– Ой, ты меня удивить или совратить хочешь? – зашла Софья и начала разглядывать меня голого.

Я накинул на колени рубаху.

– Смотри, шрамы пропали, совсем! Вчера были, я точно видела.

И вправду, ни на груди, ни на руке от шрамов не осталось и следа. Она погладила места шрамов. Я покраснел, снизу появилось напряжение, аромат трав, льющийся от Софьи, манил, а ее прикосновения были до безумия приятны.

Увидев мою реакцию, она смущенно и быстро исчезла из купальни.

– Чего это Софья как ошпаренная выскочила?

– Сейчас увидим. – В купальню зашли отец с Солдом.

– А, ну это мы не вовремя. – Солд, улыбаясь, смотрел на меня.

– Да я просто одежду чистую попросил принести.

– Ну да, ну да. Мыться пойдешь?

– Попробую. – Я встал и, пошатываясь, зашел в мойку.

Сзади раздался хохот.

– Вот это девка! Так измотать!

– Да не было ничего! – попытался я защитить честь Софьи.

Хохот стал удаляться от купальни. Скоро, судя по поддержавшему смех эльфу, версия отца и Солда разлетится по всей компании.

За обедом смех еле сдерживали, только Лекам сидел хмурый, видимо, с искрой не получалось.

– А чего это ты, Софья, младшему Ровному побольше куски кладешь, он вроде не работал сегодня, – начал Храм. – Али где еще устал?

Смех взорвал кухню. Софья залилась краской:

– Ровный, я тебя убью. Второй раз подставляешь.

– Не надо, в первый ты сама виновата!

Смех стал еще сильнее.

– Лекам, а ты что такой грустный? – Эльф деликатно обгладывал ножку глухана.

– А он переживает, что теперь не станет родственником Ровным. – Храм, видимо, был в хорошем настроении. – И что теперь Нейле говорить? Не уберег жениха.

– Какой Нейле? – Софья явно не вовремя задала вопрос.

Даже Лекам заулыбался. Софья, буркнула:

– Ну и накладывайте сами! – и вышла на улицу.

– Ну, Ровный, теперь готовься объясняться, где полюбовницу завел.

Хохотали еще долго. Немного успокоившись, все дружно застучали ложками.

– Чего, не получается? – спросил Малик у Лекама.

Лекам исподлобья хмуро глянул на него, не удостоив ответом.

– А вы чего снаружи силу подаете, каналы же не принимают ничего – сожжены, изнутри надо силу подать, там каналы целые. Софья зелья такие умеет делать, или корешком эльфийским…

Малик не успел договорить. Я думал, дед с Лекамом стол перевернут. Они подскочили и, не доев, выбежали наружу, потом мы услышали голос деда:

– Софья, иди сюда!

– Ага, сейчас, еще посмеяться?

– Ты нам не для смеха нужна, для дела. Давай бегом.

До вечера ни Софью, ни деда с Лекамом мы больше не видели. Посуду пришлось мыть самим.

К закату «нянька» Касса привела щенков. Немного пожевав, они уснули без задних лап. Видимо, вымотались по полной. Когда стемнело, я снова вышел с мечом во двор.

– Иди сюда. Сначала гляну! – крикнул дед из беседки.

Они перебрались туда втроем, когда стемнело. Осмотрев меня и, видимо, оставшись довольным, предупредил:

– Не больше части, а то как Лекам будешь. У тебя каналы сейчас расширяются, слабые, вмиг выгоришь.

Такого феерического зрелища, как в первый раз, не было. Я целенаправленно изучал мир силы, пытаясь перехватить нити или скользнуть между ними. Плетения меча пульсировали в такт ударам сердца. Остановился через пару частей, когда окликнул дед, видимо, все-таки растворился во времени. Я присел на крыльцо, чувствовал себя довольно бодро. Спать не хотелось – выспался днем. Посидев немного, сходил, заварил отвара себе и троице лекарей. Они были заняты. Через часть рядом присела Софья, устало наклонила голову мне на плечо, я обнял ее.

– Устала?

– Опять? Сейчас кто увидит – засмеют.

– Плевать, хуже, чем сегодня попали, уже не придумаешь. Получается с Лекамом?

– Вроде да. Искра тянется, но слабо.

Софья прижалась поближе ко мне:

– А кто такая Нейла?

– Племянница Лекама.

– У вас с ней что-то было?

– Нет, а ты ревнуешь, что ли?

– Дурак! Просто любопытно. – Она толкнула меня в плечо. Зевая, спросила: – А ты хотел бы?

– Я не думал, не знаю. – Я не ожидал такого вопроса. – А ты… – Тут я понял, что Софья спит.

С облегчением вздохнув, посмотрел на старшую луну. Так мы просидели еще часть, пока Лекам с дедом не пошли отдыхать.

– Хватит ворковать, молодые, кыш спать.

Через две десятины на улице по утрам стало свежо, листва на деревьях начала желтеть. К холодному сезону мы были почти готовы, не хватало теплой одежды. В деревнях светиться, закупая такое количество шуб, тулупов, шапок и зимней обуви, не хотелось, тем более что размеров орка и не нашлось бы. Кроме этого необходима было куча мелочей: подковы, гвозди, иголки, посуда, которой не хватало на всех, некоторые порошки из Темных земель – для лечения Лекама, в нем вроде намечались улучшения, но нужна была более сильная магическая подпитка. Поэтому на совместном совете было принято решение послать гонцов за покупками в город, заодно и трофеи продать. Нелюди по соображениям маскировки отпадали сразу. Софья – тоже, по той же причине. Лекаму было нельзя, так как ему требовались ежедневные зелья, которые готовились Софьей непосредственно перед употреблением. Оставались я, отец, Солд и Малик, который в нынешней одежде ну никак не походил на барона. На этом составе и остановились.

Выехали дней через пять, утром. Лошадей взяли тех же, что обычно брали для поездки в село, чтобы соответствовали нашему внешнему виду и не привлекали внимания. Для перевозки покупок прихватили двух вьючных и еще одну для хасанов, так как далеко от них мне отъехать было нельзя. Из-за них меня даже не хотели брать в город, пришлось напрашиваться и обещать, что проблем с ними не будет, хотя никто, в том числе и я, в это не верил. Щенки лезли куда ни попадя. Волчата, надо сказать, к двенадцати десятинам вымахали мне по колено, могли бы и бежать рядом, но быстро уставали. Перед самым отъездом ко мне подбежала Софья и, краснея, протянула тряпочку. Я развернул, на тряпочке (с бумагой возникли проблемы) был список покупок. Я даже не знал, что женщинам столько всего надо.

– Хотя бы первую треть списка, – прошептала она.

Судя по списку, дальше краснеть придется мне, покупая, скажем, четверо панталончиков (так и было написано). Я кивнул и положил в сумку перечень. Отъехав от дома, Малик спросил:

– Любовное письмо?

– Скорее, список семейных покупок.

Все рассмеялись. Я шикнул на волчат, которые заворочались в седельных сумках. Мы перешли на рысь. Город Торам, получивший имя по названию реки, на которой он стоял, находился в пяти днях пути. Первые три дня ночевали в лесу и под утро замерзали до невозможности. К холоду у меня добавилась ломка суставов, хотя и не такая сильная, как в начале, но все равно было неприятно. Частично от утреннего холода спасали хасаны, залезавшие ко мне под одеяло. Ночевали в лесу и объезжали деревни, опасаясь лишних глаз, так как известно: слухи бегут быстрей разумных, а нам не хотелось привлекать дополнительное внимание к местам, где живет Савлентий. К тому же в этом глухом углу трактиров не было. А проситься на постой – значит отвечать на ненужные расспросы.

Из хасанов охотники пока были никакие, хотя волчата и делали грозный вид, носясь за грызунами. Побегав с полчасти, они просились обратно в сумки, быстро смекнув, что лучше неудобно ехать, чем удобно бежать. Кормил я их жареным мясом, натертым сохраняющим зельем. Первый день они воротили нос, но на второй сметали все и даже пытались выпросить добавки.

На четвертый день выехали на большую и довольно оживленную дорогу. То и дело навстречу попадались телеги, один раз даже карета проехала. Остановились в трактире большого села, кажется, Ировы Холмы. При желании можно было приобрести большую часть покупок здесь, но до лавки зельника все равно пришлось бы ехать в город. Поэтому мы с уютом расположились в одной на четверых комнате, решив переночевать и ехать дальше. Правда, пришлось поспорить с хозяином о размещении щенков. Он упрямо не хотел пускать их в комнату. Но десять медяков склонили весы в нашу сторону. Ужинали в общем зале. Накормили в трактире так себе, даже нам, питавшимся последние три дня соленым салом, мясом под зельем и вареной картошкой, местная стряпня показалась невкусной. Немного поволновались, когда в конце нашей трапезы в зал вошли двое светлых. Но они вели себя пристойно и на нас внимания не обратили. Солд шепнул: