Я закончил своё выступление, отпустил девчонок по каютам, но сержанту, руководящему приданными нам гвардейцами, дал поручение полностью поменять характер несения службы.

Если сначала предполагалось просто выставлять дневальных, то теперь я поручил гвардейцам нести службу, как в полноценном карауле…

То есть они разбивались на три смены — отдыхающую, бодрствующую, ну и тех, кто непосредственно стоит на посту — часовых.

Часовые облачаются в ИМД, а бодрствующая и отдыхающая смены влезают в доспехи в случае тревоги, ну, или по получении от меня соответствующей команды.

Теперь мы будем готовы оперативно реагировать на любую нештатную ситуацию. Не бог весть что, конечно, но большего мы при всём своём желании сделать не сможем.

Само собой, что и девчонки в случае тревоги облачаются в ИМД и становятся в строй.

Тылы будут охранять питомцы Зары, ну, и она сама, так как ни она, ни её подопечные не обеспечены бронёй.

Подопечным просто и не предполагалось её давать, а Зара, как обычно, от брони отказалась в самом начале из своих принципиальных соображений.

После того, как все распоряжения были отданы, мы с Истер таки устроились в моей каюте, и за бутылочкой вина приступили к более вдумчивому обсуждению сложившейся ситуации.

Истер была серьёзно обеспокоена. Всё дело в том, что дурные предчувствия её не оставляли.

К сожалению, она не могла точно сказать, какие именно события приведут к реализации тех рисков, что заставляли её тревожиться.

Мы с ней перебирали все возможные варианты наших действий. То есть вместе занимались тем, чем занимался я, лёжа в противоперегрузочной капсуле. Мы перебрали все вероятности, которые могли себе вообразить.

Тщетно.

Её беспокойство оставалось, как бы это сказать поточнее… На стабильно высоком уровне.

А это говорило о том, что никакие наши действия ситуацию не изменят.

Такое возможно только в том случае, если экипаж корабля самовольно изменит курс и уйдёт с проложенного маршрута.

В этом случае мы ничего изменить не сможем.

Единственное, что я смог сделать, предварительно посовещавшись с Зоэ, так это обязать петов смотреть за тем, какие цифры будут вводится штурманом, когда он будет задавать координаты последующих прыжков.

В этом случае Зоэ, как она сказала, сможет понять, что курс меняется.

Хотя, даже если она и зафиксирует подобное, предпринять что-либо для устранения такого злоупотребления со стороны экипажа мы всё равно никак не успеем…

Следующие несколько суток я провёл, как на иголках. Если девчонки, за исключением Истер, более или менее успокоились, убаюканные отсутствием событий, то я нервничал по полной программе.

И Истер места себе не находила. Потому, что она точно знала, что что-то нехорошее обязательно произойдёт.

Но вот что именно и в какой момент, она определить не могла, как ни пыталась.

И, вследствие этого, состояние её мало чем отличалось от тихой паники.

Ну и я, соответственно, тоже пребывал в тревожном ожидании.

Но время шло, а ничего не происходило.

Юрген вёл себя на удивление прилично. Его многочисленные подельники к пилотам не совались, и вообще вели себя, как добропорядочные граждане, что было особенно подозрительно. В их кубрике даже драк не было, что совсем уж удивительно.

В общем, чем ближе мы были к конечной точке нашего маршрута, тем сильнее изводила меня моя паранойя…

Но, как говорится, чему быть, того не миновать.

Всё произошло, когда до метрополии оставалось всего три прыжка.

Как и перед предыдущими разгонами, по корабельной связи прошло оповещение о том, что всем надлежит укладываться на свои противоперегрузочные ложа.

Ну, я тоже дисциплинированно улёгся, пристегнулся. Спать хоть и хотелось, но засыпать я не планировал.

Я, как обычно, нервничал, подсознательно ожидая, что мои аморфные страхи вот-вот воплотятся в какое-нибудь фатальное событие, в результате чего всё пойдёт кувырком.

Так вот, лежу я себе и думаю, когда же всё это закончится, справедливо соглашаясь с народной мудростью, что лучше уж ужасный конец, чем ужас без конца… И тут в моём мозгу раздаётся голос Зоэ.

Услышав её, я непроизвольно вздрогнул.

— Андрей, — сказала псевдоличность трагичным таким голосом, — вынуждена тебя побеспокоить…

— Говори, — подумал я, и, кстати, всплыли в памяти строки древнего поэта:

'Хороша ль, плоха ли весть, —

Докладай мне все как есть!

Лучше горькая, но правда,

Чем приятная, но лесть!'1

И Зоэ не преминула вывалить на меня правду. Самую, что ни на есть, горькую:

— Штурман ввёл при расчёте координат точки выхода из гипера не те цифры, — голос её был, как и в самом начале, театрально-трагичен, меня аж пробрало.

— И куда нас сейчас отправляет этот гад? — я таки не ударился в панику, и даже нашёл в себе силы поинтересоваться, куда мы теперь прыгаем.

— По предварительным расчётам мы вынырнем в области фронтира.

— Так далеко? — удивился я.

— Ну да, — подтвердила Зоэ, — прыгаем, как говорится, на все деньги, то есть на всё топливо… А рядом с точкой нашего выхода будет система какого-то, Богом забытого, жёлтого карлика…

— А подробнее? — спросил я, рассчитывая на более полную информацию.

— А подробнее не получится, — расстроила меня Зоэ, — в стандартном звёздном атласе, который загружен в мою память, про этого карлика сказано только то, что это звезда класса G2. Даже наличие или отсутствие планет тут не обозначено…

— Да… — подумал я, — приплыли, получается…

— Получается, что да, — хмыкнула Зоэ, — как есть, приплыли…

— Ну, не нагнетай, не нагнетай, — мне хотелось верить в лучшее, — через сутки примерно в эту систему обязательно придут имперские корабли…

— Ну, так это аж через сутки, — обнадёжила меня псевдоличность, — а за сутки много чего произойти то может…

— Ну да, — мне оставалось только согласиться с этим, — значит, нам бы день простоять, да ночь продержаться…

1 Л. Филатов «Про Федота-стрельца»

— Я собрал вас, друзья мои, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие… — я мог гордиться собой, фраза была построена в лучших традициях русской изящной словесности.

— Никак ревизор ожидается? — хихикнула Светка, тем самым подтвердив, что получила весьма неплохое образование и хорошо знакома с классикой.

— К сожалению, нет, — ответил я, — если бы просто ревизор, то я и не стал бы вас беспокоить… К тому же ревизовать у нас никто ничего не может, так как мы пока сами по себе и никому не подотчётны.

— А что тогда? — это уже Истер, глядя на меня, встревожилась, так как я, хоть и старался излучать оптимизм и уверенность в завтрашнем дне, выглядел достаточно озабоченным.

— А ожидается у нас пушной зверёк, обитающий в приполярных областях, да… — я обвёл взглядом присутствующих, — надеюсь, все поняли, о каком животном идёт речь?

— Хватит тянуть котика за гениталии, — рубанула по простецки Алевтина, — ему же больно… Говори по существу.

— А если по существу, то сейчас мы летим уже не в метрополию…

— А куда? — в голосе Лизы чувствовалось плохо скрываемое возмущение. Мол, как же так, обещали столицу, балы и высший свет…

— Не знаю куда, — ответил я, — вбок куда-то…

— А с чего ты это взял? — поинтересовалась Истер, — мы же только в гипер вошли…

— Петы смотрели за тем, какие координаты прыжка вводятся штурманом, — пояснил я, — а Зоэ, узнав эти цифры, определила, что мы уходим с маршрута. Причём уходим в сторону фронтира, в ту его область, которая и в справочниках-то почти не описана…

— Так надо что-то делать же? — Кирилл Вяземский машинально крутнул свой правый ус и уставился на меня, демонстрируя всем своим видом, что ему нужна только команда, а там уже полетят клочки по закоулочкам…