— Туристической?

— А вдруг в этот ресторан зашел бы иностранец и увидел возмутительную сцену? Ах да, еще он нанес колоссальный ущерб сфере образования.

— А образование-то причем? — удивился я.

— А вдруг этот иностранец приехал бы к нам преподавать? — совершенно серьезно ответила Блэйд.

— Анна, сегодня я начал уважать тебя еще больше, — признался я. Значит, княжич все-таки получит от папаши по своей высокородной заднице. Отлично, может, хоть тогда успокоится. — Слушай, у меня тут есть пара соседей, которые меня бесят, а их так можно? Допустим, один недавно толкнул меня на приеме. Ведь мог вспыхнуть конфликт, мы бы поругались, один вызвал бы другого на дуэль, в результате кто-то погиб. Это же ослабление военного потенциала страны, намеренное вредительство Отечеству! А учитывая, что я еще и известный на весь Урал друг всех разумных рас, то и акт вопиющей ксенофобии. Со всех сторон измена Родине.

— Да ты тиран от бога, — восхитилась Анна. — Хотя при должной сноровке изменой Родине можно посчитать даже поход в сортир в неподходящее время. Но такой подход обычно до добра не доводит. Кстати, надеюсь, тебя не сильно потрепали? Для человека, который чуть было не погиб, голос у тебя бодрый.

— Чуть не погиб?

— Ну да. Полицейские рассказали, что тебя с твоим отрядом застали врасплох, но им удалось в последний момент всех раскидать. Унтер-офицер тащил тебя на себе, раненого, одновременно отбиваясь от врагов.

Мда, вот пойди людям один раз навстречу…

— Ну, все почти так и было. Только без врасплоха. И без последнего момента. И без «тащил на себе». И вообще без полицейских. Их там даже не было. Просто я разрешил унтеру немного приукрасить действительность, чтобы не позориться перед начальством. Но не ожидал, что их фантазия окажется настолько богатой.

— То-то история о том, как унтер голыми руками разорвал богомола, показалась мне подозрительной.

Во мне вдруг взыграла мстительность.

— Знаешь, мне кажется, их доблесть достойна почетной наградной грамоты. А лучше двух.

— Лично от Строганова, — поддержала Анна. Похоже, глава нашей городской администрации славился на всю Империю. — С подписью и тремя печатями. А, учитывая, что унтер раньше служил в Челябинске и, разумеется, его прошлые командиры не откажут выдать герою рекомендацию…

— За которой, разумеется, ему придется ехать лично. И не забудь про три-четыре подписи. Сначала в администрации в Оренбурге, потом в Челябинске, потом снова в Оренбурге, потом в Челябинске, причем именно в таком порядке.

— Я и не знала, Лазарев, что ты можешь быть таким злым. Это будет награждение с особой жестокостью. Мы ведем расследование по поводу того, что сказал тебе Шереметьев. — Блэйд опять сменила тему. — Опрашиваем персонал ресторана, в котором ты полгода назад так хорошо отужинал, что тебя за это решили убить. Пока ничего стоящего не выяснили. Ты, надеюсь, со своей стороны тоже что-нибудь делаешь? Нам нужно выяснить, что такого ты там видел или слышал. Точнее, кого. Так что давай, тоже подключайся к делу. Ты ведь был там не один. Найди этих своих друзей, может, кто-то что-то помнит. Мы, конечно, можем сделать это сами, но есть подозрение, что тебе они расскажут больше.

Вот так, не успеешь жениться, а тебя опять пытаются припахать к работе. За всей этой беготней я как-то подзабыл про «Неспящих», а ниточку с рестораном действительно надо разматывать. Хорошо хоть не сам Император названивает, интересуясь, почему я уже встал с постели, а на благо Отечества до сих не надорвался.

— Займусь, дай мне хоть медовый месяц-то провести, — огрызнулся я.

— У тебя были медовые три дня, вполне достаточно, — ответила Анна. — В общем, мы на тебя рассчитываем. Тут с тобой еще кое-кто хочет поговорить.

В трубке послышался шум, а затем новый голос вежливо поздоровался.

— Здравствуйте, граф Лазарев.

— Ваше Величество?

— Рад, что вы меня узнали, — заверил Император. — Буквально сегодня мне довелось стать свидетелем удивительного инцидента. Одно, скажем так, произведение высокого искусства пропало бесследно. Вы ничего о таком не слышали?

— Вы про памятник?

— Если его можно так назвать.

— Ваше Величество, я не хотел, это вышло случайно. — Я решил честно признаться в содеянном. — Но он ведь потом вернулся?

— Да, — ответил Романов. И почему-то добавил: — к сожалению. Знаете, на самом деле все вышло даже удачно. Можно сказать, вы помогли верховной власти не опозориться. Думаю, я должен вручить вам медаль.

— Не надо, Ваше Величество!

— Да ладно, граф Лазарев, вы оказали мне большую услугу, — ласково промурлыкал Император. — Вы достойны целого ордена, не только медали. Выданного со всеми полагающимся формальностями. И почетной грамоты.

— Я очень виноват, я больше не буду трогать ваши памятники, — заверил я. — Не нужно обрушивать на меня всю тяжесть вашей карающей длани.

— А вы можете сделать так, чтобы какая-то вещь исчезла и больше не вернулась? — Голос Императора стал задумчивым.

— К сожалению, нет.

— Жалко. — Его Величество, над чем-то определённо размышлял, потом вздохнул. — А то мои подданные, кажется, очень меня любят. Причем эта любовь принимает характер эпидемии: как только народ узнал, что в Тверской губернии мне открыли прижизненный монумент и одновременно губернатор получил выгодную ссуду в Имперском банке, тут же нашлось еще полдюжины архитекторов, желающих меня прославить. Кстати, если услышите, что в стране якобы свирепствуют вандалы, не переживайте, слухи наверняка будут преувеличены.

Император снова задумчиво помолчал и отключился, не дожидаясь ответа. Я положил трубку и пошел к Игорю.

— Представь себе, мне сейчас звонил сам Его Величество.

Кузен округлил глаза.

— Ну, точнее, Анна, но он потом тоже подключился, — уточнил я.

— И чего хотел?

— Ничего особенно, призывает трудиться на благо Отечества.

— Как всегда, — заметил Игорь, который благодаря моим рассказам имел некоторое представление о личности Романова.

— Это погоди, до него еще не дошла новость, что я умею открывать порталы. Кстати, Игорь, а почему у нас в графстве такая хреновая полиция?

— А кто по-твоему, ее финансировал?

— А, ну да. — Ответ оказался исчерпывающим. — Только не говори, что вместо того, чтобы выделять им деньги на нормальное жалованье, я купил себе второй золотой унитаз.

— Ну вообще ты хотел золотую ванну. Но потом отправился в рейд по кабакам и эти деньги потерялись по дороге. Рейды по кабакам вообще были твоим любимым развлечением.

— Вот именно об этом я и хочу поговорить. — Я сел напротив кузена. — Помнишь, примерно полгода назад я с друзьями отправился кутить в Москву? Мы наверняка отмечали какое-то значимое событие, ты не мог забыть.

— Да, кажется, чей-то день рождения, — кивнул Игорь. — Твои вечные собутыльники, Алексей Аммосов, Валентин Горский и Павел Поздеев. Ты вечно таскал за собой этих баронов, поскольку пить одному тебе было скучно.

— И что происходило на той пьянке? Тебя ведь с нами не было?

— Еще чего, — фыркнул Игорь. — И пьянка — слишком слабое определение для такого масштабного мероприятия. Вы гуляли дней десять. Сначала выпили все, что горит, в Лазаревом, потом поехали в столицу княжества.

— А потом что? У нас кончились деньги?

— Нет, у вас кончился Оренбург. Вы обошли все самые лучшие местные кабаки и решили двинуть в столицу. Домой ты вернулся дней через пять, сразу же завалился спать, о впечатлениях особо не рассказывал. О новых карточных долгах, которые нажил во время этого моциона, кстати, тоже.

— Мне нужно пообщаться с этими, как ты выражаешься, вечными собутыльниками. Они ведь должны были быть на свадьбе, раз мы друзья? — проявил я чудеса логики. — Правда, я таких фамилий не помню, но ведь нас поздравить приехало полно народу.

Игорь покачал головой.

— Нет. Вскоре после той поездки вы разругались. Даже подрались. А после того, как ты умер и вновь воскрес и стал возрождать Род вместо того, чтобы шляться по кабакам…