— А мне похер, что он там говорил! Тебе просто повезло, червяк!

И он попытался достать меня прямым пинком.

Бли-и-ин… Ну, пацан! Я же тоже на взводе, мне тяжело себя сдерживать! Особенно когда ты так заманчиво открываешь печень!

— Или это был не ты-ы-ы!!!

Он вновь хотел мне залепить размашистым справа, но…

Надо кончать цирк. Нырок, короткий прямой в подбородок и, дополнительно сблизившись, я подхватил обмякшее тело, аккуратно уложил на песок.

Выпрямился. Вздохнул. Оглянулся.

Нас видели Мака, Хори и Алеки. Алеки, так тот застыл, раскрыв рот. Хори был традиционно холоден, словно буддийский монах, Мака играл желваками.

— Он сам, — предупредительно заявил я.

— Мы видели, — обронил Хори. — Что с ним?

— Да норм, — я махнул рукой, — ща очнётся.

И действительно, почти тут же Тайпен заворочался, несколько раз моргнул, фокусируя взгляд, сел, опершись руками позади себя, и уставился на меня.

— Это был я, — хмыкнул я, отвечая на его последний выкрик. — Давай руку.

Тайпен оттолкнул мою руку, встал сам.

— Тайпен, — позвал я негромко его уже в спину. — Тайпен… Тайпен!

Он словно нехотя обернулся.

— Ты чё завёлся-то? — спросил я.

— Чего завёлся, говоришь? — опять на его скулах вспухли желваки. — Чего завёлся? — он вновь подошёл ко мне, сверля меня яростным взглядом.

— Да, — совершенно спокойно спросил я. — Чего завёлся?

— Что? — Тайпен явно сдерживался, буравя меня глазами, — Одна девчонка отвергла, так решил по-быстрому вторую себя захапать?

Ах, во-о-он оно что! Я чуть не рассмеялся.

— Да не, братан, о чём ты? — почему-то вспомнились стародавние тёрки на авторынке. А Тайпену кожаной куртки и треников не хватает. И цепочки на шею. — Руйха была и остаётся моей подругой. А Телуа… — я вздохнул. — Да она мне уже как сестра! Она же хвостиком за Руйхой бегает. Так что выдохни, успокойся. Не нужен мне гарем, мне бы с одной разобраться.

— Не врёшь? — ожёг мне взглядом Тайпен.

Ну вот что ему сказать? Мамой клянусь?

— Не вру.

— Смотри у меня, червячок. В другой раз так легко не отделаешься! — кинул мне горбоносый и пошёл вслед за корешами.

Я раскатисто рассмеялся ему вслед.

Утром, как обычно, с «большой земли» появился Каналоа, привез утреннюю «пайку». И народ, заорганизованный самопровозглашённым «боссом» Каем, направился на разгрузку «утренней доставки». Я, традиционно — забил. Ибо нефиг! Мне — тренироваться надо.

Кстати, о моей «собственности». Да уж, доставил он тогда головняка.

В вечер после Испытания, когда разом закончилась моя одиночная «робинзонада», а этот неудачливый дальний родственник отца войны наверняка с подачи «наследничка» ярко выступил на пляже и мне внезапно привалило «такое счастье», было как-то не до него. Голодный, смертельно уставший, с обожжённой медузой рукой и вымотанными нервами, я был рад дорваться до еды, а потом просто вырубился на пляже.

Зато утреннее пробуждение подарило осознание, что мне буквально вручили чемодан без ручки: и бросить нельзя, и тащить нет никакой возможности. Ибо первое, что я увидел, открыв глаза, был «рядовой безухий», что с потерянным видом сидел рядом со мной на коленях, безвольно повесив голову, криво замотанную длинными банановыми листьями.

— А-а-а, это ты, — пробормотал я с острым желанием перевернуться на другой бок и чем-нибудь накрыться, ибо под утро изрядно подмёрз. — Чего сидишь? Проваливай, ты мне не нужен.

Но поспать мне не дал Хэч, уже проснувшийся и, похоже, готовый хоть сейчас отправляться на новое место «службы». Он сунул мне поесть, попить…

Каналоа не уходил.

— Иди домой, — повторил я попытку отделаться от него.

Ноль эмоций. Словно выключенный андроид, Каналоа не реагировал, сидя всё в той же позе.

— Может, с шаманом поговорить? — несмело предложил малыш.

— Хм…

— Скат, нам бы поторопиться, — Хэч развёл руками, — нехорошо опаздывать в первый день.

Малыш, как ни крути, был прав.

— Ты, — я подошёл вплотную к Каналоа, бывший воин поднял на меня отсутствующий взгляд, — иди за мной. Будем твою судьбу решать.

— Ты пришёл на разговор? — подозрительно уставился на меня вышедший из своего шалаша шаман. — Но я не ждал тебя так скоро. Ты ведь сегодня должен начать обучение?

В другое время я бы не преминул отметить, что видок у шамана словно «после вчерашнего», но голова была занята другим.

— Не, — я коротко мотнул головой. Приходилось переводить дух после быстрого бега, — Мне нужна твоя помощь, Говорящий с духами.

И обрисовал сложившуюся ситуацию.

— Сам виноват, — шаман явно был не в духе, — и чем ты думал, когда, получив чужую жизнь, не забрал её, а оставил бывшему владельцу?

— Ну… Блин… — я на миг потерялся, — теперь то что это обсуждать? Вот… не забрал. Короче… — чуть не ляпнул «старый», — что мне делать?

— А я почём знаю? — зевнул и почесался шаман. — Я вообще ещё спать должен. Всю прошлую ночь… — он облизнул пересохшие губы, — разговаривал с морскими духами, просил к вам благоволенья.

— Но… Я же за советом пришёл…

— За советом… — проворчал старик. Взглянул на меня, на Каналоа, стоящего поодаль, — ладно.

Он нырнул в свой шалаш и вышел из него… с ножом в руках!

— Вот, — протянул мне обсидиановый нож с коротким, симметричным клинком и рукояткой из двух примотанных к камню бамбуковых плашек.

— Да ты чего?!

— А что? — пожал плечами старик. — Он полностью твой. Из касты его изгнали, для семьи он умер. Даже если бы жена была, она бы сейчас вдовой считалась, а дети сиротами.

Охренеть!

— Его ни для кого, кроме тебя, нет, — продолжал пояснять шаман, — так что если не знаешь, что делать, забери принадлежащую тебе жизнь.

Ага, — оторопело подумал я, — делов-то! Словно ненужную или сломавшуюся вещь выкинуть!

На миг в голове пронеслась картина: вот я беру нож, подхожу к Каналоа, стоящему с безвольно поникшей головой… Не, лучше, наверное, сзади, чтоб не видел. Куда ударить так, чтоб было быстро и не больно, мне рассказывать не надо…

— Да ну тебя нафиг, — я чуть ли не оттолкнул руку, протягивающую оружие, — это ж человек! — добавил тише — Не могу я так, не в бою… — почему-то вспомнил убитого воина с острова Жёлтой птицы, — он же не угрожает ни мне, ни моим близким.

— Как хочешь, — шаман пожал плечами, повернулся к хижине, задержался на миг, — тогда к делу его пристрой.

К делу? Блин… Как же я не подумал? Только… куда? Чередой крутанулись варианты, один другого фантастичнее.

— На риф Учеников ему нельзя! — тут же предупредил шаман, словно услышав мои мысли. — Во время обучения не то что ступить на его землю — приблизиться к рифу нельзя никому, кто не из касты глубин!

Эх! Обломилась идея с ординарцем. Может, тогда сестре? Будет ей по хозяйству помогать… Но тут же отверг идею. Если б она уже вышла замуж и перебралась бы в дом мужа, тогда, пожалуй, можно было бы. А так? Подгонять работника отцу и братьям? Да они его даже кормить, скорее всего, не будут!

Чёрт!

— А может… — с робкой надеждой проговорил я в сгорбленную сухую спину.

— Ла-а-адно, — протянул шаман, — оставляй своего кадавра. Но! — он обернулся, смерил меня взглядом, — только на время учёбы! И так долг твой передо мной вырос безмерно!

В итоге шаман договорился с Наставником: старики на пару порешали, что раз Каналоа формально даже не человек, а вещь, принадлежащая одному из Учеников, то можно пристроить его к делу. В предыдущие разы снабжение Учеников продуктами и прочим довольствием брали на себя люди глубин, по очереди. Теперь это свалили на одноухого бедолагу, который и правда всё это время вёл себя словно зомби: ничего не говорил и безропотно исполнял всё, что ему скажут.

На риф его всё равно не пускали. Я видел его, только когда он подгребал на небольшой лодочке, передавал нам продукты, иногда вещи. Чем была занята в остальное время моя «собственность», я не знал.