— Давайте выпьем за удачное начало нашей шалости! — провозгласил я.

Выпив, мы снова перенесли своё внимание на то, что нам транслировал Пронька.

— Так, — обратился я к своим товарищам, — а вот сейчас может произойти всё, что угодно. Алевтина, как я предполагаю, сейчас пребывает отнюдь не в самом лучшем расположении духа, а, поскольку Зара от её лица пригласила в гости военного советника. Произойти может, действительно, всякое…

— Да уж… — протянула Светлана, вероятно, живо представив себе, что может произойти при попытке Павла Лаврентьевича вторгнуться в личное пространство Алевтины Афанасьевны, — может позвать Эви, на всякий случай?

— Знаете, а это не такая уж и плохая идея, — отозвался я, — зови её. Ведь случиться может действительно, всё, что угодно, а в наших планах сейчас несчастные случаи и жертвы не предусмотрены…

Немного подумав, я дополнительно распорядился:

— Так, приготовьте, на всякий случай, два комплекта первой помощи, и, наверное, дополнительный энергетический блок, чтобы, если Эви придётся оказывать экстренную помощь с использованием своих целительских умений, у неё не возникло проблем с энергией…

Пришла Эви, Истер вполголоса ввела её в курс дела, обрисовав проблемы, которые могут возникнуть по ходу дела.

Я на всякий случай сунул в карман парализатор, поскольку действующие лица могли пойти в разнос и заняться членовредительством по полной программе. И в этом случае их надо было бы быстро остановить. Остановить надёжно, но без нанесения какого-либо ущерба для здоровья.

Мне очень не хотелось, всё-таки, чтобы наши действия привели к тому, чтобы кто-то из действующих лиц пострадал.

Или, что ещё менее желательно, чтобы кто-то из тех, кто вообще никакого отношения к происходящему не имеет, попал бы под раздачу.

Теперь, когда мы подготовились к возможным неприятным случайностям, всё наше внимание опять было устремлено на экран.

Кстати, по моей просьбе Пронька буквально на минуту перенёсся в апартаменты Алевтины. Мне хотелось примерно представлять себе, чем она занимается, чтобы попытаться прикинуть варианты развития событий.

А девушка, видимо для того, чтобы успокоить нервы, не нашла ничего лучшего, чем принять тёплую ванну при свечах.

Она нежилась в тёплой воде, окутанная невесомой ароматной пеной под тихую скрипичную музыку, изливавшуюся из небольших колонок, висящих под потолком.

— Ну, давайте теперь и за купающейся девушкой будем подглядывать, — это Светлана вернула меня с небес на землю, опередив Истер, которая только формулировала своё замечание.

— Дамы, — возразил я, — мы же должны знать, в какой обстановке будут развиваться дальнейшие события… Тем более, Пронька уже переключается обратно, на нашего любимого персонажа.

И действительно, на экране опять возникла знакомая усатая физиономия.

Господин Крыницын стоял перед мини-баром и придирчиво выбирал шампанское.

Тут я отстранённо подумал, что выбирать сейчас большие и тяжёлые бутылки явно не в его интересах, так как риск того, что они войдут в тесное соприкосновение с его черепом, достаточно высок.

Но он, видимо, не имел никаких способностей к телепатии, и не смог прочесть мои мысли и проникнуться моими опасениями, так как облюбовал самую большую бутыль из имеющихся.

Он выбрал пузатую двухлитруху толстого стекла. А я непроизвольно сморщился, когда представил себе, как эта ёмкость со всего размаху опускается на его макушку, тёмное стекло раскалывается на тысячи острых осколков, разлетающихся во все стороны, и содержимое бутылки, шипя и пенясь, стекает на его страдальчески исказившуюся физиономию.

Но, будем надеяться, до этого,всё-таки, не дойдёт.

Хотя, кто его знает. Меня, всё же, немного беспокоило то, что Алевтина оказалась потенциальной хозяйкой не только ветра, но и электричества.

Травмировать массивного чиновника с помощью ветра ей вряд ли удалось бы, учитывая то, что уровень развития её способностей пока совсем невысок.

А вот если на свободу вырвется электричество, то у Эви может появиться много работы, а если учесть то, что Алевтина ещё и в ванне возлежит, то тут последствия могут быть просто непредсказуемыми.

Но, ладно, будем пристально наблюдать, и, по возможности стараться предотвратить нежелательные эксцессы.

Тем временем стрелки настенных часов в номере господина Крыницына показали ему, что пятнадцать минут, о которых просила Алевтина, наконец, истекли.

Чиновник, снова придирчиво оглядев себя в зеркале, решил, что выглядит достаточно мужественно и привлекательно, взял выбранную для визита бутыль и открыл дверь в коридор.

Гостиничный коридор встретил его всё тем же пыльным полумраком и едва слышным поскрипыванием половиц.

Павел Лаврентьевич, разволновавшийся, к своему собственному удивлению, как первокурсник-очкарик перед первым свиданием, шагнул за порог.

Странно, но в его теле вибрировала и дрожала каждая жилка. Происходило это, видимо, от волнения и предвкушения, умело разожжённых большеглазой проказницей, от ожидания какого-то нереального, просто-таки небесного блаженства, которое было обещано ему томным взглядом Алевтины из под трепещущих пушистых ресниц.

Он не помнил, о чём он думал, покуда шел те несколько десятков шагов, отделявших его от райского наслаждения…

И вот он стоит перед дверью в её номер, и нерешительно переминается с ноги на ногу. Наконец, он сделал над собой усилие и несколько раз стукнул костяшками пальцев по дверному полотну.

За дверью царила полная тишина. Как Павел Лаврентьевич ни вслушивался, до слуха его не доносились ни звуки шагов, ни голос желанной красавицы…

И он, словно во сне, повернул вычурную бронзовую ручку. Дверь приоткрылась. За ней было почти абсолютно темно, и лишь откуда-то из внутренних помещений апартаментов пробивался слабый лучик неверного дрожащего света…

Господин Крыницын, подгоняемый распалённым желанием, сделал шаг в темноту, наполненную волнующими запахами…

Кульминация событий этого вечера неумолимо приближалась…

Как на грех, как раз в этот момент Алевтина, решив, что хватит нежиться, пора и честь знать, выбралась из воды.

Завернувшись в полотенце при неверном свете свечей, она вышла босиком из ванной, оставляя по пути мокрые следы.

Услышав какой-то странный шум, она остановилась и прислушалась. К её превеликому удивлению, из холла доносился звук чьих-то неуверенных шагов. Такое впечатление, словно кто-то тяжёлый в нерешительности топтался на одном месте, заставляя половицы жалобно поскрипывать.

— Кого это, интересно, черти принесли? — раздражённая мысль, возникла, казалось, сама по себе, — я же, вроде как, вешала на дверь табличку «Не беспокоить»… Или не вешала? Чёрт, не помню… Совсем нервишки разболтались… А всё из-за этого… Начальничка, чтоб его приподняло да шлёпнуло…

Преисполненная праведного негодования она двинулась к источнику подозрительных звуков, включая по пути свет, намереваясь изгнать нарушителя, покусившегося на её личное пространство.

— Ну, слава Богу, из ванной она таки ушла, — выдохнул я, — теперь неприятности, хоть и не исключены вовсе, но если и произойдут, то ущерба от них будет, всё таки, поменьше. Так или иначе, если она призовёт электричество, то сама, хоть, не пострадает.

— Очень хочется на это надеяться, — последовал пессимистичный комментарий Истер, — но, на твоём месте я бы не расслаблялась.

Мы все, затаив дыхание, смотрели за сближением основных действующих лиц сегодняшней вечерней драмы. Между ними оставалось две двери. Пронька метался от военного советника до Алевтины, и обратно, нагнетая напряжение. Я ёрзал, как на иголках. Волновался, что поделаешь.

И тут меня вдруг обуяли всяческие опасения. Видимо, пессимистический настрой Истер передался и мне… Ну, правильно, она же у нас эмпат, и теперь, наверное, может не только чувствовать эмоции окружающих, но и передавать им свои. Надо у неё поинтересоваться, кстати, контролирует ли она это своё свойство, а сейчас…