Стас неожиданно улыбнулся.

— Мне нравится эта аллюзия на Остров Сокровищ Стивенсона.

— Божечки-кошечки! Я рукоплещу! Но будь осторожен. Вдруг ты начнешь меня понимать. Тогда нас поселят в соседние палаты. Как ты относишься к феназепамчику и бурному ощущению себя в роли прикроватного кактуса?

Сухопарый Стас ловко отмел все мои кривляния и продолжил, как ни в чем не бывало:

— Однако, Егор, я все же считаю ваше решение излишним. Может быть, вы думаете, что вот то, чему мы все сегодня были свидетелями, заставит нас относится к вам иначе — выбросьте это из головы.

Вообще-то я именно так и думал. Дождь усилился, забарабанил по капюшону.

— Простите великодушно, Егор, но о каком баге вы говорите?

— Они умудряются брать меня в группу. И на них действуют мои бафы. А их бафы — на меня. Это открывает новые горизонты.

— Не уверен, что понимаю вас правильно. Это в их группе вы регулярно состоите, когда не можете принять мое приглашение?

— Конечно. Думаешь, тут еще кого-то можно взять в группу.

— Николая, — холодно ответил бард, но тут же смутился и улыбнулся, извиняясь, — у меня были мысли, что вы с ним общаетесь. Рад что ошибался.

С поле долетел истеричный лай. Горстка беженцев Бергхейма поднималась на холм, и клубок волчьих тел сплелся рядом с левой обочиной. Зверье рвало друг друга на части, забыв про путников.

— Не настолько они едины, — отметил это я. Равно как и отметил во время прогулки несколько любопытных приспособ, которые северяне готовили для осады. Некоторые из них входили в мой план. — Вообще, я бы предложил вам остаться, но тут больше рисков. Вы не сможете загрести столько опыта, сколько я. Если только не бегать по кругу, задевая что можете, и дохнуть, а потом надеяться, что справятся карлы. Идея интересная, но что-то меня терзают сомнения. Поэтому лучше сберечь что есть и уйти.

— Вынужден констатировать, что мы отвлеклись. Ваше решение остаться не разумное. Я бы даже назвал его детским. Вы ничем никому не поможете здесь. Нам нужно держаться вместе.

Я серьезно посмотрел ему в глаза:

— Я взрослый человек, Стас. Ты тоже. Вот скажи мне, правду говорят, что с возрастом приходит осознание, что нельзя всегда делать то, что должно? Из нас ведь люто выпалывают это в детстве и потом мы редко обретаем правильное понимание «хочу». Либо уродливое, типа наплюй на всех и возьми свое, либо наоборот — до смерти кому-то должны. Нам надо, необходимо, разумно, логично. Но ведь когда ничего не остается — душа пуста. Душа без хочу и без надо — мертва. Я знаю, что это такое. Поэтому если появляются желания — хватаюсь за них. Особенно если они никому не мешают.

Бард промолчал.

— Нихерашеньки я задвинул, да? — подмигнул ему я.

— Мы не бросим вас тут.

— Еще как бросите. Короче, это мерзкий разговор. Давай его заканчивать? У меня еще столько дел, столько дел! Ты скажи, что это?

Я указал вниз. Там стояла здоровенная крытая бочка из которой несло чем-то едким.

— Они вдоль стен стоят, у подъемов. Порядочно их. По запаху — должно хорошо гореть.

— Допускаю такую вероятность, но…

— И вот это вот важно, Стас. Вот это, а не наша беседа.

Бард коротко кивнул, сообщил:

— Егор, я вас услышал. Надеюсь, вы передумаете. Могу я рассказать о вашем решении остальным?

— Валяй, — я облокотился на частокол.

Стас потоптался за моей спиной, а затем пошагал прочь.

Конечно, мне бы хотелось считать, что план, родившийся в голове во время прогулки, изумительно прекрасен и воплощаем. Сомнения боролись, конечно. Куда проще было бы сорваться в путь с остальными. Тем более в Бергхейме людей нет. Здесь только боты. Пусть и с матрицами. Ничего с этими людьми, чьи характеры оказались среди скриптов, не случится. Их тут нет. Лишь эмоциональные копии.

Но тогда я поступлю против своей, вполне себе человеческой, совести.

Самой большой проблемой плана были панические атаки. Вот это вот действительно — жуть. Если они не сломают затею, то история может заиграть интересными красками.

— Тупой ты организм, не подведи меня, ладно? — сказал я сам себе.

— Хорошо, Егорушка, — басом ответил я. Огляделся. Никто на меня не смотрел, никто пальцем у виска не крутил. Шутка ушла в воздух.

Тем более что город почти опустел. Пока я бродил по его улицам, забираясь иногда на пристройки у частоколов — насладился исходом по полной. Сейчас во всем Бергхейме осталось, должно быть, пара сотен бойцов, торчащих на стенах, да небольшая пригоршня жителей, то ли друзей оставшихся, то ли близких, то ли попросту суицидально направленных личностей.

Река уходящих превратилась в ручеек и почти иссякла. Последние мирные обитателей северного городка покидали родные стены пешком. Они жались к центру дороги, втягивая шеи в плечи, под гвалт и вой волков, и старались не смотреть по сторонам. А вот Выводок осмелел. Сыны Лося бродили по мху уже не скрываясь. Один из них сопровождал небольшую группку беглецов, изображая нападение, махал лапами, и ревел на странников, запугивал.

Зрелище было малоприятное. Но оно раззадоривало во мне странное и одновременно притягательное желание.

Мне хотелось спрыгнуть вниз, взять в руки чего потяжелее, и просто кого-нибудь убить. Выплеснуть все, что скрывалось внутри. Доктор когда-то рекомендовал контактный спорт. Жесткий. Я все отказывался.

Но сейчас напряжение внутри достигло апогея. Оно перекрыло прочие эмоции. Этот вот паноптикум меня совсем не пугал. Злил, раздражал, но не пугал.

Хотя должен был.

Позади замерли тростниковые крыши опустевших северных домов. Узкие улочки вымерли. Я погладил ладонью рукоять серпа. Поганое оружие, неудобное. Да, чтобы быть антуражным шутом — это пойдет, но это ведь даже не арак из Травяного моря. Это реально — серп. Вот если б валяющийся в рюкзаке «Хороший меч старого карла» подержать… Просто подержать. Танковый бонус серпа отличный, ловкость, увороты, то что доктор прописал. Но махать им… Тьфу.

Я перекинул серп в левую руку. Может, так оно спорчее будет? Минуту я стоял, помахивая оружием и кляня себя за тупость. Ну е-мое. Это ж логично. Выудил из инвентаря второй меч, снятый с Ловеласа. Уровнем пониже, уроном пожиже. Блин, Егорка, ты ищешь сложности, Егорка, там где все просто. Левая рука для статов, правая для боя. Это как серебряный для монстров, стальной для людей. Как инь и янь. Как аз и буки. Как квас и кефир, в конце концов.

— Груууви, — голосом Брюса Кэмбепла сказал я.

И все же — что в бочках?

Мне очень не хватало рояля. Или какой-нибудь суперспособности. Ну или чего-нибудь очень крутого в виде тупых окружающих и невероятно сообразительного меня. Слава Богу, по канонам жанра, у меня была возможность использовать системную ошибку, и поэтому все ставки я делал на прокачку в составе Своры Харальда. Пока эти оббафанные мною викинги будут косить посланников Выводка, меня будет апать. А так как, думаю, какой-нибудь чувак из рейдовых подземелий, в сверкающих доспехах, укотропупил бы местную фауну одной левой — то мне надо срочно набирать уровни.

Знать бы еще, какие плюшки мне могут отсыпать и как их правильнее использовать. Это нужно будет понимать в авральном режиме. Желательно, не умирая.

— Нам очень нужно взять это поле, — сказал я Харальду. Хевдинг слушал мой план молча, даже не хмыкая. — Первым дело нужно взять его.

— Вывести всех бойцов за стены? — со скепсисом отреагировал северянин. Угрюмо посмотрел на заросли мха. Один из сереброгривых волков подошел к ближайшему Сеятелю, задрал заднюю лапу и деловито помочился.

— Вот та гигантская деревянная дура, по фамилии Дубов, — махнул я рукой в сторону холма, когда до города доберется — там уже без разницы будет, где будут бойцы. Если меня грохнут, а меня точно грохнут, я появлюсь вот где-то там. Меня сразу же сожрут, и так будет продолжаться до бесконечности.

— Что с того? — флегматично поинтересовался Харальд.

— Вот сейчас обидно было, — ответил я. — А как же единые цели? Священная война с порождениями Выводка? Вива ля Бергхейм? А как же то метание лошадьми, которое твои ребята от моих шуток демонстрировали? Будет ли оно действовать, если меня не станет?