– Они все исключаются, – тускло сказал Габриэль. – Большинство уже в Аду, другие на Земле. В Небесную Канцелярию они по-любому не имеют больше доступа. Но ведь кто-то же принес в Рай модифицированный вирус…

– Бесспорно, – подхватил Калашников. – И вот с этого момента, как говорил один великий сыщик, вступают в действие маленькие серые клеточки[35]…

– У меня они тоже бывают, – пришел в себя Малинин. – Особенно если косяк из афганской травы вмазать. Сначала действительно серые такие клеточки плавают, а потом они кислотного цвета становятся, распухают и…

Не прерывая речи и даже не поворачиваясь, Калашников протянул в пространство руку, нащупал голову унтер-офицера и ударил об стол сверху вниз. Нос Малинина впечатался в фолиант апокрифа, и казак сполз на пол.

– Ну, так вот… – ничтоже сумняшеся продолжал излагать Алексей. – Если падшие ангелы не могут проникнуть в Рай, то кто же тогда в этом кровно заинтересован? Кто тысячелетиями выжидает, чтобы, по сицилийскому обычаю, подать свою месть холодной? И когда, спустя столько тысяч лет, вдруг представляется благоприятный случай, расправляется со своими жертвами – быстро, ловко и жестоко?

Габриэль беспомощно развел крыльями. С театральным эффектом выждав пару секунд, Калашников, приняв вид окончательного превосходства, постучал ногтем в раскрытый апокриф. Малинин, шатаясь, поднялся с пола.

– Странно, что вы сразу не подумали об этом, – загадочно улыбаясь, ответил Алексей. – И в апокрифе об этом ну ни единого слова. А между тем они-то от вашего доноса пострадали больше всех. Пораскиньте мозгами… кто в одночасье лишился сразу ВСЕГО – и любящих мужей, и восхитительных отцов, и опытных любовников, и заботливых гигантов-сыновей?

Лоб Габриэля прорезали сразу две огромные морщины. Он сгорбился, сделавшись ниже ростом, руки его бесцельно блуждали по столу.

– Да, – сказал он, похолодев. – Вы правы, я должен был догадаться об этом куда раньше. Теперь я вижу, кто стоит за убийствами. «Красивые и прелестные дочери рода человеческого». Короче говоря, это женщины.

– Именно, – улыбнулся Калашников. – А теперь нам осталось сделать самую малость. Запросить в вашем же архиве, не отходя, так сказать, от кассы, данные по досье: кто именно из этих «дочерей», пребывавших в любовницах и женах ангелов, смог впоследствии попасть в Рай? Ведь, если верить библейским правилам, безгрешных женщин и детей здесь могут посвятить в ангелы, если у них присутствует такое желание. Разве не так?

– Потрясающе, – умилился Габриэль. – Царевич говорил про вас правду.

– Я знаю, – небрежно заметил Калашников. – Давайте поищем архивную статистику состава ангельской колонии на Земле. У меня тоже мало времени. Сегодня я должен встретиться с женой, надо успеть хотя бы побриться.

– Согласен, – улыбнулся архангел. – Статистика у нас лежит в двух местах. Если мы сразу не найдем всю фактуру, что нам требуется, я отойду в другое крыло здания. Пролистаю архивы вручную, а вы меня тут подождете.

Габриэль тронул еле заметный рычажок на столе, один из шкафов в стене перевернулся – «изнанкой» оказалась огромная компьютерная панель с гигантской клавиатурой. Подойдя к ней, архангел, сверяясь с апокрифом Енофа, начал вбивать в строку поиска имя ангельской колонии на Земле…

Ламифлю все-таки был найден в одной из тех самых двух аптек на Тверской – как и обещала убитая продавщица. Раэль страшно торопилась: прижимая к груди сумку с заветным препаратом, по дороге назад она не обратила внимание на красно-белые машины, сгрудившиеся у оплавившихся стен аптеки, наполовину состоявших из пластика. Над развалинами курился едкий, вызывавший кашель токсический дым, огонь уже давно потушили. Думается, на данный момент граждане приняли это за обычный пожар, хотя милиция тоже наверняка приехала. Вероятно, выстрела в любом случае никто не слышал, а тело аптекарши настолько обгорело, что причину смерти установят нескоро. К тому времени они с Локки успеют отсюда слинять.

Локки, однако, никуда линять не собиралась. Температура ее зашкалила за сорок, она то приходила в себя, то вновь впадала в забытье, от тела исходил небывалый жар, из носа и рта текла прозрачная жидкость. В редкие моменты, когда Локки приходила в сознание, она старалась уползти на край кровати, подальше от Раэль – инстинктивно боялась заразить подругу. Тазик с кровавой рвотой стоял рядом с ложем – Локки становилось все хуже и хуже. И хотя Раэль, сбросив в прихожей куртку, сразу же вскрыла коробку, вытащила заранее приготовленный шприц и сделала больной два укола ламифлю подряд, лекарство не помогало. Видимо, оно действенно лишь на ранних стадиях, когда вирус еще не распространился по организму. Раэль еле сдерживалась, чтобы не упасть на кровать и не разрыдаться. Сил на спокойствие не находилось – Локки угасала на ее глазах, и она ничем не могла ей помочь. Оставалось только мучиться и ждать – пока ее подруга перестанет дышать.

Тем не менее умирающая Локки снова пришла в себя.

– Там… – сказала она заплетающимся языком, показывая на компьютер. – Там… – посеревший палец с розовым ноготком, как клювик раненой птицы, указывал в сторону темного монитора. – Раэль, пожалуйста… там…

Раэль догадалась, что хочет от нее Локки. Уже открыто всхлипывая, она включила компьютер, дождалась загрузки и ткнула «мышью» на синий значок «E». Щелкая клавишами, вбила пароль. Послание открылось сразу – красивая открытка с пунцовыми розами и готическая надпись внизу:

GAME OVER

Раэль «кликнула» на изображение печатного листа, принтер содрогнулся, с урчанием заглатывая бумагу. Несколько секунд – и на «подносе» появилась открытка, увеличенная в три раза; розы казались огромными. Она взяла распечатку с «подноса» и показала Локки, поднеся почти к самым ее глазам – слезящимся, затянутым пленкой, с желтизной от температуры и боли.

Локки улыбнулась так, как улыбаются дети и клоуны – во весь рот.

– Вот видишь… – прошептала она. – Я не зря… пожертвовала собой. Наши сыновья отомщены… мы рассчитались за нашу любовь… убили их всех… да.

Раэль закрыла оба глаза – из уголка одного, огибая щеку, сбежала слеза. Да, они наконец-то рассчитались с этими сволочами. Остался последний из них – Габриэль, но ему будет нанесен удар намного хуже. Тщеславный архангел никогда больше не сядет по правую руку от Голоса, его карьера разрушена навсегда: он размазан, словно манная каша по тарелке. Месть отчаянных домохозяек… смешно, но это так. А ведь когда-то у них с Локки была счастливая и спокойная семейная жизнь, чистенькие беленькие домики под соломенными крышами, окруженные заботливо высаженными масличными деревьями. Любящие мужья и прекрасные дети – на которых, правда, не так уж легко было сшить повседневную одежду и довольно трудно накормить. Они жили своим каждодневным деревенским бытием, хлопотали по хозяйству, работали на огороде, разводили кур. Кто мог тогда подумать, что их маленькое счастье вдруг закончится из-за чьей-то зависти?

Но оно закончилось. Все отобрали, сожгли, разорвали – мужей они больше так и не видели, а духи мертвых детей скитаются по Земле, обреченные быть неприкаянными НАВСЕГДА. Они даже не успели оплакать их тела – так же, как и сгоревший пепел родных домов, где так любовно развешивали каждое полотенце, клали на особые полочки посуду, выращивали кактусы на балкончиках. Почти одновременно с резней случилось сильное наводнение, в волнах которого погибли многие – в том числе и Раэль, и Локки. Уже в транзитном зале выяснится, что они, как наиболее благочестивые среди всех подруг ангелов, отправятся в Рай – где сами сделаются крылатыми существами. Так и случилось. Они недаром выбрали местом работы в Небесной Канцелярии отряд райского спецназа – ангелов возмездия. Им нужно было научиться профессионально убивать… чтобы отомстить. Они еще толком не знали, как осуществят свою месть, но оставлять случившееся без ответа тоже не собирались. На тренировочной базе Локки и Раэль встретили двух таких же, как они, сестер по несчастью – «отчаянных домохозяек» из разрушенной ангельской колонии на Земле, решивших превратиться в машины для убийств. Именно тогда они поклялись, что отомстят, и сделали особые татуировки, скрепившие тайной их союз. Годы секретной работы прошли быстро – они не мучались угрызениями совести: их не жалели, так почему они должны кого-то жалеть? Сгоревшие города и тысячи трупов вехами отмечали их скорбный путь. Раэль и Лаэли настолько привыкли к новой роли, что, пожалуй, даже разочаровались, когда Небесная Канцелярия провозгласила новую политику, отменив карательные операции. Блестящий меч ангела, занесенный над шеей грешника, вошел в их память навсегда. А вот Локки и Калипсо с облегчением вернулись к спокойному существованию, занявшись офисными делами и разведением фикусов.