— Чщто… Кто… Где…

И примерно так же оглядывался по сторонам тот рослый пехотинец, что держал второй конец верёвки — позади строя пленников. Только его взгляд был спокоен:

— Х-хе! Прикольно… — Послышался сипловатый голос этого здоровяка, в то время как он оглядывал и щупал свою экипировку. Помимо синей формы, его снаряжение состояло из длинной винтовки за спиной и такого же кривого клинка в ножнах, вдетых в широкий матерчатый ремень на пузе.

— Чё прикольно-то⁈ Ща как дам! — Молодая чумазая девушка, стоявшая рядом с ним в конце строя, дёрнула за свои верёвки. Но тут же вгляделась в глаза рослого солдата. — Тиг, ты что ли⁈

— Ага… — Парень поправил красную шапочку и, сверкнув яркими карими глазами на загорелом лице, улыбнулся сквозь залихватские усы.

Ну всё понятно…

— Дурмак! — Я крикнул в сторону ведущего солдата, одновременно пытаясь слезть с коня, пока тот сам меня не сбросил. И когда туранец озадаченно замер, согласно моему приказу, я припомнил ещё одно выражение из лексикона зекистанцев. — О беним!

Так бородачи говорили, когда делили деньги. И кто-то при этом указывал на свою долю. Я же при этом указал на верёвки ошарашенного пленника. И, спрыгнув, наконец, с седла, постарался воспроизвести то слово, которым Ашмед приказывал подручным снять с машины какую-нибудь деталь:

— Чикармак! — При этом я указал на верёвки пленников.

— Не? Не ичи? — Солдат воззрился на меня с искренним недоумением. Кажется, он меня понял. Но не был уверен в намерениях.

— Чикармак!!! — Рявкнул я на него с удвоенной силой. И махнул рукой в сторону совсем как старик-зекистанец, когда хотел остаться наедине с клиентами. — Чикмак!

— Оларуай, уз-баши… — Продолжая недоумевать, солдат всё-таки разрезал верёвки своим клинком. И поднял озадаченный взгляд на меня обратно. — Нере-е гитмелим?

Этот вопрос я уже совсем не понял. И просто отмахнулся от него, помогая Фродрику освободиться.

Но тот сначала снова испуганно от меня отшатнулся. А потом всё-таки присмотрелся внимательней:

— Шубский?

Я кивнул и, сдёрнув с него путы, указал на конец строя:

— Хади-хади… — В той стороне Тиг уже проделывал то же самое со своей сестрой.

— Чего⁈ — Бесаратец всё-таки не понял меня, не смотря на схожесть этого приказа с аналогичными по значению русскими словами.

— Хади туда, говорю…

Остальные пленники лишь испуганно жались друг к дружке, наблюдая за этим внезапным освобождением.

А рядом со мной снова послышался хриплый голос солдата:

— Недан ёпёрсун, уз-баши? — Теперь в его интонациях слышалось лёгкое недоумение, переходящее в подозрение. — Недан русча конусёрсун?

— Герибас! — Я припомнил словечко, которым зекистанцы посылали друг друга куда подальше. В то же время оно, вроде как, было вполне употребимо при женщинах. А значит, не считалось ругательством…

Но солдат отреагировал совсем не так, как я надеялся. И, прищурившись на меня, снова что-то пробормотал:

— Арта бир акцэнт… — Вдруг его клинок взлетел вверх, явно намереваясь приземлиться мне на шею. — Рус кара джедлык!!!

И пока я пятился, пытаясь нащупать похожее оружие у себя на поясе, за моей спиной грохнул выстрел. Винтовочная пуля свернула распахнутую челюсть солдата набок, вырвав вместе ней щёку и добрую половину шеи.

Солдат выронил клинок, повалился на спину и захрипел, схватившись за рану двумя руками. А за моей спиной послышался довольный смешок:

— Х-хе! Нормально бьёт, бревно туранское! — Тиг щёлкнул рычажком под прикладом винтовки, выбрасывая из оружия стреляную гильзу. И поднял на меня весёлый прищур. — Ну что, уз-баши, командуй!

К запаху гари, скотных дворов и жаркой летней пыли быстро добавился ещё один. Запах, который я в последнее время встречаю слишком часто. Запах свежей крови.

Причём шёл он не только от захлебнувшегося собственной кровью туранского солдата. Когда конь, напуганный резкими движениями и близким выстрелом, отскочил прочь, за ним стало видно, что этот труп здесь далеко не единственный.

Почти у каждого дома поблизости — заколотый штыком крестьянин с дрекольем в руках. У наспех возведённых баррикад — мёртвые солдаты в чёрно-белой форме. Живых на это сельской улочке кроме нас и пленников пока не видно…

Сквозь треск и гул горящей соломы вокруг то и дело раздавались отдалённые выстрелы, грубые окрики и чей-то плач. Звуки будто бы шли одновременно с разных сторон. Это уже не бой, это грабёж, казни и насилие…

Но зато крики солдата и выстрел Тига не привлекли лишнего внимания. И пока усатый здоровяк в синей форме досылал патрон, найденный в сумке на своём упитанном животе, пленники лишь опасливо сжались в кучу. Очевидно, ожидая той же участи, что настигла второго туранского конвоира.

Фродрик тоже замер с открытым ртом, глядя перед собой на захлебнувшийся собственной кровью труп. Босой чернявый молодчик, в которого попало его сознание, был даже немного похож на него самого. Только покрепче и небрит.

А вот Таисья, попавшая в жгучую смуглянку, сориентировалась почти мгновенно. Сбросив с жилистых рук путы, она тут же подхватила выпавший из рук солдата кривой клинок и принялась стаскивать с его плеч такую же длинную винтовку, как у брата, недовольно ворча:

— Ну надо вообще… В девку сельскую меня засунула… Небось специально… Ох и воняет же от неё… То есть от меня…

— Да ладно тебе. — Тиг справился с перезарядкой и, подняв курок, уложил винтовку и руки на объёмный кушак. — Сонька же говорила, что других тут быть и не должно.

— Да слушай её больше… — Подхватив винтовку, она принялась дёргать её за все выступающие детали. И целый патрон тут же выскочил из открывшегося гильзоотвода. — Упс…

— Пояс сними. — Тиг ловко подхватил заряд на лету, отдал его обратно сестре и указал на мёртвого солдата. — У него вон тоже патронташ сбоку висит.

Пока родственники изучали свои трофеи, среди моей экипировки, кроме похожего кривого клинка без гарды и револьвера, обнаружились ещё и серебристые карманные часы.

— Фрод, какая тут разница по времени с Ротенбургом?

— Ч-чщто⁈ — Ошарашенный взгляд тёмных глаз упал на меня. Кажется, парень не мог понять, что туранский офицер говорит с ним по-русски — А⁈

— Фрод, это я! Гор Шубский! Успокойся!

— А… — Молодой крестьянин глотнул воздуха. И начал себя ощупывать, одновременно глядя на то, как вооружается сноровистая девчонка.

— Сколько у Ротенбурга разница по времени с Бесаратией?

— А… Д-два ч-чщаса…

— На два меньше?

— Ага… — Парень растерянно оглянулся на пленников. Кажется, его сознание, наконец-то, постепенно смирялось с временным телом. А жавшиеся рядом с ним люди озадаченно прислушались к русской речи в исполнении усатого офицера туранской армии.

— Значит у нас ещё несколько минут. — Я сунул часы обратно и проверил патроны в револьвере. — Можешь спросить у них, где дом старосты?

Когда при этом я указал на связанных пленников, они, видимо подумали, что сейчас всё-таки придёт их черёд. И одновременно ахнули.

— Спокойно, спокойно!!! — Я показал им открытую ладонь и опустил заряженное оружие. — Фрод?

— Да, сейчщас… — Снова обернувшись к селянам, он быстро заговорил на языке, очень похожем на русский. Только в нём было ещё больше шипящих и какие-то лишние, на мой взгляд, предлоги. — Кдэ е кщата на начщальника?

В принципе, про то, где хата начальника, я бы и сам мог спросить…

Раньше остальных среди пленников пришёл в себя щуплый паренёк, не на много старше мелкого. И указал куда-то в строну.

— Тама е… — Он опасливо присмотрелся ко мне и суетящимся Волковым. — Ви е руски магосници ли чште?

— Чего? — Я, в свою очередь вопросительно глянул на Фродрика.

— Он думает, чшто мы русские колдуны.

— Правильно думает. — Я сам кивнул пареньку в ответ.

Но Фродрик тут же снова подал голос:

— Не, тут наоборот надо головой мотать, если хочешь согласиться. — Сбросив с себя остатки пут, бесаратец покачал головой и осмотрелся. — А мы точщно не опоздали?