Замер, с полуоткрытым окном. Смерти не боюсь, заглядывал ей в глаза. «Хвостов» не оставляю, нет у меня детей, или престарелых родственников. За родителями сестра присмотрит. И перспективы впереди никакой. Так что же держит? Потянул на себя створку…

Отец, и его осуждение. «Струсил слабак, и сбежал!». Даже, вижу, как он сплюнет. Да что мне до него?! Мы не виделись четыре года, возможно он вообще не узнает!

«Господь не дает испытаний, которых человек не в силах пережить». Его слова. После выхода на пенсию отец здорово ударился в религию. А я? Я — современный человек…

Только сейчас заметил, что буквально задыхаюсь, грудь ходит вверх — вниз, будто марафон бегу. Распахнул окно, вдохнул полной грудью. Прохладный утренний воздух окатил разгоряченную голову. От гипервентиляции голова закружилось, меня повело, схватился за раму.

Нет. Не сегодня.

…Двумя неделями ранее.

Позади хлопнула дверь, как бы отсекая за спиной тоску и рутину, я застыл на крыльце. Ненавижу тех, кто так делает — прошёл в двери и встал статуей, но сейчас — можно. Во — первых, я никому не перекрыл выход, а во — вторых… Вдох полной грудью. М — м–м, да! Воздух свободы! Пусть и с примесью запахов смолы, тины и свежей рыбы. Все это мелочь, ведь впереди три дня чистого неба, ветра и приключений!

С невысокого, три ступеньки, крылечка, так себе обзор. Широкая деревенская улица, разъезженная колесами телег. Представляю, что тут творится во время дождей! Меж бревенчатых домиков проглядывает бескрайняя водная гладь. На горизонте ни облачка. Солнце только — только взошло, не успело перелезть за коньки крыш, и длинные, лениво таявшие тени пока цеплялись за стены домов и заборы. На берегу, между причалами с рыбацкими лодками уже оживленно. Но что мне там делать? Вода — совершенно не моя стихия.

За спиной шаги, кто — то еще в эту рань решил покинуть гостиницу. Ну что ж, как там говорит Макс? Сон и питание — основа летания! Вот «питанием» и займемся.

Трактир по утреннему времени пустовал. Лишь у коновязи, приткнувшейся вплотную к открытой веранде, кучковались какие — то здоровенные мрачные типы. Тяжелые взгляды царапнули мою щуплую фигурку, заставив мысленно поежится.

Прошел внутрь, остановился у стойки. Вытряхнул из кошеля на ладонь последние монетки. В основном медь, и несколько серебрушек.

Так, давайте подумаем. До вечера послезавтра сколь — либо цивилизованных мест не попадется. Запасаться надо на три дня, но вот с деньгами…

— Привет, малой, что ты себе под нос бормочешь? — бросил взгляд сверху вниз скучающий хозяин.

— Здравствуйте. Не обращайте внимания, когда живешь одинокой жизнью, привыкаешь, что зачастую единственный собеседник — это ты сам.

— Сам с собой разговариваешь? Плохой признак. Для семьи ты молод, но хоть подруга — то есть?

— Как — то не везет мне с подругами. — Кстати, не соврал. — А друзья мои далеко — предвосхитил следующий вопрос.

— Ладно, заказывать что — то будешь, или ты на жизнь пожаловаться пришел?

— Мне яичницу из шести яиц с беконом, полфунта сыра и большую кружку кофе. А еще соберите с собой фунта четыре вяленого мяса, пару фунтов сыра и вот, — я достал двухлитровый (идите нафиг, я вырос в метрическом мире) бурдючок, заменявший флягу, — наполните вином.

— Ты прямо как не в себя, — усмехнулся трактирщик, — жрешь за троих.

— Так я и работаю за троих.

— И чем же таким занимаешься?

— Я гонец. Отношу письма, посылки не особо тяжелые. И делаю это быстрее чем другие. — посмотрел на трактирщика выжидательно.

— Смотри из сапог не выпрыгни, гонец.

Хм, с заданием обломился. Неужто у тебя нет старой бабушки в соседнем селе, или делового партнера, которым надо отнести весточку? Ладно, проехали.

— Зря смеёшься, хозяин, большие сапоги в нашем деле — главное. Их просто сначала надо разогнать, а потом только знай себе, переставляй в них ноги, сами бегут.

— Присаживайся, шутник, Дара сейчас принесет.

Выложив на стойку последние деньги, я направился в глубину зала. Люблю уединение.

— Сняли бы вы плащ, господин. День, слава светлым богам будет теплый и солнечный.

Служанка принялась выгружать тарелки с подноса.

— Он мне не мешает, и … — поманив ее к себе пальцем, шепнул на ушко, — у меня рубашка на спине рваная.

— Эй, малой, у нас в верхней одежде не положено. Давай, или скидывай свою хламиду, или вон, — трактирщик указал подбородком, — под навес.

Под навес жутко не хотелось. Во — первых — коновязь и чудный запах навоза вперемешку с лошадиным потом! Можно я поем без него? Во — вторых, мне крайне не понравилось, как меня рассматривали те типы. Встревать в конфликты в мои планы не входит. Это же потенциальное привлечение внимания к моей персоне.

— Э — э–э… хозяин, … да кто же увидит? — сделал я попытку обойтись без лошадиного общества за едой, — Я тут, в глубине зала посижу тихонько…

— Я увижу, этого достаточно

Вот блин! Ну и ладно, со вздохом попросил девушку отнести мой завтрак под навес.

Впрочем, опасался напрасно. Кроме ленивого разглядывания, подозрительная тройка каких — либо активных действий не предпринимала. Краем глаза постарался рассмотреть их получше. Это «местные»? Хоть «на них не написано», но чутье подсказало — они. Крупные, мускулистые мужики в кожаных кирасах с металлическими нашлепками, пояса оттянуты мечами. Один облокотился на топор устрашающих размеров. Впрочем, мне какая разница? Мне по любому с ними закусываться не резон. Даже шансы прикидывать не хочу, с моими хрупкими трубчатыми костями — без вариантов.

Поуспокоившись, занялся яичницей, благо, для такого захолустья, приготовлена она была на удивление неплохо. Бекон слегка похрустывал, желтки напротив, сохранились «макабельными» для ароматной пшеничной лепешки, так сказать — комплимент от повара. Наслаждаясь едой, погрузился в планы грядущих приключений, и даже забыл о подозрительной троице, когда внимание привлекла какая — то возня у коновязи.

Пока я пребывал в нирване планирования, подъехала еще парочка. Вот она то громил заинтересовала, и сейчас я наблюдал классический гоп — стоп. Не поднимая излишнего шума, вновь прибывших окружили, и тихо, сквозь зубы «втирали за жизнь». Лица парня не видел, а вот с девушкой, одетой в длинное синее платье, с какой — то сложной прической, встретился глазами. Ее глаза были полны слез, еще бы, ведь сейчас они со спутником лишались всего ценного, чем успели обзавестись, наверняка потратив кучу времени и усилий. У стоящего в ступоре парня один из амбалов отстегнул неплохой меч, в дорогих ножнах. Хм, я, конечно, не эксперт, но для этого парнишки оружие было неприлично хорошим, наверно не просто так досталось. Другой головорез тыкал пальцем в серьги, «не отдашь сама — отрежу вместе с ушами». Девчонка, глотая слезы мотала головой.

Допил кофе и поставил кружку на стол, донце глухо стукнуло по столешнице. Один из громил кинул в мою сторону быстрый взгляд. Я посмотрел в полные молчаливой мольбы глаза. Встал, подхватив мешок с собранной снедью, развернулся и спокойным шагом направился к противоположному выходу их таверны. Мысленно хмыкнул, жалко «мальков», но всех не пережалеешь. У меня — своя дорога. А эти впредь будут умнее, каждый должен набить собственные шишки. Добро нажить можно еще, здесь от голода смерть не грозит, даже если всё отнимут. И даже смерть — не конец игре. Не моя эта война.

Выйдя из трактира, я бодро пошагал в западном направлении. Когда тракт вывел на верх берегового обрыва, огляделся. Внизу осталась покинутая мной рыбацкая деревушка, вокруг — ни души. Вот и хорошо, сошел с дороги зашагал вдоль берега. Точка намечена еще с прибытия сюда.