— И что, он оказался хорошим собутыльником?

— Так себе, — честно признался я. — А вот собеседником получше многих.

Мы чокнулись и выпили по бокалу вина. Оно оказалось на удивление неплохим.

В кармане Блэйд что-то завибрировало. Анна вытащила мобис, и оттуда раздался негромкий голос Романова:

— Как идут дела?

Вот только Императора нам тут не хватало.

— Все в порядке, — бодро отрапортовала Анна. — Добрый день, Ваше Величество.

— И тебе не хворать, Анна. Граф Лазарев с тобой?

— Я здесь, Ваше Величество. — Я зачем-то убрал бутылку за спину, хотя Романов абсолютно точно не мог видеть, чем тут занимаются нерадивые подчиненные. — Рад вас слышать.

— Все идет по плану?

— Ну, практически. Главу клана убили на наших глазах, в этом обвинили нашего человека, нам пришлось бежать, мы прыгнули в портал, который тут, кстати, не закрывается, чуть было не угодили в лапы к монстру, с трудом выбрались из проклятого места и вот теперь скрываемся в чаще леса, — обрисовал я ситуацию. — А в остальном у нас все прекрасно.

— Незначительные неприятности, — оценил Романов. — Надеюсь, вы уже выяснили, кто именно стоит за покушением?

— Пока нет, — ответила Блэйд. — Мы все время были заняты: все живое в радиусе трех километров пытается нас убить. Да и неживое тоже.

— Я надеюсь, вы работаете над этим.

— Очень напряженно, — заверил я и отсалютовал мобису бутылкой. — Все в трудах, Ваше Величество.

— Если живое и неживое вас все-таки убьет, доложите. Если найдете убийцу — тоже.

— Непременно, — ответила Анна, и мобис отключился.

Я удивленно поднял бровь.

— Вы всегда так коротко совещаетесь?

Анна пригубила вино.

— А о чем говорить? Миссия пока не выполнена, работа идет.

— Действительно. — Я приложился к бутылке. — Ничего интересного не происходит. Ну, за рабочий процесс!

Мы чокнулись и влили в себя очередную порцию вина. Мир перед моими глазами несколько поплыл.

— Хорошо тебе, — мечтательно проговорил я, оглядывая окружающий лес, который вдруг стал прекрасным и удивительным. — Живешь себе в столице, возглавляешь Тайную Канцелярию, никаких проблем. Ну шибанут иногда проклятием или покушение устроят, подумаешь. Зато никакого ремонта.

— А тебе, значит, плохо? Что же такого страшного происходит у графа Лазарева? Помимо того, что ты через пять дней умрешь, конечно.

— Меня бабы замучили, — пожаловался я, сделав новый глоток. — И кто только придумал это дурацкое многоженство? У меня еще и двух жен-то нет, а ощущение, как будто их уже десять.

— Так приструни их, — посоветовала Анна. — Ты же глава Рода.

— В том-то и дело, что они, строго говоря, не наглеют. Они меня очень любят и консультируются со мной по каждому вопросу. Это-то и страшно. Представляешь, — я вновь приложился к благодатному напитку, — ремонт устроили. Ковры им подавай. Я, между прочим, граф, занят серьезными делами, а они мне про ковры. Отвлекают ерундой.

— И каким же серьезными делами ты обычно занят? — полюбопытствовала Анна.

— Ну… — Я постарался собрать расползающиеся мысли в кучу. — Я слежу за хозяйством.

— За ним же, вроде как, следит твой кузен.

— Я контролирую то, как он следит, — авторитетно заявил я. — А то сама знаешь этих некромантов, воскресят кого-нибудь, а ты потом разбирайся. Еще у меня золотая шахта.

— В которой работают гномы и охраняют которую тролли?

— Я руковожу процессом. И вообще, у меня, между прочим, целое графство в подчинении! Это же толпа народу, школы, больницы, производство, предприятия, я слежу, чтобы оно развивалось и приносило доход. А они мне про ковры.

— Вик, я боюсь представить, как ты за этим следишь, поскольку всем известно, какое у тебя графообразующее предприятие.

— Ой, да иди ты. А еще у меня… В общем, я занят делами в целом, — отрезал я. — А тут то платья, то обои, то ковры. Вот поймаем Конрада и сделаем из него ковер, — мстительно пообещал я, обрадовавшись этой идее.

Мы снова чокнулись. Я допил бутылку и извлек две новых, протянув одну Анне. Вознамерился выбросить пустую тару в траву, но тут взгляд мой разглядел мишень на дереве.

— О, птичка! — Птичка напоминала дрозда, только в полтора раза больше. — Птичка, ты мне не нравишься, иди отсюда.

Воспылав к пернатому созданию внезапной неприязнью, я швырнул в дрозда бутылкой. Не попал, но птица испуганно встрепенулась и улетела.

— Фу, Виктор, как не стыдно, — пожурила меня Анна. — Зачем кидаться в живое существо, оно тебе ничего не сделало?

— Оно, ик, неуважительно на меня посмотрело.

— Как ты это увидел с такого расстояния?

— Я почувствовал, — заявил я, снова прикладываясь к бутылке. — Душа аристократа, знаешь ли, очень чутко реагирует на такие вещи. Птица отнеслась ко мне без должного почтения и была наказана.

Мы снова выпили. Душу, как часто бывает в таких случаях, потянуло на философские разговоры, но животрепещущая тема жен все же победила.

— Вот скажи, Анна, ты Его Величеству мозг выносишь? — спросил я, обнимая дерево, под которым сидел. Дерево, кажется, тоже неуважительно на меня смотрело, но я его простил, так как другой опоры у меня не было.

Блэйд пожала плечами.

— Ну, он никогда не жаловался. Обычно в вопросах управления государством у нас царит полное взаимопонимание.

— А в остальных вопросах?

— В смысле, в остальных? Это в каких? — удивилась Блэйд.

— Ну, в личных. В бытовых, так сказать, — я попытался сформулировать ускользающую мысль. — Вот пришла ты такая в его опочивальню, а тебе там ковер не нравится.

— И что? — не поняла Блэйд. — Какое мое собачье, точнее, волчье дело, это же его ковер.

— Святая ты женщина, — с чувством проговорил я. — Побольше бы таких. А почему вы не женитесь?

— Нам и так хорошо. К тому же, это бы был мезальянс.

— Понимаю. Все-таки происхождение накладывает определенные обязательства.

— Именно. Знатные оборотни женятся только на знатных оборотнях. Если я выйду замуж за человека, пусть даже благородной крови, в клане меня не поймут.

— Так ты же ушла из клана.

— Все равно. Иногда приверженность традициям своего народа слишком сильна, даже если сам ты его покинул.

— Глубокая мысль. — Я честно постарался ее обдумать, но не преуспел. Очевидно, для той концентрации алкоголя, которая сейчас поселилась в крови графа Лазарева, она была слишком глубокой. — Ну, за мысли!

Мы в очередной раз чокнулись. Я вдруг почувствовал к оборотню глубокую приязнь.

— Знаешь, Анна, ты мой лучший друг! После коня, конечно. И после Игоря. И после… Ай! Что это?

На мое плечо что-то шлепнулось. Я поднял голову и увидел над головой недавно изгнанного мной дрозда. Мне показалось, что вид у него ехидный.

— Смотри, опять прилетел. Скотина, ты что в меня кинул?

Тут же что-то упало и на мое второе плечо. Я скосил глаза и увидел там характерное белое пятно. На ветку прыгнул второй дрозд.

Следующий снаряд попал мне на голову, послышался удовлетворенный птичий клекот. Теперь я разглядел, что в ветвях сидели не один и не два дрозда, а целая стая. Похоже, обиженный мною птиц решил отомстить и привел друзей.

— Ах ты засранец! — Я попытался закрыться руками от обрушившейся на меня бомбардировки. — Ай! Ой! Ну на штаны-то зачем!

Я выскочил из-под дерева, на котором сидел, но ситуацию это не спасло. Пылающие праведным гневом птицы устремились следом.

Блэйд рядом хохотала во весь голос.

— А я говорила тебе, что не стоит обижать живую природу.

— Погоди, сейчас и тебе достанется.

— С чего бы? Не я кидалась в них бутылками.

— Думаю, они не настолько разборчивы.

— Не надейся. Мы вервольфы, хозяева леса, ни одно живое существо не посмеет… Ай!

Судя по протестующему вскрику, мой прогноз оказался верным. Анна тоже вскочила с места, гневно отряхиваясь.

Стая дроздов кружила над нами, безостановочно атакуя. Я попытался было извлечь что-нибудь, чем можно будет прикрыться, но опьянение и беспрерывно сыплющееся на меня птичье негодование мешали сосредоточиться. Запустил в стаю второй бутылкой, но, кажется, это только больше их разозлило.