам опять.

Пронька только смог сказать, что ушли они на северо-запад и было их человек десять-пятнадцать.

Не густо, откровенно говоря.

На этот раз они от нас ушли. Будем, конечно, искать. Одна надежда на то, что лишившись заначки, они будут вынуждены совершать активные действия, ибо кушать что-то им надо будет.

А до бесплатных благотворительных обедов они, я так думаю, опускаться не будут.

Вот и будем ждать, когда они на дело пойдут и засветятся по полной.

А пока, как это ни обидно, у нас полный облом.

Сколь бы ни был Юрген лишён эмоций и отморожен, а всё же он заметно вздрогнул, услышав этот звонок.

Уцепившись одной рукой за металлическую перекладину, он другой рукой нехотя поднёс аппарат к лицу, он прочитал на определителе слово «Паук».

Криво усмехнулся, и, нажимая сенсор ответа, пробормотал про себя:

— Помяни чёрта, он и появится…

На сенсор он нажал, не смотря на то, что абонент, вызывающий его на разговор, ему, мягко говоря, не совсем нравился:

— Слушаю вас, Пётр Сергеевич, — голос его сочился ехидством, — давненько вы не вспоминали обо мне, хе-хе, как здоровьичко ваше драгоценное? Не прихворнули ли случаем?

— Не дождёшься, — да, этот голос Юрген узнал бы из миллиона.

И принадлежал он действительно человеку, к которому намертво приклеилась кликуха «Паук». В миру он же был известен, как преуспевающий бизнесмен. И звали его Овечкин Пётр Сергеевич. Недавно он исчез при загадочных обстоятельствах, бросив всё, в том числе и супругу. А оставшаяся без присмотра его бизнес-империя быстро скукожилась, как та самая шагреневая кожа…

Юрген выделял его из прочей серой массы потому, что Паук принадлежал к тем немногим, кто вызывал у него чувство страха.

А потому Юрген уважал этого человека. Уважал, потому, что боялся. Но, в то же время, всячески пытался показать что ему всё по барабану, а потому сейчас ехидничал и хорохорился.

— Что у тебя с аппаратом? Что за звук кошмарный? — в голосе Петра Сергеевича теперь сквозило эдакое барственное раздражение, — ты что, в задницу слоновью забрался и вещаешь оттуда?

— Ну, можно и так сказать, — хихикнул Юрген, одновременно с натугой приподнимая чугунный люк, закрывавший выход на поверхность, — сейчас, выберусь я из этой задницы, не переживай за меня.

— Много ты о себе думаешь, — прозвучало в ответ, — не настолько уж ты важная для меня птица, чтобы я о тебе переживал.

Юрген вылез из канализационного люка в замусоренном тупичке, окинул взглядом подступающие вплотную стены домов, и снова вернулся к разговору:

— Переживать то, может и не переживаешь, — бандит ухмыльнулся и желчно хихикнул, — но, вот звонишь. А это значит, что чего-то ты из-под меня хочешь, да…

— Вумный ты Юрген, как вутка, — вздохнул господин Овечкин, — только вот, вотруби не ешь…

— Ну, дык, я чёрную икру предпочитаю, — продолжил юродствовать уголовник, — так зачем, скажи, я тебе понадобился то? Расскажешь, или так и будем воду в ступе толочь?

— Ты сейчас где? — ответил Овечкин вопросом на вопрос.

— Где надо, — окрысился бандит.

— Короче, есть дело, — голос Овечкина теперь звучал очень серьёзно, как бы намекая на то, что хватит дурью маяться, пора и делами заняться, — дело важное, срочное, и…

— Хорошо оплачиваемое? — не удержался Юрген.

— Да, — согласился Овечкин, — только по коммуникатору ни о какой конкретике говорить не будем, сам понимаешь.

— Согласен, — уже серьёзно ответил Юрген, — тогда как решим?

— Давай дуй в космопорт, четвёртый терминал, там кафеха прямо около него, называется «На ход ноги». Приходи туда, я сам к тебе подойду. Только ты не дёргайся, ага?

— А что, ты так сильно изменился? — Юрген ничего не мог с собой поделать, опять наружу попёрло его неудержимое ехидство, — и не в лучшую сторону, поди?

— Харош трындеть, — зло оборвал его Пётр Сергеевич, — три часа тебе хватит добраться?

— Успею, — ответил Юрген после секундного раздумья.

— Тогда до встречи, — буркнул Овечкин, и в динамиках юргенова коммуникатора зазвучали тоскливые короткие гудки.

Юрген посмотрел на свой коммуникатор, как будто видел его впервые в жизни, потом хмыкнул задумчиво, сунул его в карман, и сгорбившись, какой-то крабьей походкой, двинулся к выходу из загаженного тупичка.