— Я бы с радостью, но у меня в Москве еще остались дела. Надо обсудить кое-какие детали издания книги…

— Знаю я, какие у тебя дела, — подначил я некроманта. — Ладно уж, оставайся рядом с невестой. Все равно у меня есть нехорошее предчувствие, что скоро мне придется возвращаться обратно. «Неспящие», извиняюсь за каламбур, не дремлют.

То, что Игорь предаст нашу мужскую дружбу и променяет меня на общество Настасьи, я, в принципе, предполагал. Чего я никак не ожидал, так это что в столице решит остаться еще и Каладрий.

— И ты меня бросаешь⁈ Ты же больше всего на свете любишь капать мне на мозги. Как ты будешь делать это на расстоянии?

— Мне нужно достроить гнездо, — важно ответил голубь. — Не отвлекай меня всякой ерундой.

— А тебе не кажется, что твое гнездо, как бы тебе сказать, на гнездо не очень похоже? — спросил я, вспомнив шедевр на чердаке. — У тебя какие-то нездоровые преставления о гнездах. Хочешь, извлеку тебе соответствующую книгу с картинками?

Каладрий только дернул крылом, показывая, где он видел мое мнение о делах сугубо птичьих. Ладно, обойдусь без этого пакостника, чтоб ему заболеть птичьим гриппом. Не то чтобы я жаждал общества Каладрия, но его способности часто оказывались весьма полезны. Надеюсь, демон гнездуется просто от нечего делать, а не собирается выводить потомство. Стаю маленьких Каладриев я не переживу.

Этой же ночью я уже садился на поезд. Ничего интересного за время моего путешествия в Оренбург не произошло, разве что суп в вагоне-ресторане оказался неожиданно вкусным. С другой стороны, тот факт, что аж за сутки с лишним на меня не напали, не попытались отравить, убить, натравить чудовище и сделать еще что-нибудь столь же непотребное, уже можно считать событием. Я бы даже сказал, мирового масштаба.

Утром следующего дня на вокзале меня встретила Лидия.

— Даша занята, они с отцом сейчас в типографии, — объяснила она, чмокнув меня в щеку. — Обещала вернуться после обеда.

Сев в коляску, я не удержался и поцеловал жену. Та зарделась. Дом, милый дом вот-вот распахнет передо мной двери. Красавицы-жены, шахта, типография, зверинец, и, главное, никаких неприятностей в ближайшее время. Хотя кого я обманываю.

Въехав в ворота усадьбы и выйдя из коляски, я смутно ощутил, что-то не так. Я сам не мог сказать, что именно, но чего-то явно не хватало. А, вот чего. У нас во дворе как-то непривычно тихо.

— А где гоблины? — спросил я жену. — Обычно кто-нибудь из них да шатается по двору.

— Уехали куда-то с молодым Бискаром. Он последнее время активно с ними общается.

— С Бискаром⁈

Я вспомнил паренька, который провел незабываемую ночь у нас в подвале. Вот уж не ожидал, что он может сдружиться с Сапогом и компанией.

— Да. После того, как Общество защиты животных развалилось, он решил бороться за права гоблинов, — объяснила Лидия. — Хочет научить их вести себя в обществе и показать людям, что гоблины вовсе не такие примитивные, какими их считают.

— Серьезно?

— Абсолютно. Он и лозунг придумал. «Жизни зеленых тоже важны». Вчера они уже провели первую акцию, направленную на интеграцию гоблинов в цивилизованное общество.

— И какую именно?

— Подкараулили какого-то прохожего и побили все гурьбой.

— Это Бискар их надоумил⁈

— Нет, он, насколько я помню, просил просто культурно пообщаться. Но, оказалось, у них разные представления о культуре.

Я присвистнул.

— А Бискар еще больший идеалист, чем я думал. Ладно, пусть развлекается. Вдруг он действительно чему-нибудь их научит.

Порадовавшись, что зеленая толпа, несущая хаос и разрушение, хоть ненадолго перестала быть моей проблемой, я сделал несколько шагов и отскочил. С ближайшей клумбы, которой еще неделю назад здесь не было, ко мне дернулся гибкий стебель и попытался схватить за ноги.

— Это еще что такое⁈

— Это хазафис мелкий, — произнесла Лидия с такой нежностью, как будто речь шла о нашем общем ребенке. — Южное хищное растение. Знаменито тем, что душит свою жертву. Еле удалось выпросить один экземпляр в Академии, хочу поизучать его поведение в естественной среде.

— А как тогда выглядит хазафис крупный? — спросил я, на всякий случай отойдя на два шага. Мелкий хазафис придушить человека бы, наверное, не смог, а вот друзья Лазаря явно были в опасности.

— О, он вырастает до двух метров, — обрадовала меня Лидия. — Наш тоже вырастет, это еще саженец.

— А ты уверена, что этому саженцу место в нашем дворе? Нельзя перенести его куда-нибудь в более безопасное место? Скажем, на отдельную грядку, огороженную колючей проволокой. Или в еще более безопасное — в жерло вулкана или на дно океана, — посоветовал я, наблюдая, как хазафис безуспешно попытался поймать слишком низко пролетевшую птицу.

Лидия нахмурилась. Любовь к хазафису боролась в ее душе со здравым смыслом. Причем, учитывая, что здравый смысл буквально вопиял о том, чтобы убрать цветочек-маньяк куда-нибудь подальше, у нее к нему были реально сильные чувства.

— Вдруг Фрейя его сожжет, — привел я решающий аргумент. — Или Лазарь сгрызет. Он зомби, ему удушение не страшно.

— Ладно, наверно, ты прав. Выкопаю сегодня вечером.

Освободив двор от смертельной опасности, я направился к конюшне и совершенно неожиданно обнаружил там Инцитата. Точнее, Инцитат-то был как раз ожидаем, именно проведать его я и направлялся, только почему-то мой четвероногий друг стоял снаружи. И, судя по даже более унылой, чем обычно, морде коня, ему не особенно это нравилось.

— Ты что здесь делаешь? В конюшне тараканов травят?

Инцитат поднял на меня печальные глаза.

— Груня меня выгнала. Заявила, что не хочет стоять со мной в соседнем стойле.

— Это еще почему⁈

— Просто. — Конь глубоко вздохнул и принялся жевать траву. — Последнее время она совсем ненормальная. Постоянно ржет, ей все не нравится. Вчера она заявила, что срочно хочет мешок овса.

— А что такого? Лошади, вроде, едят овес.

— Да, но не жареный же со вкусом клубники! А два дня назад ей не понравилось, как я машу хвостом. Должен был, видите ли, махать в противоположную сторону.

Меня вдруг осенило.

— Слушай. Не то чтобы я в этом специалист, даже совсем не специалист. Но она у тебя случайно не беременна?

Конь застыл, как вкопанный. Точнее, он и так стоял на месте, но теперь на морде Инцитата отразилось глубокое изумление.

— Ты думаешь?

— Вполне возможно. Спроси у нее, не чувствует ли она себя странно в последнее время.

Интересно, мою гипотезу можно как-нибудь магически проверить? Ну или не магически, я не очень хорошо разбираюсь в беременных лошадях. В голове всплыло слово «ветеринар». Да, ветеринары должны заниматься такими вещами. Надо выписать какого-нибудь из Оренбурга.

Представлять Инцитата отцом было так же нелепо, как, скажем, Радомира блюстителем нравственности. С другой стороны, всему живому свойственно размножаться, а средства контрацепции для лошадей еще не изобрели.

Надеюсь, жеребенок унаследует могучий интеллект отца и жизнелюбие своей матери. Правда, вечно потрепанная Груня жизнелюбием скорее напоминала мокрый стог сена. Но даже у мокрого стога сена базового оптимизма больше, чем у Инцитата.

Дарья, как и обещала, вернулась к обеду. За это время я успел пересказать Лидии последние новости (сокращенную версию, то есть все новости уместились во фразу «у меня все хорошо») и даже полежать в ванне. Рыжая подошла ко мне и поцеловала.

— Наконец-то ты приехал.

— Я тоже рад тебя видеть, дорогая, — ответил я, обнимая девушку и галантно отодвигая ей стул. — Кстати, девочки, у меня для вас подарки.

Я вытащил из кармана купленные еще в Москве ожерелья. Сапфировое для Лидии и зеленое, под цвет глаз, для Дарьи. Первое правило счастливой семейной жизни — лучше вручать презенты одновременно, чтобы ни одной жене не пришло в голову задаться вопросом, что же подарили другой.

Девушки радостно повисли у меня на шее. Поскольку шея у меня была одна, а их две, это вызвало некоторые трудности. Люблю дарить подарки! Особенно, если это мне почти ничего не стоит. Владелец той ювелирной лавки страдал от нашествия птиц на принадлежащие ему поля. Пришлось Каладрию провести с ними воспитательную работу, а мне получить за это заверения в вечной дружбе и отличную скидку.