Паладин думал…

А Шиско молился.

Провалиться в сон Ладомару удалось ненадолго, ему показалось, что он даже и не спал почти. Беспокойная дрема, сорванная ревом сигнального рога.

— Братья! — вслед за рогом донеслось снаружи. — День настал! Готовимся к битве!

Паладин с ухмылкой отметил про себя попытку Федерига Колуна поднять боевой дух воинов Ордена. Так, неважно вышло, но хоть что-то.

— Завтрак будет? — раздался чей-то бас. — Негоже с пустым брюхом в бой идти.

— У Небесного отъешься, — хохотнул голос помоложе.

Ладомар выбрался из шатра наружу. Еще темно, светать начнет где-то через час. Потом еще несколько часов ожидания… Скоро уже. Утренняя прохлада заставила воина инстинктивно сжать зубы поплотнее.

— Все сидишь? — Паладин увидел у костра сгорбившегося Шиско. — Приходи в себя, брат. Всем страшно. Но смерть не самое страшное, что может случиться в жизни.

Вокруг гудело пробуждающееся войско.

— Сейчас подвезут пожевать, а потом на позиции.

Фередиг в полном боевом облачении возвышался посреди лагеря будто герой прошлого. От него ощутимо веяло духом того, что многие называют рыцарством. Непоколебимость, честь, красота и мощь — Колун олицетворял сейчас все качества разом.

— Помните, братья! Наша задача состоит не в геройской смерти на копьях их пехоты! Мы должны нести ужас их усмийским выродкам. Держитесь своих отрядов, братья! Помахать клинком шанс будет у каждого, но сила наша не в стали, сила в даре Небесного! Запомните это!

Под раскатистую проповедь Фередига паладины деловито собирались, поглядывая по сторонам в поисках обозных слуг, которые должны были доставить пищу.

— Не геройствуйте. Это война против Подземного. Наша задача победить его, а не погибнуть во славу Горна, — продолжал Колун.

— Видишь, Шиско, — криво улыбнулся Ладомар. — Погибать в нашу задачу не входит.

Молодой паладин еле кивнул.

— Раскис, бродяга? — Из шатра вышел Хисъяр.

— Да, есть малость, — хмыкнул Ладомар. — Ничего, это по молодости. К вечеру отойдет.

— Ага, посмеемся еще у костерка. — Паладин из Арны зябко поежился. — Скорее бы лето, холодно.

— Командирам копий после завтрака подойти ко мне, — громогласно вещал Фередиг.

Ладомар натянул стеганый доспех и вытащил из-под полога шатра кольчугу. Отсырела, заржавеет теперь. Впрочем, он с удовольствием ее почистит на днях, если выпадет такой шанс.

— Тварей Усмия можем не опасаться! Женщина Халда с нами!

— А вот это хорошая новость! — гаркнул детина, которому двое товарищей затягивали ремни на черном панцире. Самостоятельно такой доспех надеть невозможно. — Значит, Бурых да Детей можно не бояться.

Ладомар приподнял левую бровь. Сам Черныш здесь! Хотя известный паладин предпочитал прозвище Рыцарь Ночи, но народ поголовно звал его именно Чернышом. Вороной жеребец, черный доспех, черный меч, черный щит с гербом Ордена. Колоритная фигура. Да и боец знатный, по слухам.

— Нам и без Детей работы хватит, — пробасил кто-то.

— Завтрак!

В лагерь паладинов со скрипом вкатилась тачка. Дюжий обозник устало опустил рукояти и отер со лба пот, глядя, как два шустрых помощника сноровисто выгружают предназначенный воинам Горна провиант.

— Как дела, кухня? — подошел к нему один из паладинов. Воин зубами затянул ремень на наруче и с интересом заглянул в тачку.

Здоровяк пожал плечами, неуверенно улыбнулся и смущенно промолчал. Ладомар задумчиво оправил кольчугу и, изучая обозника, размял хрустнувшую шею. Вроде крепок с виду, а почему не в армии? Или специально место потише выбирал? Когда войско пойдет в сечу, прислуга наверняка укроется в лесу, а то и вовсе сбежит.

— Чего молчишь-то? — Паладин хлопнул молодца по плечу.

— Да немой он, — бросил один из помощников. — Вроде все, поехали, оглобля.

Здоровяк приподнял тачку и покатил ее дальше.

— Иногда я ловлю себя на мысли, что мне очень сильно повезло в этой жизни. — Рядом с Ладомаром остановился Хисъяр. — Я здоров как бык, я прекрасно вижу и могу говорить. Мне дано столько, о чем многие просто мечтают, а ведь хочется чего-то большего. Всегда хочется большего, а этому немому, может, достаточно было бы только возможности разговаривать. Несправедливая штука — жизнь.

— На все воля Горна.

— Ну разумеется, — улыбнулся Хисъяр. — Делать Горну было нечего, вот и сделал его немым.

— Что ты хочешь сказать? — напрягся Ладомар.

— То, что Горну глубоко плевать на наши тела. Он кует души, брат. А остальное — просто жизнь.

Паладин из Двух Столпов молча кивнул.

Просто жизнь… Из чего Горн ковал душу Ладомара?

После спешного завтрака рыцари, полностью облаченные в доспехи, двинулись к отведенным копьям позициям. Тройке Шиско выпало стоять с отрядом тяжелой кавалерии, в тылу левого фланга. Старый Фередиг наверняка отметил бледность молодого паладина, и оттого его копью досталось место не в первых рядах. Ладомара, настроившегося на быструю сечу, назначение расстроило. Не та местность, чтобы дать волю рыцарской коннице. Шиско же, выслушав приказ, молча захлопнул решетчатое забрало и скупым движением указал соратникам на далекий холм, где уже темнели фигуры собирающихся всадников.

— Забрало открой, брат, — пожурил юношу Хисъяр. — Взопреешь, пока ждать будем.

Тот коротко мотнул головой.

— Ну как знаешь, — махнул рукой паладин из Арны. — Нам до полудня стоять, думаю. Если не до вечера. Хотя солнца сегодня не будет, вряд ли Мереан затягивать станет.

Ладомар с Хисъяром согласился. Хмурое серое небо сегодня было на стороне Кронея. Сражаться, когда солнце в глаза бьет, дело неблагодарное.

Над полем неслось пение сигнальных рожков. Войска медленно расползались по своим позициям, и Ладомар с каждым мигом все больше и больше чувствовал растущее внутри напряжение. Скоро уже… До этого он никогда не участвовал в больших сражениях. Небольшие стычки, иногда даже стенка на стенку, но не такое…

Рыцари встретили паладинов с радостью. Так повелось, что в землях, где еще чтили Халда, воины Небесного Горна пользовались сильным уважением среди людей из благородных сословий. Паладин — это тот же рыцарь, но состоит он на службе не у короля, а у Халда! Прошедший то, чего простой человек может и не выдержать.

Предводитель отряда рассредоточил прибывших так, чтобы в случае атаки все всадники были прикрыты силой Горна. На самом деле с паладинами в строю можно идти даже на ощетинившуюся пиками баталию. Если, конечно, среди пехоты достаточно усмийцев.

Ладомару выпало место между двумя огромными рыцарями с одинаковыми гербами. Три серебряные звезды на зеленом щите. Братья? Неважно.

— Приветствую, святой воин, — из-под шлема-ведра прогудел тот, кто был справа. — Постараемся не посрамить Халда сегодня!

— Воистину, — поддержал товарища рыцарь слева. У него на голове был обычный бацинет[28] с откидывающимся забралом. Усатый, немолодой уже воин.

— Да пребудет с нами Небесный Горн. — Ладомар понял, что молчание братья могут истолковать не так.

Хисъяра паладин из виду потерял. Тот был где-то в центре, неподалеку от предводителя отряда. А вот Шиско Ладомар отыскал быстро. Шлем юного рыцаря показался чуть сзади. Забрало парень так и не откинул.

На холм поднималось еще одно копье паладинов. Все незнакомые.

— Скорее бы уже, — пробурчали из-под топхельма[29] справа. — Не терпится пустить кровь прихвостням Усмия!

— Лишь бы шанс был, — скептично отозвался сосед слева. — Далеко стоим. Пехота основную славу на себя возьмет. Можем весь день простоять без дела.

Конь под рыцарем всхрапнул, мотнул головой. Над полем раздался рев рога.

— Король! — восторженно сказан кто-то сзади. — И с ним возлюбленная Халда!

Ладомару с его места было плохо видно происходящее впереди. Он видел лишь выстраивающуюся на берегу реки баталию да кучно собравшееся за спинами копейщиков ополчение, а то, что было чуть правее, в Малом Сколе и дальше, он разглядеть не мог.