– Ты с Суреном обо всем договорился? – тихо спросил Калашников, приблизив губы к малининскому уху. – Он сделает, как нам надо?

– Так точно, вашбродь, – ответил шепотом Малинин. – Я передал ему эту штуку – он заверил, что проблем не будет. Армяне как всегда – один свалит в хлебное место на разбитой тачке «бомбить», а дома вся семья на это бабло питается. Поэтому в Городе у него родственников – хренова туча. Я, с вашего позволения, обещал, что, в случае удачи, их на новые квартиры переселят.

– Обещать – не жениться, – цинично заверил Калашников. – Мне вон с самого начала обещали, что я Алевтину увижу, – и где она? Один и тот же ответ: «завтра, сейчас надо работать, времени нет». Оказывается, и в Раю существуют вечные отмазки. Но в целом ты правильно сделал. Главное, чтобы это послание как можно быстрее достигло адресата, и Сурен-джан никому лишнему не вякнул о подробностях нашей скромной просьбы.

– Ему ж неохота, чтоб его родичей на сковородки потащили, – хмыкнул Малинин. – Шеф это в пять минут обеспечит, если Сурен нас «кинет». Мамой поклялся, что через сутки будет результат. Вы ж сами знаете, вашбродь: у кавказской диаспоры везде отличные связи. Зуб даю – не подведет.

…Ангелы вокруг, казалось, все также были поглощены игрой в шахматы и к шепчущимся не проявляли никакого интереса.

Послышался голос Варфоломея – он приближался в сопровождении некоей стройной фигуры.

– По поводу Шефа у меня как раз сомнения, – быстро сказал Малинин. – За все время расследования он ни разу не вышел на связь. Это показывает, что либо ему эта бодяга в принципе неинтересна, либо…

Он резко замолчал, повернувшись к подошедшему Варфоломею.

– Давно хотел тебя спросить, – обратился к ангелу Калашников, продолжая прерванную тему. – Ведь к Лоту в Содоме явились двое. Кем был второй ангел, о котором ты не упомянул?

– Вот как раз с ней я и хотел тебя познакомить, – панибратски подмигнул Варфоломей. – Надеюсь, после этого ты не будешь задавать вопросы, почему к дому Лота толпой сбежались самцы. Смотри, голову не потеряй, а то придется потом тебя колбасить огнем и серой – флиртовать у нас запрещено.

«Как и все остальное», – злобно подумал Малинин, отходя в сторону.

В лицо Калашникову жестко, без улыбки смотрела девушка лет двадцати пяти. По ее плечам мягко рассыпались длинные платиновые волосы.

– Меня зовут Лаэли, – сказала она, сверля его пристальным взглядом…

Полуприкрыв глаза, Голос делал вид, что дремлет, опустив на лицо книгу. Подобно Шефу, он не испытывал никакой потребности в сне, но, по «легенде», ему не следовало выделяться из толпы отдыхающих. Хорошо, что можно не принимать образ женщины – иначе пришлось бы являться к лежаку в крохотном бикини, а то и вовсе без верхней части оного. Долгожданный отпуск принес немало сюрпризов – в первую очередь Голос был удивлен тем, что мода поменялась в сторону уменьшения дамских купальных костюмов. Да, он сотворил людей нагими – и, похоже, они сейчас усиленно пытаются вернуться к первозданности сотворения. Подумать только – если бы не то злополучное яблоко, алчно съеденное Адамом и Евой, они бы до сих пор не знали, что обнаженного тела следует стыдиться.

На какой-то момент Голосу стало интересно: а что случилось бы с отдыхающими, если бы они узнали, кто именно мирно похрапывает на соседнем пластмассовом лежаке? Упали бы они на колени в благостном экстазе или не прекратили бы нежиться на солнце, одарив его ленивыми взглядами? Насколько он знает человеческую натуру, они побежали бы фотографироваться с ним, как с туристической достопримечательностью: «Мистер Голос, вы можете обнять меня за талию, вот так?» Когда-то в их литературных опусах он считался чрезвычайно грозным, потому что все боялись его кары – а сейчас и младенец не испугается. Да и не нужно: он вообще-то не циклоп и не Фредди Крюгер какой-нибудь. К человечеству бесполезно применять жесткие меры воздействия: наказывай их не наказывай – все равно будут упрямо долбить одно и то же. После смерти сразу пятидесяти тысяч любопытных, которые упорно пытались узнать, что находится внутри его золотого ковчега[16], Голос пришел к выводу: любопытства в людях ничуть не поубавится, а вот еще всего с десяток подобных инцидентов – и Землю, пожалуй, придется заселять заново.

Голос повернулся на другой бок, поправив закладку в детективе. Следует признаться, что он обладает некоторой зависимостью от своей работы. Это как профессиональному журналисту месяц не смотреть теленовостей – начинается натуральная «ломка». Он и в отпуске всего ничего, а уже терзается мыслью: не включить ли ясновидение, не узнать ли, что происходит в головном офисе Небесной Канцелярии? «Незачем», – в который раз строго ответил сам себе Голос, он ведь и так отдыхает достаточно редко. Допустим, сейчас Габриэлю приходится нелегко – есть в Раю те, кто его не любит и оспаривает методы работы… Но посмотрим правде в глаза: что это за заместитель такой, который одну лишь неделю не сможет выполнять обязанности начальства? Восстанавливать силы после тяжелой работы необходимо, это он понял сразу после создания Земли. Разве не удовольствие – лежать на песке, словно обычный турист, плавать в море, наблюдать за поведением людей, слушать их разговоры? Когда ты знаешь все языки мира (поскольку сам смешал их на Вавилонской башне)[17], включая диалект енисейских остяков и наречие папуасского племени дани – это превращается в весьма забавное времяпрепровождение. Шеф предпочитает для изучения человеческой натуры видеть скопление людей, собранных в одном месте (скажем, в театре или варьете) – и, как всегда, в корне не прав. Только на пляже, разморенные солнцем, расслабленные океанскими волнами и прикрытые узенькими лоскутками, люди могут быть самими собой. Именно тут они демонстрируют несвойственную им в обычных условиях вежливость и миролюбие, столь похожее на перемирие в джунглях во время засухи, когда теленок и леопард спокойно пьют из одной реки.

– Ну ладно, Вован, твоя баба на массаж отошла, давай теперь о делах побазарим.

Голос обернулся – обрюзгший мужик с пивным животом, весь в расплывшихся синих татуировках, обнимал за жирные плечи такого же огромного толстяка с красным распухшим лицом.

– Расскажи, как у тя там бизнес идет, нормуль ли все, че ваще за дела.

– Да че-та, Витек, ни шатко ни валко, – зевнул толстяк, показав щедро утыканную золотыми зубами пасть, которой позавидовал бы и бегемот. – На баксах в том месяце круто пролетел: они, суки, падают, как фанера над Парижем. Уж и не знаю, че делать… на еврики пока их менять не хоца. Сбегал на днях в офис Голоса, отсыпал бабло – пятьсот гринов угрохал, свечей под три килограмма поставил – че-т ни хера не работает. В натуре, братан – чувствую, что попал. Представитель квакает – мало даешь, жадничаешь. Закажи колокол, мля, посолиднее, может, Голос твои молитвы и услышит по поводу курса грина. Я спрашиваю: а на боку колокола можно написать «Голосу от Вована», типа? Ага, ржет, еще пятьсот клади – и пиши че хошь.

Голос несказанно развеселился. Ему вообще нравился народ из бывших атеистических стран, а уж русские – и подавно. Такие милые люди – они совершенно искренне полагают, что Небесная Канцелярия – это разновидность бюро добрых услуг. Отстегнул бабло – и все должно быть в порядке, потому что заплачено. Он не удивился бы, если б узнал, что Вован с Витьком на сто процентов уверены: каждый вечер офисы пересылают ему наличку с помощью Western Union, не забывая взять комиссионные. Но что точно: к XXI веку многие его представительства на Земле предельно коммерциализировались, в целом они зарабатывают больше денег, чем отдельные нефтяные компании. Корпорация «Голос». Меньше всего он ожидал, что его представители начнут святить «Жигули» и таскаться по вагонам метро с коробками для пожертвований. Элементарно зла не хватает: ведь когда-то он часами распинался перед учениками по поводу финансов – один из них даже швырнул кошель с баблом на дорогу и объявил, что деньги ему отныне ненавистны… тут же набежал народец – растащил. Но стоило отпустить вожжи, он и оглянуться не успел: офисы на Земле мигом превратили Голос в такой же раскрученный брэнд, как кока-колу. Он пинками изгнал торговцев из офиса, а сейчас в каждом здании, посвященном ему, торговцев толпы – словно на развале вещевого рынка в Лужниках. Окунуть ребенка в воду – плати. Регистрировать брак – плати. Проводить в последний путь – плати. Видимо, они себе так и представляют события в Ерушалаиме: его ученики, обращая людей в свою веру, скрупулезно подсчитывали доллары и выдавали новообращенным кассовые чеки. Подумать только, в мае даже появилась специальная телефонная служба: разговор с представителем Голоса – 11 рублей в минуту без налога. Такое впечатление, что если к ним персонально приедет Шеф заказать молебен, они и ему с радостью отслужат – если, конечно, тот не поскупится на расходы.