Раэль широко открыла глаза.
Зрачки сверкали голубым холодным блеском.
– Во имя Голоса! – крикнула она и распрямила обе пригоршни пальцев.
Два сгустка огня, сорвавшись с объятых пламенем рук, с шипением ударили в кабину «паука» – почти в упор, превратив в пепел лицо водителя. В предсмертной конвульсии тот потянул на себя рычаг управления. Поезд судорожно заскрежетал колёсами. Его сорвало с рельсов, подбросив вверх.
Hell’s bells, gonna split the night
Hell’s bells, there’s no way to fight![192]
Песня умолкла. Пролетев десяток секунд, поезд-«паук» врезался в портрет Шефа на стене – князь тьмы улыбался, зажав в зубах неизменную сигару. Вокруг мелким крошевом брызнул камень. Последующий взрыв разметал по подземелью куски металла и обрывки одежды, к ногам Раэль спикировала пылающая маска Варвары. Перепуганный Малинин, сорвав рубашку, хлопал ангела по обожжённым рукам, хотя пламя уже давно погасло.
– Я была права, – устало сказала Раэль. – Какие-то способности остаются…
Калашников нажал кнопку Stop. О, знать бы её в первый раз! Ромбик с изображением пентаграммы. Поезд замедлил ход и остановился.
Шатаясь, они вышли из вагона. Малинин поднял обессилевшую Раэль на руки. Её спина была измазана кровью, шрамы от крыльев конвульсивно подёргивались. Алексей огляделся. Вход в подземелье расположен совсем неподалёку. Кажется, они сейчас под станцией метро «Выхино». Стоит зайти туда, выйти с другой стороны и сесть на новый поезд. Тот, который уцелел.
У него в кармане зазвонил айфон, Калашников включил динамик. В ухо ворвался радостный и скрипучий голос писательницы Невцовой.
– Господин Калашников? Прибыла «машина времени». О, кажется, в гроте такое произошло, когда я была без сознания… ах, и у меня есть сюжет…
Айфон лопнул брызгами от удара о стену. Наступив на его останки, Алексей покрутил каблуком. Жалобный хруст доказал, что гаджет скончался.
– Почему жизнь так несправедлива? – в сердцах пожаловался он Малинину. – Это омрачит мне весь день и ночь тоже. Не ждал, что её оставят в живых.
– Зло не умирает никогда, – ответил Малинин. – Где я это уже слышал?
Раэль обнимала его за шею, уткнувшись в небритую щеку.
Калашников хлопнул Малинина по плечу и улыбнулся.
– Прощай, братец. Мне пора. Свидимся ещё или нет – уже и не знаю. Я надеюсь, скучать ты без меня не будешь. По крайней мере, тут есть водка.
– Вашбродь, может, останетесь? – спросил Малинин без особой, впрочем, надежды. – Алевтина подождёт денёк… а? Пожалуйста. Погуляем по белокаменной… выпьем, отметим, что не вернулись в Небытие. Неужели нам опять расставаться? По-человечески даже не отдохнули, сплошная беготня.
Калашников вспомнил про улицы Москвы и вздрогнул.
– Ты издеваешься, что ли, братец? И она ждать не может, и я не могу. Подыхаю я без неё, понятно? А Москва… здесь не осталось ничего от той белокаменной, где я когда-то родился. Убогие политики, хреновая погода и гламурная публика, язык которой состоит из вязких названий брендов. Тебе я желаю прекрасной жизни в клоне Города – правда, в Москве куда сложнее, нежели в Преисподней. И прошу тебя, Серёга… не забудь купить корову!
– Я чувствую, вашбродь, мне самому придётся её доить, – вздохнул Малинин, скользнув красноречивым взглядом по обнажённой груди бывшего ангела. – Слишком уж баба досталась крутая. Счастливо вам там… в прошлом.
Раэль посмотрела на Калашникова и улыбнулась.
– Удачи тебе, слуга Ада. Вот уж не думала, что скажу это.
Они обнялись – и стояли так: правда, недолго.
Калашников ушёл во тьму, рельсы туннеля освещали обломки догорающего «паука». Раэль и Малинин, не отрываясь, молча смотрели ему вслед…
Из сообщения радио «Эхо Москвы», 17 февраля 2011 г.
«…Отряды спецназа оцепили руины литейного завода им. Ленина, в двадцати километрах от города Подольска, – там, где позавчера ночью произошёл чудовищной силы взрыв, полностью уничтоживший здание.
«Идет следствие, скоро будет сделано заявление», – это всё, что мы пока можем слышать. Между тем анонимный источник в СКП РФ сообщил: на месте катастрофы, судя по фрагментам тел, обнаружены останки как минимум сотни человек. Трупы практически не подлежат опознанию. Пока что трудно определить – это техногенная катастрофа, вроде аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, результат криминальной разборки или тщательно спланированный теракт. По странному совпадению на следующий день после взрыва с улиц Москвы исчезли чёрно-жёлтые рекламные щиты с таинственными лозунгами. Блогеры в Рунете сочли эти билборды неудачной рекламной кампанией бывшего мэра Лужкова».
Глава XI. Превращение в козла
(север Москвы, центр «Вавилон»)
– …Тут, по-моему, слишком много мяты. – Шеф поднял стакан с «мохито», рассматривая на свет. – И нарушение правил. В Раю не пьют алкоголь.
– Интересно, как ты меня нашёл? – спокойно спросил Голос.
Шеф, не дожидаясь приглашения, присел за его столик. В кафе «Кофе Гаусс» было немноголюдно, и официанты, зевая, сонно взирали на посетителей. Жизнерадостный толстяк в дешёвом китайском свитере, вышитом крестиками, и бледный, элегантный брюнет в костюме от Армани с ходу привлекли внимание – довольно необычная парочка, особенно утром.
– Я представитель сил зла, как-никак, – буднично резюмировал Шеф таким тоном, будто доставлял пиццу.
– И что ты заказал на закуску? Фрагмент упитанного тельца, надеюсь?
– Нет, всего лишь сэндвич с креветками, – усмехнулся Голос. – Но его не оказалось в наличии. «Мохито», говоришь? Здесь вообще-то не Рай.
Шеф поманил пальцем официанта. Тот подошел – не спеша, вразвалочку.
– Капучино со сливками, – заказал Шеф. – Просто адски горячий!
Официант «поплыл» обратно – заваливаясь набок, как подбитый самолёт.
– Что тебе нужно? – без интереса спросил Голос, пригубив «мохито».
– Да так… хотел задать парочку вопросов, – сообщил Шеф, разглядывая снующих в холле шопинг-центра посетителей. – Как тебе нравится этот город? Чем-то напоминает древний Рим. Я тут всего неделю и никак не пойму – то ли я сошёл с ума, то ли они. Вот, смотри, мы с тобой сидим в центре «Вавилон». Но вообще-то Вавилон по Библии – это воплощение порока, грязи и разврата. Он рухнул в крови и пламени под ноги завоевателям. Что хотят сказать хозяева, назвав магазин «Вавилон»?
– О, тебя это удивляет? – Тон Голоса отдавал меланхолией. – Привыкнешь. Я лицезрел магазин «Золотой телец», фирму «Баал» – то есть в честь бога, которому приносились человеческие жертвы, и ресторан «Валтасар», хотя после пира Валтасара погибли как гости, так и хлебосольный хозяин[193]. Нравится слово, и всё, больше никто не задумается. Очень странно, что ещё нет гостиницы «Освенцим» или центра заботы о ветеранах «Юдифь».
– И сервис тут – полное говно, – уныло сказал Шеф и, не сдержавшись, заорал официанту через весь зал: – Вы чего спите?! Где мой кофе?
Официант, наградив Шефа взглядом, полным ненависти, поплелся на кухню.
– Превращу его в козла, – пообещал Шеф. – Заслужил, честное слово. И знаешь, это твоя недоработка, я тебе уже указывал. Когда ты создавал человека, то предполагал, что от него двадцать минут чашки кофе не дождешься?
Голос вытащил из «мохито» льдинку.
– Ты просто в Аду привык – персонал в лепёшку разбивается, дабы Шефу угодить, – усмехнулся он. – Ну да, общество потребления, плохой сервис, все хотят жить сейчас, не думая о загробной жизни. Лично я не в восторге, но не устраивать же второй всемирный потоп? Человечеству с исторической точки зрения очень мало лет. Делать ему взбучку – всё равно что наказать двухлетнего ребенка за отказ понять теорему Пифагора. Пусть учатся на собственном опыте. Набьют достаточно шишек, глядишь, и просветятся.