– Лучше бы на это дело подписался какой-нибудь спецназовец, – задумчиво пробурчал бородатый мужик в пропахшем махоркой тулупе – это был Савелий Машков, автор-самородок из сибирских крестьян. Его перу принадлежал сериал «Пираньи» – про крутого сотрудника жандармерии и борьбе с рыбами-мутантами на Амазонке. – Он бы сразу перемочил всех, кого только можно, а потом бы уехал на «мерсе» с сисястой красоткой.

Машков славился невниманием к текстам своих книг. Жандарм у него был то полковником, то секунд-майором, и в новом романе младше, чем в старом. Впрочем, этим грешили практически все. Невцова однажды перепутала июнь и июль местами – и ничего, прокатило, даже критики не заметили. Ловить писателей за жабры было бесполезно: они пафосно объясняли ошибки авторским видением (а Невцова вообще ничего не объясняла) и тем, что их книги не должны соответствовать точностям реальной жизни, иначе на каждой странице пришлось бы рассказывать про поход главного героя в туалет. Да и среднеимперскому читателю было по большей части плевать на детали и соответствия в книгах – он ждал бурной интриги и развития сюжета.

– Так на чем же мы все-таки остановимся, господа? – нетерпеливо отставил в сторону чашку Морис Хунхуз. – Неужели у нас нет никаких идей, кем может являться убийца, зарезавший этой ночью несчастную Ксюшу Смелкову?

Увядшая дискуссия немедленно приняла новый оборот. Невцова с пеной у рта утверждала: маньяком является уголовник с докторским образованием, при этом разведенный женоненавистник. Хунхуз считал: в деле замешан монах мистического церковного культа, Машков упирал на братков и торговцев наркотиками, Александрова намекала на жандармского «оборотня в погонах». Свою лепту внес и популярный автор-фантаст Алексей Чесноченко, автор хитовой повести «Утренняя вахта» – он назвал убийства «ритуальными» и выдвинул версию: Москва является полем битвы сверхъестественных существ, которым необходимо питаться свежей человеческой кровью. После часа хрипов, криков и споров писатели все же сумели составить на компьютере фоторобот возможного маньяка-убийцы.

Им оказался наголо бритый человек с горбатым носом, накачанными бугристыми мускулами, в лагерных татуировках, с медицинским справочником под мышкой левой руки и Библией под мышкой правой, а также удлиненными передними зубами (Чесноченко устроил скандал, отстаивая свою версию). Глаза его отдавали холодом и мрачностью – один голубой, другой зеленый (компромисс между Хунхузом и Александровой). Впалые щеки покрывала трехдневная щетина а-ля Бандерас, во рту блестели железные зубы. К зловещей картине присовокупили коллективную просьбу в департамент полиции: усилить охрану Трехрублевки казачьими разъездами.

Отправив фоторобот и письмо с просьбой на личный факс директора департамента полиции Муравьева, творческие мэтры Трехрублевского шоссе с глубоким чувством исполненного долга разъехались по своим коттеджам.

Окровавленный нож воткнулся прямо рядом с лицом Алисы: лезвие тесака смяло прядь волос, впечатав их в грязно-серую каменную стену. Она закричала – ее вопль эхом отозвался в предрассветном тумане. Дернувшись, женщина вырвала себе клок волос. Ноги едва слушались ее, передвигались, словно чугунные. Она слышала тяжелое дыхание убийцы, ощущала его присутствие всем позвоночником. Убийца не говорил ни слова, и от этого было еще страшнее. Ее ступни в зимних ботинках прилипали к скользкой от февральского дождя лондонской мостовой. Потеряв опору, Алиса упала на колени – чувствуя, что больше не в силах встать. Она обернулась с перекошенным в судорожных рыданиях лицом, плача от бессилия – убийца в цилиндре и в крылатке надвигался на нее, держа в руке нож с прилипшими рыжими волосами. Подойдя со спины, Джек Потрошитель стиснул ее затылок холодными как лед пальцами. Она уже знала, каким образом он нанесет удар – в горло, с правой стороны, чтобы потоком хлынула кровь…

Истерический визг Алисы совпал со звонком телефона возле гостиничной кровати. Взбивая одеяло ногами, она продолжала визжать на одной ноте, закрывая горло рукой. Через пару мгновений до нее дошло: вчера она уснула сидя на постели и пытаясь дозвониться Каледину. Полную ванну воды налила, а принять ее так и не успела. Немудрено, что ей приснился Джек Потрошитель – всю неделю она думала о нем 24 часа в сутки, да и визит в музей Скотланд-Ярда с целью изучения написанных кровью писем также оказался весьма впечатляющим. Облегченно вздохнув, она вслепую зашарила по прикроватной тумбочке в поисках трубки надрывавшегося телефона.

– Алиса? – ворвался в ее ухо раздраженный голос Каледина. – Матерь божья, ну наконец-то! Звоню с полуночи – мобильный отключен, на смс не отвечаешь. Где тебя черти носят? Сколько еще я должен тебя искать?

– Не понимаю, что случилось? – спросила Алиса хриплым спросонья голосом, настраиваясь на издевательский стиль разговора с экс-мужем. – Срочно нужен телефонный секс? Должна тебе сказать, мои услуги слишком дороги для бюджетников-полицейских со скромным жалованьем.

– Меня никогда не возбуждал вокал солиста AC/DC, – усмехнулся Каледин. – А твой голос сейчас напоминает именно его – пронзительный, визгливый и хриплый. Так вот мне очень интересно – где ты шлялась всю ночь напролет?

– Тебя это не должно волновать, – отбрила его Алиса, с наслаждением потягиваясь. – Я свободная женщина и могу делать все, что пожелаю. Например, пойти в ночной клуб, снять там трех мускулистых небритых матросов и устроить в гостиничном номере классный гэнгбэнг[223].

– Да ну? – с издевкой осведомился Каледин. – Должен тебя огорчить: в Москве ночные клубы тоже никто не думал закрывать, а девушки на танцполе с ума сходят от одного вида бравых и на редкость симпатичных офицеров его величества. Кроме того, наша полногрудая соседка Нинка вовсе никуда не уехала… да и Анфиса на месте осталась…

– Ах так?! – покраснела Алиса от злости. – Открою тебе маленькую тайну, мой милый, за мной вчера активно ухаживали… ласковый сэр, не исключено, что настоящий лорд… горячо целовал мне руку, нежно подвозил до отеля, страстно смотрел в глаза… такой потрясающий мужчина, я вся разомлела…

Каледин не стал ничего говорить в ответ, а просто положил трубку. Струхнув, Алиса поняла: она разозлила его не на шутку, и теперь ситуацию надо было срочно спасать. Взяв мобильный, она снова произнесла дрогнувшим голосом «Мерзавец» – тот послушно набрал номер Каледина.

– Да, – сказал тот, ответив на звонок. Его голос не был дружелюбным, поскольку Федор впервые уяснил – некоторые сны могут сбываться.

– Извини, – поспешно пискнула Алиса. – Ты не в настроении? Я просто пошутила. Какие там танцы? Все строго официально: человек из Скотланд-Ярда, ему велено меня сопровождать. Но за этим больше ничего не стояло.

– Неужели? – прошипел Каледин. – То есть если бы у ласкового сэра это что-то, которое, по твоему мнению, БОЛЬШЕ (в чем я лично сомневаюсь) могло бы ВСТАТЬ – то сие явилось бы для тебя достаточным основанием…

– Слушай, зачем мы зря тратим время? – вскипела Алиса. – Что за придирки? Сказала уже, ничего не было. Прекрати ругаться, и давай ближе к делу.

– О'кей, – непатриотично высказался Каледин. – У меня плохие новости.

– Догадываюсь, – скисла Алиса. – Маньяк убил четвертую женщину – только на этот раз оставил изуродованный труп не на улице, а у нее дома.

– Именно, – подтвердил Каледин. – Как и положено по сценарию лондонского Потрошителя. Он «выключил» хлороформом двух здоровущих охранников, пролез к жертве в спальню и взял ее тепленькой. Убийца забрал ВСЕ внутренности: похоже, по ходу дела он начинает импровизировать.

– Кто четвертая? – обреченно поинтересовалась Алиса, глядя в карманное зеркальце на свое опухшее лицо без грамма спасительной косметики.

– Писательница Смелкова: помнится, ты зачитывалась ее книгой «Казуар 22» про жизнь купеческих содержанок на Трехрублевке, – подколол Каледин. – Мне жаль, но двадцать третью часть этого романа ты не прочтешь никогда.