— Замечательно. Ваш престарелый маг оказался милейшей души человеком. Не понимаю, почему у вас постоянно возникают с ним какие-то сложности.

Я крякнул, не став уточнять, как именно Блэйд удалось договориться с каменной скотиной. У Тайной канцелярии наверняка есть свои способы. Одно знаю точно: таких высоких гостей наш бордель еще не видел.

— Анна, я все больше тобой восхищаюсь. В прошлый раз, чтобы склонить Рабодара к сотрудничеству, нам пришлось раскрашивать его в розовый цвет.

Блэйд подняла бровь.

— Этого он мне не рассказал.

— Ну еще бы.

— На расшифровку книги Рабодару понадобится некоторое время, — продолжила Анна. — Но за ним записывают, к тому же, нашему каменному другу не надо прерываться на еду и сон. Так что, я надеюсь, первые результаты мы получим скоро.

— Кто записывает? Неужели его соседки по публичному дому?

Я представил, как распутные девицы во главе с бордель-маман выстроились в ряд перед Рабодаром и старательно водят перьями по бумаге.

— Нет, шлюхи отказались, заявив, что все поголовно неграмотные. Мне кажется, они побаиваются старика. Так что пришлось попросить твою замечательную жену прислать кого-нибудь из типографии.

— Радомира? Только не это!

— Не переживай, я попросила братьев Мартыновых, — успокоила меня Дарья. — Их как раз двое, они могут писать по очереди. Думаю, они получат от этой работы незабываемые впечатления.

Да, наша болтливая каменная статуя может впечатлить кого угодно, даже, извиняюсь за дурацкий каламбур, каменную статую. Надо будет приказать периодически присылать мне записи, пока я не окажусь в состоянии выбраться из дома.

— Давайте пока оставим тему Рабодара, — предложила Анна. — На самом деле я сама собиралась связаться с тобой в ближайшее время. У Тайной Канцелярии к тебе дело.

Ну вот, начинается.

— Связанное с «Неспящими» и Долгорукими? — уточнил я. — Кстати, как там они? Уже сидят?

— Да. В своем неприступном замке вместе с гарнизоном и пишут письма Османскому Султану с просьбами помочь им выступить войной на столицу.

— Чего⁈ — Я чуть не грохнулся с кровати. — Ты же собиралась их арестовать!

— Собиралась, но им удалось удрать. Похоже, сиятельный князь и его братец нас ждали и успели подготовиться.

Вот черт. Черт, черт, черт! А я так надеялся, что эта история с невесть что возомнившим о себе князем вот-вот закончится где-нибудь в дворцовых застенках. Значит, заварушка продолжается, и, раз Анна так спокойно заявляет об этом при всем честном народе, включая слуг и пытающегося засунуть нос в открытое окно Сапога, о бегстве Долгоруких уже всем известно. Не хватало еще, чтобы в Империи началась паника. Ну и война с Османской империей тоже нежелательна, вдруг солдаты дойдут аж до Урала и потопчут мне все клумбы. И почему у меня такое ощущение, что разгребать весь этот бедлам буду я?

— А разгребать весь этот бедлам будешь ты, Лазарев, — обрадовала меня Анна. Да она мои мысли читает! Может, вместо Дарьи стоило жениться на Блэйд?

— Прямо сейчас? На данный момент я могу служить только живым укором. Точнее, полуживым. Думаешь, у Долгоруких при виде израненного меня проснется совесть?

Анна шутку не оценила. Да я и не надеялся — к юмору Блэйд относилась примерно так же, как тролли к ягодным пирожным. Настороженно и с некоторым недоумением, что это вообще за штука и почему она людям так нравится.

— Нет, но в наших общих интересах, чтобы ты поправился как можно скорее. Сколько тебе нужно времени?

— Ближайшие семь дней графу требуется соблюдать постельный режим, — ответил за меня целитель. — Минимум семь! А лучше больше.

— Значит, через три дня Александр будет тебя ждать, — вынесла вердикт Анна.

— Три — это меньше, чем семь, а не больше, ты все перепутала, — на всякий случай напомнил я Блэйд, у которой были какие-то свои представления о математике.

— Ладно, через четыре.

Целитель неодобрительно посмотрел на Анну, но ничего не сказал. Спорить с главой Тайной Канцелярии было так же бесполезно, как и с Рабодаром.

Почувствовав, что на этот содержательный разговор ушло слишком много сил, я снова рухнул на кровать и бросил взгляд за окно, в которое пытались засунуть свои физиономии уже два гоблина. Судя по положению солнца, сейчас часов 11 (а судя по тому, что время по положению солнца я определяю крайне плохо, с таким же успехом может быть и 9, и полдень). Так или иначе, похоже, прошли почти сутки.

— Долго я провалялся без сознания?

— Ночь и весь вчерашний вечер, — подтвердила мою догадку Лидия. — Мы вернулись из резиденции «Неспящих» вчера в районе обеда, а сейчас уже утро.

Вряд ли беспокойство Анны о моем здоровье столь сильно, что она решила просто так переночевать в усадьбе. Значит, ей что-то от нас нужно. А что может быть нужно главе Тайной Канцелярии в доме, где заперты несколько пленных заговорщиков?

— Ты уже допросила «Неспящих»?

— Разумеется. Мы с Аристархом всю ночь этим занимались. Не сказать, что вышло очень продуктивно, зато получили много удовольствия.

— Особенно Валун и Кремень, — дополнил начальник охраны.

— А они что там делали?

— Посвящали наших друзей в национальные тролльи обычаи, — с абсолютно невинным видом ответила Анна. — Например, рассказывали про игру «Веселый камень».

— Судя по тому, каким тоном ты про это говоришь, этот «Веселый камень» — воистину что-то страшное.

— Ну что ты, не будь о нас такого низкого мнения. Это…

Договорить Анна не успела, потому что в дверь просунулся один из слуг. Судя по выражению лица, он сам не знал, из-за чего нервничает больше — из-за собравшейся в комнате целой кучи благородных или из-за того, что одна из них оборотень.

— Извините за беспокойство, сударыня, я принес то, что вы приказали.

— Спасибо, Митрофан. — Дарья ловко выхватила у него из рук сложенные вдвое листы и передала мне. — Я велела периодически привозить сюда записи, которые делают Мартыновы, чтобы не терять времени зря.

Да Дарья тоже читает мои мысли! Все-таки я правильно женился.

Я поднес к глазам первый лист, радуясь, что одним из несомненных (и немногочисленных) достоинств моих наборщика и верстальщика был разборчивый почерк. Причем создавалось ощущение, что он у них один на двоих, так же как тяга к самогону и стремление отлынивать от работы. Посмотрим, что тут у нас.

— Достопочтимый маг сказал, что… Нет, вы поглядите на нее! Куда пошла, шалава размалеванная. Да в мое время таких… Петька, закрой уши! Кажется, первая часть того, что сказал достопочтимый маг, не относится к заклинаниям.

— А здесь на обратной стороне, похоже, эта женщина еще и нарисована. — Дарья взяла из стопки второй лист. — С некоторыми художественными преувеличениями. Петька, закрой глаза!

Аккуратным почерком Мартыновых были исписаны без малого пятнадцать листов. Похоже, шустрые дамы припахали братьев к работе еще со вчерашнего вечера. Примерно пятую часть записей составляли слово «компост» и его производные и внезапные замечания вроде «ого, да она ж почти голая!» и «да этот старик чокнутый!», которые я мысленно обозначил как примечания редактора. Чтобы во всем этом разобраться, потребуется как минимум час. И силы, которых у меня сейчас нет.

— Анна, так что же такое «Веселый камень»? — Я аккуратно сложил листы у изголовья кровати.

— Веселый камень катится с горы и сбивает все на своем пути. Когда навстречу ему попадается такой же тролль, обоим нравится. А вот когда кто-то менее, так сказать, бронированный — не очень.

— Только не говори, что Валун и Кремень передавили «Неспящих»! — ужаснулся я.

— Нет. Да они и не собирались, достаточно было просто обрисовать перспективы. Но ничего путного пленники нам все равно не сказали.

— Совсем ничего? — расстроился я.

— Ну, сдали кое-кого из мелких оренбургских сошек и выдали планы локальных погромов, но в свете последних событий все это не особенно важно. Хотя я передала информацию местному отделению полиции вместе с пленниками.