А я крутился, не в состоянии расслабить голову. Мне казалось, что стоит провалиться в сон хоть ненадолго — последует атака. Мерзкое свойство организма. В тех же самолетах я из тех спасителей, что бодрствуют всю дорогу и лишь тем держат многотонную стальную махину в воздухе. Бытует такое мнение, что, если все пассажиры на борту уснут — авиакатастрофа неминуема. Поэтому, если в перелете меня отключает, то это не дольше чем на пару секунд. Из благословенного сна вышибает уверенность, что мы уже падаем. Я хватаюсь за поручни, я вызываю снисходительные улыбки соседей, но зато живу. Лечу.

Так что ночь действительно была тяжелой. Лишь в момент зарождения рассвета я ненадолго отключился, но это скорее была болезненная дрема, чем сон.

Лагерь пробудился. Звенело оружие, слышался смех. Викинги споро собирались в поход. Вновь застучали топоры. Я осоловело наблюдал за приготовлениями, когда ко мне подошел Игнат.

— Ночью там было двое, — сказал он. Охотник показывал в ту сторону, куда вел нас Айсли.

— Двое? — переспросил я и окончательно проснулся.

— Двое.

— Двое чего, друже? Викингов? Зайчиков? Может два холодильника Бирюса?

Игнат улыбнулся:

— Два человека подходили к лагерю.

Люди? В лесу?

— Дозорные?

— Нет. Вечером нас было сто тридцать шесть, ночью сто тридцать восемь. Сейчас снова сто тридцать шесть.

— Откуда ты это знаешь, шайтан-машина? — округлил глаза я.

— Шестое чувство. Навык. Определяю на радаре гуманоидов.

Я выпучил глаза еще больше.

— Шоблять? На радаре?! На каком, мать его, радаре?

Игнат смутился:

— Ну на игровом радаре, справа внизу. Блеклый такой. С цифрами целей внизу.

Я застыл, фокусируя и расфокусируя взгляд. Где тут радар у меня? Как так вышло, что я его проглядел. Игнат какое-то время наблюдал за моими потугами, потом хмыкнул.

— Может, он только с Шестым Чувством дается? — спросил я.

— Может. У меня с начала был. У тебя нет?

— Нет, — диалог становился сюрреалистичным. — Шут с ним, с радаром. Чего ты сразу не сказал, что у нас гости?

— Зачем? Они подошли к периметру и почти сразу ушли, — пожал плечами охотник.

Я посмотрел на юг, в зеленые джунгли.

— Идем, — сказал Игнату.

Хевдинг уже был у телеги с Дыханием. Когда я подходил, он уже закончил сыпать распоряжениями и теперь буравил лес взглядом. Рядом с ним стоял Айсли. При виде меня он сморщился.

— Ночью у нас были гости, — взял я быка на рога. — Двое.

Жрец нахмурился. Хевдинг сонным медведем повернулся ко мне.

— Пришли оттуда, — ткнул я пальцем на юг. — Постояли немного и вернулись в лес. Конечно, может это были заплутавшие грибники, или просто туристики, но, по-моему, этот бизнес у вас не очень развит. Да и не сезон.

Харальд проследил за указанным направлением. Прищурился.

— Выводок ждет нас, — сказал Айсли. — Он готовится. Там могут быть ловушки.

— Кто-то из твоих? — спросил его хевдинг.

Дротт не ответил. Он по-кошачьи мягко двинулся к южному периметру. Там уже возились северяне, оттаскивая в сторону наваленные бревна. Жрец осторожно обогнул их, аккуратно ступая на мох и приглядываясь.

— Откуда знаешь про гостей? — поинтересовался Харальд.

— Он их засек, — я кинул на Игната. Викинг окатил его презрительным взглядом, фыркнул. Охотник на это никак не отреагировал. Он улыбался солнцу, пробивающемуся сквозь затянутые мхом кроны. Острые лучи красили лес в праздничные краски. Зеленое небо порабощенной листвы искрилось зайчиками.

— Засек?

— У задохликов много талантов.

— А где трупы? — спросил хевдинг.

Я забуксовал. Растерянно посмотрел на Игната:

— Какие трупы?

— Если он их засек, значит должны остаться трупы, — убежденно сказал Харальд.

— Не могу сказать, что это звучит логично, — через паузу признался я. — Нет, конечно, в извращенном мире брутальных мужиков, даже срущих с топором в руке — это возможно, но…

— Засек, значит почувствовал. Увидел. Заметил, — пояснил флегматичный Игнат.

— Ваш язык отвратителен и чужд мне, — хевдинг посмотрел на охотника более внимательно. — Не из страха ли ты их «засек», чужак?

— Нет, — отстраненно сказал тот. Казалось, Игната больше интересует решето зеленого неба, а не разговор с бергхеймцем.

Айсли вернулся. Молча прошел мимо работающих викингов, напряженно поджав губы. Дошел до хевдинга.

— Чужак не лжет. Ночью здесь были Взятые.

Харальд кивнул. Промолвил:

— Почему не атаковали?

— Они оставили мне послание, — сказал жрец. — Хотели сообщить, что я последний. Что все мои братья теперь — Взятые. Когда они, — ткнул в меня пальцем он, — нарушили договор — Выводок прислал Глашатая Корней и привел мох. Я оставил братьев в лесу, чтобы предупредить конунга. Они должны были задержать Глашатая.

— Мне жаль, — произнес Харальд.

— Не убивать их. Я смогу вернуть души Взятых, но не смогу оживить мертвых, — обратился к нему жрец. — Если встретимся, делай что хочешь, но не убивай! Скажи своим!

— Так и будет, Айсли, — хозяин Бергхейма почтительно склонил голову перед дроттом.

Белолицый развернулся, смазав по нам, напоследок, ледяным взглядом. Не нравимся мы ему. Да, в целом, на его месте мы бы мне тоже не понравились.

Вскоре наш отряд двинулся в путь. Облаченные в кожаные стеганки воины рассыпались по лесу. Заскрипела измученная телега. Айсли упрямо шагал первым, указывая дорогу. Отчаянный парень. Я бы на его месте указывал направление, сидя в повозке. Под защитой десятка крепких головорезов. Потому что дорогу знает только жрец, и, если его завалить, — мы пойдем вслепую.

Озвучивать северянам я это не стал. Они люди опытные, наверняка продумали разные варианты. Да и вопросы чести Унии Мороза, вдруг это оскорбление лютое — засунуть важного человека в тыл. Поэтому я просто держал белую фигуру дротта в поле зрения. Мало ли что. Мало ли где. Мы продирались сквозь мшистый лес, топча ядовитую зелень сапогами. Стучали топоры, высекая подобие тропы для телеги. Трещали и глухо бились о землю поваленные деревья.

А я, как заправский сумасшедший, следил за каждым шагом жреца. Эдакий то ли недошпион, то ли недоманьяк. Мне казалось, стоит отвезти взор — лес слижет дротта зеленым мохнатым языком. Честно говоря, в этих опасениях я недалеко ушел от истины.

Потому что, когда лес вздохнул, я искал взглядом Ивара, того северянина с пира. Живой ли? Тут ли? Отвернулся на миг, короче. И в этот момент перебирающийся через поваленное дерево Айсли взмыл в воздух. Покрытые мхом ветви сграбастали жреца и потащили куда-то в густые кроны. Посох жреца грохнулся на землю.

Тут же справа застонали деревья. То, что казалось давно мертвыми завалами, поднималось. Толстые ветви обрушились на идущих воинов. Один из них от удара пролетел метров десять, потеряв по дороге оружие и шлем. Северянин с хрустом грохнулся в мох и замер. Лес потрясли несколько криков боли.

Айсли сучил ногами, поднимаясь к небу. Сверху, с крон, к нему полз сгусток мха, похожий на бурлящее осиное гнездо.

— Где! Где он? — я обернулся на Игната. — Показывай! Радар!

— Поворачивай! — взвыл хевдинг. — Назад! Все назад.

Харальд уже держался за рукоятки своей чудо пушки.

Охотник указал куда-то вперед. Я приблизительно понял направление, бросил в ответ:

— Олень слепошарый!

«Унижение активированно»

Флегматичный Кузьмич опешил. Потом извинюсь. Сейчас надо действовать. Раскидав «Унижение» по всем остальным задохликам (благо всю дорогу так и состоял в группе со Сворой), я рванул в лес. Скорость, конечно, была не такая, как у города, но в нетронутую чащу я ворвался ветром, ловко перепрыгивая через бревна, заросли, отталкиваясь от спрятанных подо мхом камней. Айсли хрипел, вырываясь из хватки ветвей. Пульсирующая зеленая дрянь приближалась к его голове, изумрудные нити тянулись вниз, как слюна из пасти монстра.

Где-то в чертовых зарослях колдовал порабощенный Выводком дротт. Я летел по лесу, уклоняясь от хищных веток. Костлявые лапы деревьев свистели над головой. Сверху сыпалась хвоя, листья и комочки липкого мха. Чащоба ревела так, что болели уши.