«Давай, посиди тут, посмотри, как он потом потащит ее мертвое тело на улицу и станет отпиливать голову. Может быть, тогда тебе на ум хоть что-нибудь придет».

Я двинулся вперед, так и не найдя того ответа, что прятался от меня все эти дни. Что я делаю? Зачем я это делаю? Как я собираюсь это сделать? Взгляд вцепился в освещенную фонарем дверь, выдранную из темноты вечерних Трущоб.

Множество вопросов, ни одного ответа — и сумасшедшее желание прекратить кровавую жатву Звездного Головача. «Кошки» царапнули лед у высокого крыльца, и тут из темноты на меня прыгнул крупный мужчина в белом тулупе.

— Куда ты полез? — зашипел оттащивший меня от двери человек. — Куда ты полез?

Я с изумлением узнал Вана ан Лавоя. Изо рта безумного стражника несло тухлятиной, и меня замутило.

— Куда ты собрался, а? Ты же все испортишь! — Он покосился на дом.

— Я… А вы?

— Я почти взял его, да-да! Сейчас я возьму его! Несколько минут подожду — и возьму. Ха-ха! Патруль. Я оставил патруль в паре улиц отсюда. Как только увидел ледоход юного ан Данера. Как здорово, что я напросился в патруль! Как здорово! Я думал, что пропущу его. Думал, что не увижу!

Его колотило от возбуждения. Он постоянно смотрел на дверь и ждал, когда та откроется. Его рука вцепилась в мой локоть, словно стальной захват.

— Он ее убьет! — попытался я освободиться.

— И тогда я его возьму. Не только я, а и патруль. Целый патруль. Патруль, понимаешь! Я сейчас за нашими побегу, а ты сиди, смотри! Не упусти его!

— Мы должны помочь ей, — твердо решил я.

— Нельзя! Как ты не понимаешь? Сейчас будет много свидетелей. И лучше, если он ее прикончит. Лучше, чтобы на его руках кровь была. Тогда мне поверят. Тогда я всем докажу!

— Но женщина…

— Да шлюха, подумаешь… — Он осекся, отпрянул от меня. Я совсем забыл, что он эмпат и способен почувствовать все мое презрение, что всколыхнулось во мне. Хватка его ослабла.

— Я должен, — сказал я и обошел его.

— Не надо, — жалобно попросил он. — Мы должны связать его законом. Он должен ответить за свои преступления на общем совете. Так будет лучше для всех. Пусть пострадает один человек, но этим мы спасем многих.

Мне стало жалко толстого стражника, который совсем расклеился от моего презрения.

— Я столько за ним следил. Я столько раз видел, что и ты за ним следишь. Мне казалось, что мы думаем об одном… Постой, погоди. Я сбегаю за патрулем, и они возьмут его теплого! Пожалуйста, мальчик!

— Но он убьет ее…

Несколько мгновений он молчал, опустив покатые плечи. Его полные губы задрожали.

— Проклятье, малец… Что, если ты появишься рано? Слишком рано?

— Я должен, — повторил я.

— Я не хочу быть тем, кем ты меня делаешь своим геройством. Не хочу, — чуть не плача забормотал он. — Не хочу! Но я хочу, чтобы он получил по заслугам!

Затем неуклюже коснулся пояса и протянул мне нож. Его пожирало чувство вины и желание откинуть меня в сторону, но он боролся со своим безумием. Что важнее — доказательство своей правоты или чужая жизнь? Этот вопрос так просто не решается. Но Ван справился.

— Поторопись, — выдавил он из себя. — Я иду за патрулем… Пусть Светлый Бог тебе поможет… Надеюсь, Джей тебя не убьет. А если попытается, ты знаешь, чем его остановить.

Взяв в руки нож, я кристально ясно ощутил, чего хотел все это время.

— Нет, — испуганно прошептал осознавший мои намерения Ван. — Нет!

Но я уже тянул дверь на себя. Толстый стражник, секунду разрываясь между желанием настигнуть меня или броситься за товарищами, наконец выбрал второй путь. А я нырнул в тепло дома, где совершалось кровавое дело Джея.

Я нашел его в следующей от прихожей комнате. Дверь в нее была распахнута, в печке, стоящей посреди прихожей, гудел огонь. Темная занавеска закрывала единственное окошко. Данер, раздетый догола, скрутил коленопреклоненной женщине руки за спиной и стоял над ней, поигрывая ножом, будто художник кистью. На плечах, на спине, на боках некрасивой проститутки уже алели глубокие разрезы. Вся кровать была испачкана кровью, а ошалелый от сладковатого запаха Джей, прикрыв глаза, наслаждался своим пиршеством.

Меня замутило от душного страха женщины и больного наслаждения ее мучителя. Шлюха мычала, пытаясь вытолкнуть изо рта кляп, и тянулась к дальней стороне кровати. Порыв холода из открытой двери заставил их обоих посмотреть на дверной проем. Два взора — яростный и надеющийся — сошлись на мне.

Джей даже не смутился своей наготы. Он развернулся, все так же играя ножом, и зло улыбнулся:

— Здравствуй, ребенок!

Я бросился вперед, выставив перед собой оружие, словно копье. Он ловко скользнул в сторону, уходя с линии моей атаки. Полоснул по куртке, но лезвие не прошло сквозь теплые одежды, и я почувствовал лишь тупой удар по руке.

— Я знал, что так будет. Знал. Я нарушил ритуал. Я поторопился. Ты пришел наказать меня? — забормотал он.

Развернувшись, я почувствовал, что спотыкаюсь, что на твердом полу очень неудобно стоять в унтах с «кошками». Металлические шипы царапали пол, и ноги норовили подвернуться. Опять замычала женщина за моей спиной.

— Сегодня необычный день. Сегодня очень необычный день… — Данер прикрыл глаза, словно сытый и довольный пес, наблюдая за мною сквозь щелочки. — Жизнь должна уходить так, потихоньку. В тепле. Всегда в тепле. И только мороз сохранит ее красоту навсегда. Вечный и добрый лед сохранит ее!

Я настороженно следил за тем, как он помахивает окровавленным лезвием в воздухе.

— Ребенок пытается остановить освободителя. Как это символично. Ребенок на страже женщины, для которой само понятие «ребенок» означает конец карьеры и голодную смерть, — пробормотал Джей.

— Сдавайся, Данер. Стража вот-вот будет здесь, — проговорил я, бегло оглядев комнату. Где-то в комнате должны были остаться его вещи. И среди них перевязь с мини-дальнобоем. Бороться с ним на ножах — затея не самая удачная. Сейчас, в теплых одеждах (в которых я, кстати, уже вспотел от жары), с «кошками» на ногах, я ничего бы не смог противопоставить раздетому убийце. Сила, опыт, скорость и маневренность оказались на его стороне.

— Стража? А что стража? — хищно осклабился мужчина. — Стража ничего не сделает, ребенок.

— Они поймут, что ты и есть Звездный Головач!

Он рассмеялся. И я понял, что Джей наслаждается моментом.

— Головач душит своих жертв, ребенок. Душит, хе-хе. Ты видишь тут задушенных дев? Хотя бы одну? Я знаю, я поторопился. Но видишь порезы, ребенок? Это мое алиби. Это символ того, что я не Головач. Хотя мы-то с тобой знаем правду, ребенок, да?

Проститутка жалобно заскулила.

— Заткнись! — резко рявкнул на нее Джей. Глаза убийцы сверкали огнем безумия. — Заткнись!

— Тебя видели с ней в таверне. Тебя опознали!

— И что? Да, я обошелся с ней грубо, — улыбался Данер. — Но многие клиенты так обходятся со своими подстилками. Верно, подстилка?

Я, наконец, увидел, куда он бросил свои вещи. Они стопкой были сложены рядом с кроватью. От двери почти не видно. Если рвануться…

— Подстилка молчит, а значит, соглашается. — Джей облизнулся. Его просто распирало от желания поговорить. — Хотя за пару монет они согласны со всем. Что бы ты ни сказал. Что бы ты ни сделал. Шелковый шарфик на шею? Пожалуйста, господин. Туговато? Пожалуйста, господин. О, что вы делаете. Что вы делаете, господин! Ах, перестаньте. Кх-х-ха…Кх-х-ха-а-а-а… Вот как убивает Звездный Головач. А тут… порезы, другой почерк. Но она ведь сама порезалась, да? Что скажешь, подстилка? За один кристалл ты забудешь о своих царапинах?

Я почувствовал сомнения шлюхи.

— Ты опять промахнулся, ребенок. Хотя вновь был близок.

Он шагнул вперед. Аккуратно, уверенно. Я отступил. Так, чтобы оказаться чуть ближе к его одежде.

— Я помню тебя. Ты почти поймал меня с той шлюхой, несколько недель назад. Тебя еще отпустил этот раззява Ван. Мальчик-клеветник. Мальчик-преследователь. Эй, подстилка, если я дам тебе два кристалла, не скажешь ли ты, что именно этот ребенок порезал тебя?