На шесте за спиной одного из охранников болтался Калькулятор. Скорее всего бессмысленный под такой толщей камня.

Элай проходил следы былой жизни. По его приказу выламывались дверь в подсобные помещения, чтобы явить взору обращённых брошенный бытовой хлам. Когда-то сюда спускались люди для рутинной работы. Те, что проводили ночь в объятьях жён, утром завтракали перед визором, чтобы заглушить в себе лишние мысли, ехали сюда. Живы ли они сейчас, или уже в Колыбели?

Когда в тоннель заехал первый броневик и добрался до командира — Элай уже понимал, что никого из беглецов в подземелье не осталось. Поэтому приказал «Защитникам» посторониться и отправил машины вперёд, на разведку. Стоя у отделанной металлом стены, он смотрел, как техника проходит мимо, ведомая низшими, везущая низших, и снова слышал голоса. Головная машина ревела мотором, ускоряясь и иногда задевая бортами стены тоннеля. Сыпались искры, и скрежет металла рвал слух.

Элай хмуро проводил колонну взглядом. Рвение водителя понятно. Они подвели Отца… И сейчас те, кто видел судьбу Мон-Го-Риана, могут оказаться где угодно. Нести тьму в души и без того потерянных людей. Наполнять их сомнениями, ненавистью.

Вместо наслаждения единством.

Он чувствовал касание Отца. Воннерут был с ним всегда, даже в те моменты, когда шептали звёзды — Элай чувствовал Его и связь эта придавала сил. Наполняла надеждой. Ведь Отец лишь дал приказ. Отец хотел своему народу лучшего, а власть не может быть мягка с теми, кто её не признаёт. Мятежники должны были пасть. А то, что случилось после… Эта сортировка гражданских… Это дело рук Серого Совета. Прикрываясь именем Воннерута, они вели свою игру. Покойный Йорг это понимал, но был слишком отважен, чтобы сдерживаться. Отец далеко, а жрецы близко…

Элай будет осторожнее. Будет наблюдать. Слушать. И пока воздержится от поступков.

Но сначала нужно найти беглецов.

Он повернулся к выходу из тоннеля, обошёл «Защитников» и, пощёлкивая лапами по дороге, двинулся к пролому. Свет фонарей упал на белую табличку справа, на стене. Цифры, покрытые светоотражающей краской, вспыхнули.

Пятьдесят четыре.

Элай застыл. Затем включил коммуникатор, попытался вызвать Дракона. Тишина. Офицеры, которые находились на выходе из тоннеля тоже не ответили. Внутри ворочалось что-то неприятное. Смесь эмоций, сейчас неуместных, но сильных. Будто бы его отчитывал кто-то, кого он ненавидел, и жажда оторвать голову ублюдку сражалась со страхом за свою жизнь. Ловсон мотнул головой, ещё раз взглянул на знак, а затем побежал.

За ним рванулись оба «Защитника». Где-то наверху, неслышные офицеру, застучали двигатели летунов. Пилоты подразделения почувствовали своего командира и уже готовились выполнять задание, растерянно не понимая, что именно должны сделать. В борта запрыгивали низшие. Головной броневик, и так летящий сквозь тьму тоннеля, прибавил газа. Ловур Сантягай, прежде служивший в Триумфаторах, склонился над терминалом, выводя на карте окружность, радиусом в пятьдесят четыре мили. Воин хлопал уцелевшим после обращения глазом, не понимая, почему это так важно, но срисовывал все объекты, оказавшиеся на границе.

Элай бежал, и не знал об этом. Он думал лишь о двух цифрах, означающих только одно. Расстояние.

Тоннель выводил на поверхность где-то в радиусе пятидесяти четырёх миль. И вряд ли плутал под землёй обходными дорогами. Теперь нужно лишь найти подходящие точки выхода и отправить туда солдат. Несмотря на то, что времени прошло много, и беглецы наверняка скрылись — они могли оставить следы. Ещё был шанс искупить вину перед Отцом.

Дракон не ответил и на поверхности. Проклиная командира, Элай приказал выдвигаться к единственному поселению, подходящему под координаты. Небольшая деревушка посреди нескончаемых виноградников. До ближайшего города ещё двадцать миль.

Они ушли. Точно ушли. Всё зря.

Ловсон скрежетал зубами от чувства вины и ярости.

Летунов он распределил так, чтобы сразу отсечь посёлок ото всех дорог. Раздал маршруты, назначил точки, отправил по экипажу подальше от деревни, организовать блокпосты. Но уже пролетая над изумрудными холмами и домами фермеров понял — всё зря.

Внизу были корабли Триумфаторов. Приблизительно на тех же точках, которые указал Элай. Стратег улыбнулся. Неужели повезло?! Он опасался встретить отряды Бессмертных, которые держали дальние кордоны вокруг Мон-Го-Риана, но, если здесь обращённые, вдруг им удалось перехватить беглецов и смута не проползёт в другие города?

Когда летуны подразделения садились в заросли винограда, из центра деревни взлетел грузовой корабль. Знакомый. Слишком знакомый. Именно такие вывозили жителей павшего города в Колыбель. Ловсон прищурился. Нехороший знак. Очень нехороший.

Его летун сел чуть в стороне от деревни. Распахнулся люк, и Элай вышел по гудящему трапу из гнилого нутра корабля в пахнущее цветами лето. Дары Отца подняли тело над зеленью, вгрызшись в землю Нуслайта. Проламывая в рядах виноградной лозы дорожку, он двинулся к домам. Демон смерти посреди безмятежного великолепия уединённого посёлка.

Ловсон поморщился и специально снёс облепленное гроздями ягод деревцо. Тренькнул, лопнув, связывающий тоненькие стволы трос. Старый мир лишь с виду прекрасен. Поймай его тогда, на Раздоре, с клещом, никто из местных жителей бы ни секунды не мешкал, будь у них шанс прикончить неудачника. А потом вышли бы на террасу родного дома и восторженно улыбались бы закату.

Элай вдруг понял, что кажется ему странным. Наспех оборудованные огневые точки вокруг деревни ощетинились оружием. Триумфаторы целились в гостей. На крышах залегли стрелки. Из глубины деревни тяжело вышел «Защитник», раструбы вмонтированных в броню пулемётов смотрели на Ловсона.

Стратег вытащил из крепления на броне излучатель. Перехватил его поудобнее.

Внутри закипал гнев. Как они посмели поднять оружие на обращённого?

— Я Элай Ловсон, стратег Отца, — усиленный динамиками голос проскрежетал над деревней. — Опустить оружие!

— Я Тирран Каркрин, стратег Отца, — ответили ему из-за домов. — Мои солдаты подчиняются мне, Ловсон, и Отцу.

Лоден милостивый, из всех возможных встреч — судьба уготовила ему эту… Элай угрюмо встретил пижона, вышедшего из-за дома. Бывший Триумфатор остановился, закинул на плечо ствол разрядника. Шлем воина был изукрашен символами Ксеноруса. Солдат явно сделал их своими руками, поверх герба прежнего корпуса. Ловсон стиснул зубы, чтобы удержаться от неодобрительных слов. Ставит ли Тирран власть храма выше власти Отца?

— Что ты забыл здесь, Ловсон? Твоя задача была раскопать завалы и отыскать беглецов, — спросил бело-алый офицер.

— Их следы и привели меня сюда… А что здесь делаешь ты?

Элай приближался к соратнику, отмечая пустоту деревни. Чёрные пятна на стенах домов от недавней стрельбы. Пятна крови…

— Выполняю приказ, Ловсон. Как и ты.

Местные сопротивлялись. Тех, кто уцелел, видимо и отправили в Колыбель.

— Чей приказ, Тирран?

— Не твоего ума дело, — громыхнул Каркрин. Он также говорил через динамики шлема. В своём доспехе стратег был похож на человека гораздо больше, чем возвышающийся над ним Элай. И тем вызывал ещё больше неприязни.

— Наше общее дело — служение Отцу.

— Чем я тут и занимаюсь. Опустить оружие, — наконец, скомандовал Тирран. Триумфаторы немедленно подчинились, но Элай был уверен — одно слово и обращённые откроют огонь по обращённым. Того ли хотел Отец?

— Выход из тоннеля здесь. Мне нужно его осмотреть. Допросить свидетелей…

— Мне жаль, Ловсон. Если беглецы были здесь — они уже на пути в Колыбель.

— Бессмертные тоже?

— Нет. Они покинули объект до нашего прихода. Их время ещё не пришло. А выход из тоннеля там, если тебе интересно, — Тирран указал в сторону от поселения. — Мои люди его прочёсывают.