– А где пещера? – спросил десятника.

– Эт… Цветок девственницы, что ли?

– Я не знаю. У вас их много?

– Нет. Одна.

Логика, мать его… Зачем тогда спрашивает?

– Тогда веди, – не стал я озвучивать свою раздраженность некоторой глупостью провожатого.

Причина такого экзотического названия пещеры, вернее – части названия, раскрылась при подъезде. Я бы, наверное, сказал несколько грубее: Щель.

– А почему «девственницы»?

– Так… приятно там очень. Вы разве не слышали?

– Не доводилось. – Я спешился.

Идти вначале пришлось слегка боком, причем довольно приличное расстояние. Затем стены стали слегка раздвигаться в стороны, образуя овальный туннель. Первые метров сто я ничего не чувствовал, но потом… с каждым шагом в меня все больше вливалась сила. Осмотр магическим зрением показал, что магия мягким равномерным туманом исходит отовсюду. Сильная магия. Необычная. Мне стало хорошо-хорошо и так спокойно… Силы, которые я впитывал, словно губка, отличались свечением. Не цветом, не яркостью, а именно свечением. Постепенно меня охватила беспричинная радость. Хотелось поделиться ею с кем-то, но провожатый не то чтобы не разделял ее, но уж точно не был настолько впечатлен. Еще через минут пять мне уже стал совершенно безразличен десятник. Экстаз, сравнимый с удовольствием от плотских утех, только непрерывно… А вот провожатый, освещавший стены пещеры факелом, точно таких ощущений не получал. Странно… Так действует только на магов? Иного объяснения нет.

Разум с большим трудом осознал, что мне уже плохо. Тошнота и головокружение, но при этом – удовольствие. Не такое острое, как на пике, но все же удовольствие. Сказать что-либо проводнику я уже не мог. Просто развернулся назад, понимая, что это все ненормально. К тому времени как мы добрались до выхода, у меня были ватными ноги. Тело словно распухло, хотя внешне я оставался нормальным. В крепость я въезжал полностью разбитым.

Чего мне менее всего хотелось, так это выяснения отношений с лжеалтырем. Или все-таки лжемагом? Но моего желания в этом никто не спрашивал. Только голова прикоснулась к подушке, как я услышал неприятный голос:

– Не-э-эт. А вот этого делать нельзя. Вставай и иди за мной!

– Всё позже…

Валейр просто попытался скинуть меня. Я отбил его руку. Странно, но двигался я несопоставимо с моим состоянием, то есть резко и быстро. Валейр тут же вцепился мне в кадык пальцами; от них пошло неприятное пощипывание.

– Щенок мускуна! Ты на кого руку поднял!.. – прошипел он. – Я ненавижу таких слизней, как ты! Вы хотите и жизнью насладиться и магами стать. Так не бывает. Встал! – Его рука просто выдернула меня из кровати, бросив на пол. – Вперед! Щенок!

Когда я ехал к месту своего назначения, то на уровне подсознания был рад ему. Тихая, забытая всеми крепость – что может быть лучше? Никаких боевых действий. Никакого начальственного гласа над тобой… Реальность жестоко обломала мои мечты.

– Готов? – Валейр каждый вечер, сразу после того как шум во дворе крепости стихал, бесцеремонно врывался ко мне в кабинет.

О спальне в это время даже мысли не было, после того как он пару раз вытаскивал меня прямо из постели.

– Готов. – Я закрыл гроссбух учета продовольствия.

Дела с провиантом были швах, и приходилось контролировать процесс выдачи оного поварам лично.

Валейр молча развернулся и вышел за дверь. Мне, по устоявшейся за последние три луны традиции, надо было догнать его. Это звучит просто: догнать. Фактически же мне нужно было по едва заметным следам силы сначала найти направление, в котором он удалился, а потом не потерять эти следы во мраке коридоров крепости. При этом нельзя было напарываться на дремлющих стражей и производить шум.

Сегодня луны на небосклоне нет, поэтому с высокой вероятностью Валейр будет выходить за стены крепости. Я, вздохнув, постоял в коридоре, давая глазам привыкнуть к темноте. Странный он тип. Я так и не смог узнать, кто он. Алтырь практически ничего не рассказывал о себе. Он вообще не разговаривал со мной нормально после наступления ночи. Витало в мыслях подозрение, что он оборотень. Нет, насколько мне известно, существ, способных к метаморфозам, в этом мире не было, но… Днем, будь то на людях или тет-а-тет, он вел себя в рамках подчиненного, ничем не выдавая отношение ко мне, а вот ночью… Мне казалось, он ненавидел меня. По крайней мере, презирал точно. Причем он даже не скрывал этого ни в разговоре, ни в исходящих от него эманациях силы.

Ага! Попался! Вдоль стены еле заметный туман силы был смазан. Значит, в сторону потайного хода. Можно срезать, но… наверняка он поджидает меня за одним из углов, чтобы наказать. Палкой. Есть у него такая привычка. Надо быть… Опа! Нырок под палку – и разорвать дистанцию. Уйти от шарика силы, летящего на меня, – и, собравшись, в нападение. По-другому нельзя. Я сначала пробовал уходить за угол и оттуда, приготовившись, начинать атаку. Практика показала безуспешность таких попыток – он скрывал свою силу так, что мне требовалось не менее двух ударов сердца, чтобы определить его местонахождение. За это время я в девяноста девяти случаях из ста получал удар, а то и два. Лучше уж сразу… Прыжок вперед… и я, схватившись за свой кадык, падаю, стараясь выпустить импульс сил под себя. Не ради более мягкого падения, ради тишины.

Силы. Как же много можно делать с помощью них. Можно глушить звуки, не давая колебаться воздуху. Можно запутать противника. Можно ломать камни, влив определенное количество в микротрещины. Можно даже нанести удар сжатым воздухом. Правда, слабенький, даже в исполнении Валейра, но… если попасть по глазам, несколько драгоценных секунд в твоем распоряжении. Обычно этого хватает, чтобы нанести «смертельный» урон.

Валейр слегка пнул меня и, перепрыгнув, пошел дальше. Я, вскочив на ноги, поспешил за ним. Есть! Я сегодня упал правильно! Иначе был бы не пинок, а удар палкой, да еще и, возможно, не один, в зависимости от степени моего огреха. Как и предполагалось, через несколько минут мы свернули к входу в катакомбы.

Катакомбы, ну или, как говорил Валейр, тайные ходы. Это целая сеть рукотворных коридоров разной ширины, раскинувшаяся под крепостью. Там проходила львиная доля времени моего обучения, но сегодня мы, проплутав среди хитросплетений минут сорок, вдохнули свежий ночной воздух уже довольно далеко от крепости.

– Тридцать ударов.

Я тяжко вздохнул. Речь шла о скорости спуска со склона горы, на котором мы находились. В прошлый раз я успел только за тридцать пять ударов сердца.

– Пошел, мускун!

Прыжок вниз по склону: бежать – это слишком долго… Еще один. Через два прыжка – самое сложное: надо, маневрируя меж небольших камней, пробежать довольно длинный участок. Валейр это делал с легкостью, я – нет. Дело в том, что не видно ни зги. Если бы просто спускаться, то все можно рассмотреть, но когда ты бежишь, распустив по телу магические силы…

Твою же… Нога соскальзывает, и я лечу вперед. Выброс силы под ладони. Хлопок. Переборщил. Я так и не понял принцип, на котором базируется это действие: то ли это всплеск электромагнитных сил, то ли легкий взрыв воздуха… но если пульсирующе выбрасывать силу из ладоней, то за пару сантиметров от земли ты словно натыкаешься на подушку, таким образом сберегая руки. Тут же перевернуться и попытаться уйти от палки, так как ошибся. Очень сильно получилось, и эта самая «подушка» слегка полыхнула, тем самым демаскируя. В идеале ни хлопка, ни света не должно быть.

– Встал на руки! Щенок!

Я послушно принял упор лежа. «Магическое отжимание». Для себя я называл это упражнение так. Надо было, не совершая движений телом, отбрасывать себя силой от земли. Пару лун назад у меня получалось только на пару миллиметров и всего два раза. Теперь я мог уже раз пятнадцать подкинуть себя сантиметров на десять. – «…семь, восемь…» – Трава в магическом зрении забавно прибивалась к земле под ладонями.