– Почему? – таким же деревянным тоном спросил Малинин.

– Учи историю, идиот!

Трое женщин в толпе сбились в круг, обсуждая предложение прокуратора.

– Эти двое римляне, – кипятилась торговка апельсинами. – Так им и надо вообще! Варавва что? Ну, оступился паренек, с кем не бывает. По его виду можно понять – он очень сожалеет и мечтает встать на путь исправления.

– Даже если и нет, – соглашалась жена горшечника. – Глядишь, Варавва кого-нибудь скоро опять зарежет, и его заново распнут. С римлянами такого счастья не произойдет, латиняне народ шустрый. Едва отпустим, только мы их и видели. Уедут, мерзавцы, в Боспор или еще куда. А мы сиди здесь, как дуры, без нормальных казней. И так в выходные толком заняться нечем.

– Выберем Варавву, а вдруг – он через минуту на кресте скапустится? – резонно опасалась подруга торговки апельсинами. – И все, пропало развлечение. Иноземцев же двое. Есть шанс, что хотя бы один выживет. Никто не знает – возможно, они и есть убийцы первосвященника, а центурион вовсе не объелся парфянских грибов. Лучше на этом основании их распять, хуже уж точно не будет. Ну, а если ошиблись… лет через пятьдесят можно реабилитировать как невинно пострадавших, и причислить к богам.

…Калашников и Малинин сначала услышали невнятное бормотание: осторожное, неспешное, ленивое, как морской прибой в ясную погоду. Спустя секунду оно оформилось в отдельные, хорошо различимые слова, после чего уже легко и победно слилось в несущийся отовсюду рев:

– РАСПНИ ИХ! РАСПНИ ИХ!! РАСПНИ!!! РАСПНИ!!!!

Варавва радостно осклабился и, шлепнув себя по голой груди с татуировкой Aquila non captat muscas[108], звучно отрыгнул. Иуда Искариот, стоявший в первом ряду, опустил голову и в отчаянии запустил руки в русые кудри…

...С высоты креста Ерушалаим наблюдался как на ладони. Несмотря на слезящиеся глаза, Калашников мог разглядеть небольшие серые домики. Темные точки у дорог, если прищуриться, превращались в фигурки женщин, спешащих на базар, зеленые пятна оборачивались кронами оливковых деревьев. Облаченная в темный балахон Смерть, стоя внизу, восхищенно любовалась телами казненных, словно ценитель картины на выставке художников. Отступив назад и засунув костлявый палец в кишащий червями рот, девочка пристально рассматривала кресты, меряя их взглядом от подножия до верхушки. Коснувшись загустевшей крови, стекающей вниз по деревянному столбу, Смерть с любопытством лизнула крохотный мизинец.

– Солененькая… ну как вы там наверху, ребята? У вас все в порядке?

– Все в порядке?! – осатанел Малинин. – Умираем мы… дура!

– Это как раз и есть признак того, что дела идут отлично, – не смутившись, ответила ему Смерть. – А ты хотел денька три на кресте провести? Имей в виду, такие случаи были. Рекордсмены задерживались и на целую неделю.

Впечатлившись перспективой, Малинин замолчал.

– У меня ушло некоторое время, чтобы разобраться… – молвила Смерть, приподнимая капюшон. – Почему вы оба сегодня обязаны отбыть в НЕБЫТИЕ? Пришлось нелегко, в итоге я это выяснила только путем изучения трактата одного малоизвестного египетского жреца. Настоящий клубок противоречий. Вы погибаете мучительной смертью, осужденные несправедливым судом по ложному навету. Приплюсовываются особые бонусы, которых обычно нет – гибель на Страстной неделе, участие лично Пилата в вашем осуждении и, разумеется, сакральное место – Голгофа, где состоялось распятие. Этот интересный букет, по идее, обеспечивает вам тотальное отпущение грехов. В оригинале события Кудесник сказал… точнее, должен был сказать своему соседу по кресту (отъявленному, между прочим, разбойнику): «Ныне ты будешь со мной в Раю». Своей казнью вы выиграли счастливый лотерейный билет, отправляющий вас прямой дорогой на небеса. Но вот тут-то и вступают в действие нежданные противоречия. Все эти условия касались живых людей. Вы – давно мертвы, осуждены Главным судом, и отбываете наказание, ваши души принадлежат Аду. Вы явились сюда из преисподней по указанию Шефа, в качестве слуг тьмы. На этом основании вам автоматически блокируется доступ в Небесную Канцелярию – в качестве постоянного обитателя райских кущей. Транзитный зал, то бишь Чистилище, тоже не для вас: вам вынесено наказание, и вы обязаны ехать в Ад. Однако и он не принимает обратно – ведь вы, по его базе данных, уже праведники! Кошмар. Пока я все это читала – у меня едва крышу не снесло.

Смерть сложила на плоской груди костлявые руки.

– Значит, вариант остается только один, – сказала она, озорно подмигнув левой глазницей. – Попрощаться друг с другом. И лететь – в НЕБЫТИЕ.

Калашников помотал головой, разбрызгивая кровь – боль в ладонях, пробитых гвоздями, вдруг стала исчезать. Он почувствовал себя удивительно легко, голова приятно и тихо кружилась, соленый вкус во рту притупился.

– Может, оно и к лучшему, – слабым голосом произнес с креста Малинин, едва ворочая распухшим от жажды языком. – Потому как сколько можно уже? Все расследуем и расследуем, как собачьи дети. Бегаем – то по Аду, то по Раю, теперь вот Ерушалаим этот гребаный… Наконец-то я отдохну.

Смерть изучала разноцветный рекламный щит, прибитый неподалеку – «Спонсор казни – скобяная лавка "Тацит": лучшие гвозди в империи!»

– На чем только люди деньги не делают, – разочарованно покачала она черепом. – Хотя понять устроителей можно… на казнь обычно очень много народу стекается, самые лучшие возможности для рекламы. Желающих столько… власти даже конкурсы устраивают, кто предоставит для колесования лучшее колесо. Дошло до того, что если блудниц и побивают камнями – то только фирменными, известного бренда, с маркировкой и защитой от подделки. Впрочем, о чем это я? Продержитесь еще чуть-чуть.

Осталось недолго. Согласно графику, скоро подойдет копьеносец.

– Хреново, что так с Кудесником вышло, – донесся сверху голос Калашникова. – Надеюсь, он знает, что делать, и не упустит свое время. Да, потом в Новом Завете подкорректируют, как надо. Что требуется – допишут, что не требуется – вырежут. Но толпа потребовала казнить нас, Варавва свободен, а распятие с воскресением – не состоялось. Только бы цепочка не лопнула. Иначе трудно предположить, чем станет этот мир уже через месяц.

…Смерть лязгнула зубами, обняв основание столба.

– Кудесник справится, – проскрипела она. – Я только что беседовала с ним. Он погружен в серьезные размышления, обдумывает спасение ситуации. Но полагаю, у него существует план «Б» и даже план «С». Я не знаю, что он предпочтет – это весьма непредсказуемая личность. Иногда Кудесник характерно мягок, а иногда – склонен к радикальным и жестким решениям.

– Ты говорила с ним? – Калашников почувствовал прилив энергии. – Скажи мне – кем оказался фальшивый апостол Иоанн? Я умираю от любопытства.

– Вообще-то ты умираешь от потери крови и обезвоживания вследствие длительного пребывания на солнце, – с бюрократической скрупулезностью поправила его Смерть и обошла рекламный щит с другой стороны. – А так… ты спросил про убийцу? Это немец, офицер СС. Ничего нового – мужик попал в Ерушалаим через временной портал на тибетской горе Инге-Тсе. Давно уже следовало этот портал прикрыть. Еще Будда вместе с духами скалы докладную записку писал, но видимо, она в архивах потерялась. Думали, ну кто туда, в такую глушь, доберется? Задание дал рейхсфюрер Генрих Гиммлер – знаешь такого? Он у вас в девятом круге ковриком работает. Задача киллеру ставилась неслабая: извести под корень самого Кудесника, двенадцать верных апостолов, первосвященников Синедриона и даже Пилата. Таким образом, Гиммлер хотел предотвратить появление учения Кудесника и его последующее распространение на Земле.

– И что же произошло с киллером? – задержал дыхание Калашников.