Улица внезапно озарилась десятками фотовспышек.

Современные биомодели камер были встроены в очки прохожих, для снимка достаточно моргнуть. На перекрёстке затравленно озирались два существа из района «Русьтаун», видимо, случайно выбравшиеся за проволоку: парень и девушка в белых, расшитых красным орнаментом одеждах. Один из полицейских вертел в руках их удостоверения, и его губы дрожали от смеха. Он показал паспорт своему коллеге:

— Мэй Лю, гляди, какая смешная фамилия — Иванов!

Оба, не сговариваясь, захохотали на весь проспект Девяти Драконов.

«Пожалуй, не надо в Ад приглашать гастарбайтеров, — подумала демоница. — Даже если будут проситься. Китайцы опасный народ, хуже Адама с Евой. Сегодня их двое, через неделю уже двадцать, а там и сам великий Сатана, проснувшись поутру, обнаружит у себя на голове раскосые восточные рога плюс на столе — миску с лапшой». Неподалёку слышался грохот: в соседнем районе происходила разборка триад. [576]Мафия в Городе Солнца не возбранялась и не одобрялась, она была такой же частью общества, как и публичные туалеты. Чтобы стать ближе к народу, отдельные граждане Города работали одновременно и в полиции, и в мафии, успешно совмещая эти два занятия. На лавочке у подъезда в дымчатый небоскрёб пара торговцев крабами насиловала девушку, причём последняя никак не могла определиться: это преступление или она отдаётся добровольно? Негодование на её лице по очереди сменяли страсть и безразличие. Суккуб мало что знала о религии, но из отрывков разговора хозяина и ангела поняла: это нечто, устанавливающее правила поведения. Жители города не знали правил, не верили в загробную жизнь, не различали хорошее и плохое. Они просто делали то, что им хотелось, без любых внутренних ограничителей. Добрые поступки мешались с ужасными, мутируя в нечто шизофреническое. В фешенебельных районах Города стояли бесплатные роботы-автокиллеры для самоубийц — в достаточных количествах, ибо жизнь горожанами не ценилась. Никто никому не молился о деньгах, не просил счастья и здоровья, и поэтому в Городе не было надежды. Даже порок представлялся скукой, ведь не существовал на свете Дьявол, чтобы объяснить: наркотики, секс и heavy metal безумно крутые вещи.

Лукреция исчезла в подъезде дымчатого небоскрёба.

Суккуб поднялась на лифте на сорок шестой этаж. Подошла к нужной квартире и приложила ладонь к светящейся панели. Под потолком включился глазок камеры.

— Это я, — пресным голосом сказала демоница.

Дверь отъехала в сторону, как у шкафа-купе. Суккуб вошла внутрь. В глубине квартиры, защищённое бронебойным стеклом, светилось синим усталое лицо божества ифритов.

…Агарес бесцельно пялился в окно. Помимо настоящего солнца, над мегаполисом висели ещё как минимум пятьсот искусственных светил, это обеспечивало дневной свет 24 часа в сутки. Жители Города Солнца спали мало, они предпочитали проводить время в видеотеатрах, ресторанах, постели, а также наслаждались убийствами: себя и друг друга.

— Я не ожидал, что без религии будет так скучно, — неожиданно признался он.

— Я тебе всегда это говорил, — усмехнулся Аваддон.

Демон порывисто обернулся к нему.

— Да дело не в твоей фальшивой вере, — сказал он. — Факт, что любая религия, твоя или сатанинская, устанавливает определённые рамки. Например, даже верующие в богиню Кали в Индии знали, что приносят человеческие жертвы во имя зла, ибо зло тоже требуется умаслить. Нет, я понимаю, бывали и перегибы. Поклоняться паукам, как одному из воплощений Баал-Хаммона и Ананси, а также быкам в качестве инкарнации Вишну — перебор. Но в целом всё ясно. А тут — им даже не понять, что убивать и насиловать — это плохо, или, напротив, хорошо. Я убедился: наш мир идеален. Там есть Рай, есть Преисподняя, есть атеисты, которые всех видали в гробу… И мы ведём бесконечную войну, но всё же сосуществуем. Наверное, лучше, когда перевеса не имеет никто.

Ангел оставил в покое компьютер.

— Но добро ещё поимеет перевес, — пообещал он. — Грянет апокалипсис, и мы победим в великой битве у горы Мегиддо. [577]Ты сам понимаешь, война будет долгой и кровавой, но мы обязательно сокрушим демонов, и тогда Господь войдёт в небесный Иерусалим и станет вечно блаженствовать вместе со ста сорока четырьмя тысячами праведников…

Демон скривил рот, как от кислого яблока.

— Вот же ж блядь, — расстроился он. — Тебе что в лоб, что по лбу. Даже у нас нет таких упёртых консерваторов, как в Раю. Ты не знаешь, а я скажу: Самаэль НЕ ВИНОВАТ. Он просто желал прийти и поговорить с Господом, — и, помнится, ты не возражал. Сволочь Захария его подставил — виртуозно и жестоко. Поскольку лысый серафим возжелал стать в Верхнем Эдеме вторым после Создателя, то обвёл Люца вокруг пера, как мальчика. И получил кресло начальника Небесной Канцелярии. К счастью, ненадолго… Я всегда тащился по этому поводу: вашему Богу неинтересна правда. Он ОЧЕНЬ занят, я понимаю. Но для него уже тогда стало привычным пускать дела на самотёк! Вечный буддийский пофигизм в стиле «будь что будет». Хороша справедливость: кто первый к Господу зашёл, того и нимб. Хрен с ним, что Люцифер невиновен, главное — Захария успел донести и представил всё в чёрном свете.

— А ты зарезал его, — напомнил Аваддон. — Убийство в Эдеме — страшнейший грех, который Господь не простит никому. У Него и так небось был дикий стресс: сначала фруктопреступление Адама и Евы, потом заговор Лилит, а на десерт — планируемый мятеж ангелов и публичное убийство у всех на глазах. Ты хоть понимаешь, что наделал? Карать смертью может один лишь Бог. Это чудовищное преступление, брат. Ужасное.

Демон остановил на Аваддоне мёртвый взгляд.

— Я бы ещё раз его убил, — тихо произнёс он. — Только жёстче. Крылья бы ему на глаза натянул. Выпотрошил, как свинью, и подвесил болтаться на собственных кишках. Именно после Захарии добро для меня закончилось, и я никогда не буду на вашей стороне. Ангелы — тупое стадо, не ставящее под сомнение поступки своего Создателя, даже если они несправедливы. Сначала ты поддержал Адама с Евой, а потом наверняка промолчал, когда ваш добрый Бог санкционировал потоп для уничтожения людей…

— Я не молчал, — замотал головой Аваддон. — Я на совете поднял вопрос, надо ли Ною помогать слонов, жирафов и конголезских горилл на ковчег затаскивать, а Бог мне…

Демон поднялся и шагнул навстречу ангелу.

— Я твой юмор сейчас обратно в глотку засуну, — нежно предупредил Агарес. — И посмотрю, как ты на это отреагируешь. Святая вода мне пофиг, карамельный запах тоже, а словом Божиим морских свинок распугивай. И что ты будешь делать? Дашь распятием между рогов? Так нет ни рогов, ни распятия. Давай, покажи, на что ты способен…

И тут Агарес свалился на пол, сбитый сильным ударом.

Он поднялся, но тут же рухнул снова: страшная боль пронзила нос. По привычке демон ожидал шипения кислоты, но на стекло закапала самая обычная человеческая кровь.

— Неплохо для представителя тупого стада? — осведомился Аваддон. — Знаешь ли…

Полностью насладиться моментом он не успел: Агарес врезал ему головой в лицо. У ангела потемнело в глазах, он опрокинулся на стеклянный диван, сползая на пол. Демон прыгнул сверху ему на грудь и, смяв в горсти рубашку на груди Аваддона, правой рукой несколько раз от души треснул брату по зубам. Аваддон пнул демона коленом в позвоночник, — тот выгнулся от боли, заработал хук в подбородок и грохнулся на спину. Ангел поднял обеими руками журнальный столик из матового стекла и с силой обрушил вниз, — демон еле успел увернуться. Столик брызнул тысячью радужных осколков.

С улицы это видели прохожие, но на драку никто не реагировал.

Демон поднял с пола ножку от столика и метнул в Аваддона — тот ловко уклонился. «Отличная подготовка у этих крылатых уродов», — в мыслях выругался Агарес. Отступив, он побежал на кухню. Рванул на себя стеклянную стойку с ножами, столь хозяйственно выставленную Лукрецией, и в этот момент его ощутимо толкнули в спину. Демон растянулся на прозрачном кафеле, рядом со звоном посыпались ножи.