Он ощерился горьким мыслям о погибших товарищах, с ненавистью глянул в сторону Бурана.

— Первые три месяца мы всерьез ждали. Потом расслабились, — грустно поделился наемник.

— Знал, на что шел, когда выбрал такую работенку, — понял его чувства Неприкасаемый. — А ведь мог стать цветочником, или сборщиком бродуньего навоза, или хозяином трех слепых проституток. Ну, на худой конец, старым, больным подагрой ростовщиком.

— Да пошел ты, — ответил наемник.

— А что вы сказали про братство и Добрых? Ну, что они покажут настоящих хозяев Пустыни? — осторожно поинтересовался Фарри. Всю нашу беседу он сидел с потерянным видом, переваривая новости о гибели Лунара.

— Вы не слышали? Братство Ледяной Цитадели и Добрые капитаны Содружества собрали огромный флот, чтобы изничтожить скверну черных капитанов! Впервые за много сотен лет Добрые подняли боевые стяги! Сотни кораблей отправились на Берег несколько недель назад, — протараторил старик, заискивающе заглядывая в глаза Фарри. — Вы не слышали о великом Единении? Никогда прежде магистрат братства и высший круг Добрых не выступали вместе!

Мне вспомнились ликвидаторы Ледяной Цитадели. Вспомнился добрый капитан Стиперсон… И на душе стало так мерзко, так тоскливо. Одни готовы были отправить меня в ледяную бездну, не задавая лишних вопросов, второго не интересовало ничто, кроме денег и возможности подзаработать.

— Так непривычно слышать, когда о капитанах говорят без усмешки, как о настоящих, а не о сказочных персонажах, — поделился со мною грустный Фарри. — Несколько лет назад, в Шарренвейме, я слышал о Добрых только в легендах да преданиях, а теперь…

— Содружество хранит знания, над которыми смеются на отшибе разумного мира. — Старик со значением покачал головой. — Добрые всегда были на страже — не на виду, но на страже! Избранные хранили древние тайны, скрываясь от гнева капитанов! А прошлым летом в Совете появился один из моряков, ходивших несколько лет под флагом Черного. Он рассказал, что их бежало с корабля двое, но его друг пропал в Пустыне, а вот ему повезло. Моряк отыскал ячейку Добрых и передал им украденный у капитана бортовой журнал, открывающий правду об истинном положении вещей в нашем мире. Сотни имен тех, кто служил Черным по доброй воле! Он рассказал правду о людях Берега в Содружестве, о самом Береге и его лорде-командующем…

— И зная все это, вы помогали им? — О, как хотелось его ударить. Седовласая развалина в нелепом желтом колпаке и халате раздражала меня больше посланника черных капитанов. Глупостью, запахом старости, манерами.

Смотритель немедленно смолк, отвел глаза:

— У меня не было выбора…

— Выбор есть всегда, — горько сказал я, вспоминая прошедший год. — На него надо только решиться.

— Что будем делать, Эд? — тихо спросил Фарри.

— Ждать Мертвеца, а потом уже решим.

Мне показалось, будто Торос одобрительно покачал головой. В душе бородача шевельнулась непонятная гордость. Я даже обернулся, но угрюмый Неприкасаемый печально смотрел куда-то в пустоту.

— Вернемся — расскажем ему обо всем… — промолвил я.

— Я рискну задать невероятно глупый вопрос, но все же… Я уверен, в голове нашего мастера по неприятностям есть план, как мы избавимся от… Раз, два, три… Семь! От семерых покойников и двоих свидетелей?

— Не надо больше никого убивать, — глухо сказал я. — Не надо… Я не хочу.

— «Не хочу», конечно, поможет нам, когда нас повесят на мачтах охладиться, — заметил Буран. — Я так и скажу палачу — не надо, я не хочу. Он сразу же расплачется и убежит. Мы в Содружестве, малыш, тут за пролитую кровь не хвалят, хотя иногда следовало бы.

Я посмотрел на старика. Тот напрягся, его нижняя губа задрожала.

— Считаешь, сколько у вас времени? — хмыкнул наемник. Он смотрел мне прямо в глаза и щерился. — Рассчитывай на сутки, не больше. Пыльные колпаки появляются здесь четыре раза в неделю. Пришли бы вечером пятницы — смогли бы два дня выкроить. К началу недели мы, должно быть, уже воняли бы как тухлый шаркун, оставленный на солнце.

— Смертей больше не будет, — твердо сказал я и поднялся на ноги. — Кто придет, тот вас и освободит. Торос, Буран, принесите им из комнаты припасы, наверняка что-то у них найдется.

— Щедро, но неразумно, — посетовал Буран, а унылый Торос в душе еще раз испытал гордость за бывшего ученика. — Но я так понимаю, что предводителем компании являетесь вы двое. Это мило, это невероятно тупо, но любопытно в качестве нового опыта. Вот только на побегушках у сопливой деревенщины я…

— Заткнись и пошли, — дернул его бородатый товарищ.

Они неторопливо прошли в правый коридор, а мы с Фарри отошли к воротам, стараясь не касаться тел убитых наемников.

— Он ведь об Одноглазом говорил? — нетерпеливо спросил мой друг.

— Что?

— Ну, тот моряк, пропавший в Пустыне, — это же Одноглазый? Раз один пришел сюда, а второй пропал, — значит, это он!

Меня словно окатило колючей метелью.

— Я не подумал об этом…

Фарри прав. Не просто так в руки старому моряку попал компас Черного капитана. Значит, беглецов с корабля было двое? Один ушел на север, где нашел смерть, а второй…

Я торопливо вернулся к смотрителю:

— Где мы можем найти того моряка, из команды Черного капитана?

— Его убила Гончая, добрый мальчик, та самая, что убила и Лунара. Добрые стали выходить из подполья, и капитанам это не понравилось. Но теперь все в прошлом, теперь им нас не взять, добрый мальчик!

— Драный демон, — вырвалось у меня. — Как его звали?

Старик быстро-быстро заморгал, вспоминая.

— Как его звали?!

— Дайг? По-моему, Дайг… Это лишь слухи, Отцы и высший круг Добрых спрятали его. Никто не видел моряка черных капитанов. Его так хотели уберечь. Так старались…

Значит, Дайг. Напарник Одноглазого предпочел путь борьбы, а не бегства. Неведомый мне человек уже изменил этот мир и погиб из-за своего решения. В то время пока я прятался от демонов и людей далеко на севере — здесь, в городах-ледоходах, возрождались легенды. Дайг, беглец с корабля Радага, открыл Содружеству глаза на окружающий мир. Вытащил из забвения орден Добрых, раскрыл тайны Берега…

Драный демон, могучий Берег — земли капитанов. Подумать только!

Но почему ему поверили? Почему не сочли безумцем? Как он сумел доказать свою правоту? Я посмотрел на старика и хотел что-то у него спросить, как тут в ворота постучали.

Звук молотка по железной обшивке прокатился по Академии, отражаясь от высоких стен и теряясь в арках. В горле встал ком от испуга. Кто это?

Я посмотрел на трупы наемников в проходе, на растекшиеся лужи крови и перевел взгляд на Фарри. Тот в свою очередь таращился на меня, и мы оба не знали, что делать. Там, за железной преградой, стояло не меньше десяти человек. Я чувствовал их настороженность, нетерпение и легкую нервозность. Солдаты. Стражники.

Как же они не вовремя!

— Надо бежать, Эд!

Смотритель заверещал:

— Помогите! Помогите!

Несмотря на почтенный возраст, его вопль оказался настолько оглушителен, что люди за воротами тут же принялись за дверь. С лязгом вылетел запорный механизм, что-то заскрежетало снаружи, и я увидел, как дернулся засов.

— Назад, Фарри!

У лестницы появились встревоженные Неприкасаемые.

— Именем Содружества, сдавайтесь! — заорал кто-то по ту сторону ворот.

— Это совсем нехорошо, — нервно заметил Буран. — Совсем… Наверх! На лестницу! Резать горло стражникам я бы не хотел. Мне кажется, что это испортит мою репутацию.

— Юнги, вперед. Вы первые, — приказал Торос. — Работаем, Буран.

Мы побежали по лестнице наверх.

— Солдат нельзя убивать, брат! — гаркнул позади меня Буран. — Слышишь, Торос?

Оказавшись на следующем пролете, я увидел, что бородатый воин остался внизу. Неприкасаемый встал у подъема, преградив путь на лестницу, и повернулся к открывающимся воротам. Буран толкнул меня в спину:

— Вперед!