— Это же не Коля уже. Юра, это не Коля… То, что Выводок делает с людьми… Это не они. Вспомни хотя бы Свету! — Стас нервно крутился на своём месте. — Это не люди. Совсем не люди. Что–то в игре изменило их.
— Про Свету уже слышал. Но меня с вами не было, помнишь? И вот она сейчас — рядом. И всё с ней хорошо.
— У меня нет больше дроттов, чтобы делать из тех, кого забрал Выводок, хорошее, — встрял я. — Я, признаюсь, вспыхнул, как сухая трава по весне. Мне доктор прописывал таблеточки от этого, но они остались в другой рубашке. Но, божечки–кошечки, моё знакомство с Ловеласом вышло не очень. Эй! Я вижу, как ты смотришь, — ткнул я пальцем в Головастика. — У меня язык не поворачивается этого говнюка по имени звать.
— Он нас чпокнул ночью, когда чердаком потёк. И до херни этой компьютерной говном стал, чё сусолить? — сказал Олег. — Нахера ему вообще с тобой говорить было?
— Это другой вопрос… — Головастик тяжело вздохнул. — Другой вопрос. Он очень охотно пошёл навстречу. Ожидалось больше сомнений. Я даже думал, судя по отчётам соклана, что потеряю его там, на островах. Но Ло…Николай согласился вести переговоры.
— Ну конечно. Ему же надо ареал обитания расширять. Северянчики–то кончились, — фыркнул я.
— Ему? — не понял Головастик.
— Ну, тому, кто его себе забрал. Это не шутки, Юра. Совсем не шутки. Ты знаешь, как серьёзно я отношусь к мобам в этой игре. Но Выводок — это другое. Он уничтожает всё разумное. Переделывает. Я всерьёз отношусь к попыткам меня переделать. Потому что я настолько офигенен, что любое вмешательство непременно нарушит баланс, знаешь ли.
— А что делать–то? Какие у вас предложения?
— Вырубить его и таскать с собой, — подал голос Женя.
— Он охотник, — помотал головой Игнат.
Мы посмотрели на нашего стрелка, но тот будто бы и закончил объяснения.
— Секунду! — я вытащил из инвентаря Оскал. Напялил его и повернулся к молчуну. — Вот теперь мои эмоции полностью соответствуют желанию их выразить.
— Что? — неуверенно улыбнулся Игнат.
— Что значит «он охотник», кэп? Снег белый? Ты ведь просто так рта не раскроешь. Тайну ведаю я зловещую. Рассказывай.
— Способность у охотников есть. На пять секунд свободное перемещение.
— Опа… Погоди…
Знакомый толстяк в рубахе приветственно помахал мне рукой и затанцевал, виляя задницей и запрокидывая голову. Видения вернулись, будь они неладны. Но это лучше, чем полуголая модель с подобными жестами. Диссонанса нет и проблем с сексуальными девиациями потом не возникнет. Надеюсь.
— Блядь… — прикрыл глаза я. — Секунду. Соображу.
— Этот хант, которого мы вайпнули, чего тогда её не заюзал? — поймал мою мысль Миша. Быстро соображает парень. — Затупил?
— Или комедию ломал, — сказал Кренделёк.
— Он реально обосрался, когда я про бочку сказал. Так что надо проверить. Вяжите его ребята! — указал я пальцем на Игната. Тот даже напрягся немного. — Может, не снимает верёвки его заклинание? Или Таксист об этом не подумал тогда. Давайте проведём свою собственную передачу «Разрушители мифов»?
— Стоп. Потом. А что если он… Адекватный? — вновь заговорил Головастик. — Что если он больше пользы принесёт в бою, чем спелёнатый? Коля ведь легко внушаемый. Если знать, что сказать и когда — можно толкнуть его на всё что угодно. Я справлюсь, уверен.
— Откуда такие познания? — вцепился в эти слова я. Шаман закатил глаза. Толстяк из видений кривляясь ходил вокруг стола, пританцовывая у каждого из задохликов. Чего ему надо?
— Адекватные нубов на кладбоне не фармят, — фыркнул Миша. — А Ловелас фармил.
— Не перебивай, — отмахнулся я. — Я вижу, что у Юры тайна. Я хочу её вскрыть!
— Зачем это тебе? — спросил шаман.
— Не знаю. Природная вредность. Люди считают, что я тролль. Но на самом деле просто вижу пороки насквозь и люблю вытаскивать их на поверхность из светлоликих людишек.
— Ты вечно отвлекаешь от главного, Егор. Пожалуйста, немного приструни своё чудаковатое чувство юмора ненадолго.
— И правда, Егор. Пожалуйста, не могли бы вы чуть–чуть серьёзнее подойти к вопросу? — согласился с ним Стас. Ну раз он просит, то тут да, надо увянуть. Я принялся следить за невидимым всем толстяком.
— Мы же все хотим выйти отсюда? Без Ловеласа не выйдем, — устало произнес Головастик. — Если не хотим сдохнуть в капсулах, то нужно искать выход. Десятый нужен. Несёт ли он угрозу нам? Вряд ли.
— Вдруг он просто хочет выбраться с острова? — сказала Светлана. — Там его держит море. А здесь…
— Корабли настроить ему кто мешает? — повернулся к ней шаман. Толстяк пристроился за спиной заклинательницы. Закатил глаза, высунул язык и скрестил на груди пухлые руки. Потом уставился на меня в весёлом ожидании и затанцевал.
В груди стало тесно. В горле застрял ком.
Толстяк вновь повторил этот жест, глядя мне в глаза. Потом жирное лицо расплылось в понимающей улыбке, не хватало только лампочки «идея» над головой. Он подошёл к Жене. Заплясал радостно, изображая бег и веселье. Затем к Свете, и вновь сложил руки на груди и закатил глаза.
Двинулся к Игнату. Я уже не слышал разговора ребят, наблюдая за ним. Остановившись у охотника, жирдяй весело запрыгал, заплясал. Затем протанцевал к Стасу. Скрестил руки, закатив глаза. Я непонимающе нахмурился. Нет, догадка была. Страшная. Но… Этого не может быть.
Видение разочаровано вытянуло пухлые губы, пристроилось за Головастиком, жизнерадостно изобразило беззаботный бег по какой–то лужайке, вернулось к Стасу, закатило глаза и высунуло язык, как у покойника. В ожидании уставилось на меня. Что за дьявольский крокодил?!
Жирдяй перестал улыбаться. Насупился. Встал за Игнатом. Изобразил руками бьющееся сердце. Перешёл к Стасу, осенил его крестным знамением, сложил ручки и закатил глаза со скорбным видом. Изобразил руками крест. Уже раздражённо.
Затем дошёл до Светы, без дурачества. Тоже показал крест. Кивнул мне, понял, мол?
— Блядь… — вырвалось у меня.
— Что опять не так? — напрягся Головастик. — Ты с чем–то не согласен?
— Это синдром Туретта. Не обращай внимания, — хрипло ответил я. Посмотрел на Свету. Хотелось заорать от злобы и бессилия. Содрав Оскал, я резко встал. Перед глазами плыло.
— Отлучусь, — буркнул я, вышел из комнаты, сопровождаемый недоумёнными взглядами. Захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Тихонько сполз вдоль неё на пол, вцепился в волосы. Да как так–то? Ну нечестно же!
Губы распухли. Язык ворочался вяло, пересох. Я вывел перед собой панель социального. Настучал в чат сучности:
«Если игрок уже мёртв, но победил последнего босса — что ты с ним сделаешь? Как ты его отпустишь?»
Отправил. Уставился в каменный потолок, на пляшущие отсветы факела. В скулах заболело от сильно сжатых челюстей. Недвусмысленная шарада была. Недвусмысленная. Система сообщала мне о том, что ещё один пленник ушёл насовсем, оставив слепок в матрице.
Что за говно, а? Стас, Игнат и Света — самые светлые люди в нашей компании. И двоих уже нет в реальном мире. Почему так? В глазах появилось жжение. Нос сморщился сам по себе. Стопэ! Стопэ! Я поднялся на ноги, бахнул кулаком в каменную стену. Боль чуть отрезвила. Система сообщила о том, что кладка нанесла мне повреждения. Злобная кладка. Вот тебе ещё раз!
Когда кровь с кулаков стала капать на пол, я шумно выдохнул. Стряхнул брызги. Посмотрел на руки. Если в таком виде ща явлюсь… Вопросов будет. Тщательно вытерев кулаки о штаны, я встал у двери, собираясь с силами. Натянул улыбку на лицо, мотнул головой. Пренебречь, вальсируем, Егорка. Пренебречь.
Ещё ничего не кончилось.
Но, жёванный ты крот, как рассказать о таких новостях ребятам? Привет, Света, а ты знаешь, что ты того, умерла? Так что бросай лапку Жени, потому что ты теперь существуешь только в виде двоичного кода, а призыватель наш, наверняка, детей–то настоящих захочет. Стасян, ты там тоже о сыне не парься, незачем уже, брось. Гыгы.
Уголки губ весили по тонне каждый. Я кривил морду, пытаясь побороть их. Поднять повыше. Увидел бы кто меня со стороны — упекли бы в дурку, как пить дать.