– Теперь закрыл глаза – и бегом вокруг меня. – Валейр приглушил видимость своих сил настолько, что слился с окружающим миром.

Силы – это не просто энергия, силы – это зрение мага. Я должен ощущать вокруг себя всё, будь то дерево или камень. Пока я мог ощутить только живых существ. После немногословных объяснений алтыря я наконец получил разгадку шестого чувства. Все просто. Любое живое существо, совершая какое-либо действие, выбрасывает вокруг себя ощутимую часть эмоций. И чем дольше существо готовится к определенному движению, будь то выстрел из арбалета или прыжок зверя, тем сильнее этот выброс, тем проще его уловить. Поэтому нельзя долго готовиться к удару или выстрелу. Надо бить и надо уметь ощущать. В моем случае – ощущать эманации учителя, когда он пытается ткнуть в меня палкой. А он при желании умел прятать свои эмоции.

Как правило, обучение длилось до начинавшего брезжить рассвета, после чего мне давалась пара часов на сон. Без выходных. Каждый день. Маг должен уметь восстанавливаться без сна и отдыха. К слову сказать, большинство ночей проходили в менее физически напряженных занятиях. Я учился подстегивать рост растений, лечить, определять магию по оттенку. Это тоже важно. Раньше при лечении, скажем, я просто выпускал свою силу, не задумываясь о том, какая она. Но оказывается, если научиться выпускать более темным спектром, то лечение пойдет быстрее, а если более светлым, то можно даже, наоборот, нанести вред, что, кстати, тоже можно использовать. Не при лечении, разумеется. Раньше у меня это получалось интуитивно. Скажем, в бою с орками я выпускал большей частью светлый спектр. Умение делить силы – это, прежде всего, рациональное их распределение. В бою таким образом можно гораздо дольше оставаться полным.

Полным… Тут я тоже значительно прогрессировал. Я мог при желании впитать в себя на треть сил больше. Разумеется, это субъективно, но так казалось. Такой резкий рост моих «аккумуляторов» произошел по причине регулярного посещения Цветка девственницы. Внутри этой пещеры прятался источник природных магических сил. Точно такой же, как и в крепости ордена Гнутой горы, со слов Валейра. Главное тут – не переборщить, как я в первое посещение. Мой учитель уведомил меня, что в тот день я должен был сдохнуть по причине моей глупости и отсутствия уважения к словам старших. А он, по причине внутреннего благородства, спас меня, о чем сильно сейчас сожалеет.

– Ну все, на сегодня достаточно, – тихо произнес Валейр после, наверное, двадцатого тычка палкой в мою бренную тушку. – Твой вопрос?

Тоже традиция. Каждый день я имел право на один вопрос. Таким образом мой учитель, по его мнению, учил меня выделять основное и изучать свои ошибки. То есть он считал, что, раздумывая над ежедневным, вернее – еженощным вопросом, я анализирую процесс своего обучения. А мне некогда было анализировать. Через два часа мой разум захватят бытовые проблемы гарнизона, а мне еще надо две главы книги по зельницкому ремеслу прочитать. Спросит ведь следующей ночью… К тому же меня на данном этапе интересовал всего один вопрос.

– Как лучше тренировать магическое зрение? – спросил я. – Чтобы глубже видеть.

Дело в том, что Валейр относился с презрением не только ко мне, но и ко всем. В том числе и к Лумму. Поднять его на ноги поднял, а вот до конца лечить не стал, отдав на растерзание мне. А у Лумма были повреждены почти все каналы силы. То есть слегка нарушена координация движений. И если те, что были близко к кожному покрову, я потихоньку восстановил и выровнял, то другие, которые глубоко… Я просто не мог их рассмотреть. Даже предлагал Лумму, в шутку, начать резать, чтобы добраться до них. Он не оценил юмора. Нервный какой-то стал…

– Третий день один и тот же вопрос. Не надоело?

Я не ответил.

– Ослепнуть.

– Не понял…

– А что тут непонятного? Давай я лишу тебя обычного зрения, тогда через несколько лун ты будешь видеть глубже, – ухмыльнулся Валейр. – Когда живое существо лишается одной из возможностей воспринимать мир, то развиваются другие. Иных способов нет. Тогда ты станешь настоящим магом-воином. И я даже перестану называть тебя мускуном. Надумаешь – скажешь.

После этих слов Валейр пошел к склону горы. Пока я брел за ним, раздумывал над странным мутноватым оттенком его глаз…

День начался с выдачи провианта на рабов и осмотра личного состава. А состав у меня был – калека на калеке. У кого радикулит, у кого геморрой, были и действительно увечные – Ротимур, например. Мизинец-то обратно не пришьешь. Хотя попытаться можно было, но хорошая мысля, как известно…

Ротимура, кстати, я произвел в десятники верхового десятка. Фактически, с учетом всего двух десятков верховых в крепости, он был сотником конницы. Можно попытаться и официально сотником верховых определить. По крайней мере, Вар, это тот самый сотник, что встречал меня в первый день, рассказывал, что если правильно составить бумагу и отправить в столицу, то гарантированно введут должность сотника верховых, но я пока не спешил – не стоит сразу наглеть на новой должности.

– Ночная смена. У рабов без происшествий, тысячник, – доложился сотник, дежуривший в ночь. – В казармах один умер.

– То есть как умер?

– Так; спал да умер, – спокойно прокомментировал сотник.

Вот же… Рабы – ладно. Те как мухи мрут. Зачастую неестественной смертью. Либо сами между собой схватятся, либо охрана переусердствует с палками. Но за них спроса большого нет. Разве что если сразу много погибнет. Десяток в луну умирают, и это норма. А вот воин… Это впервые у меня. Разбираться надо. Потом наверняка бумаги составлять.

В связи с происшествием день прошел несколько скомканно. Вечером устроили похороны. Валейр подготовил зелье, которое скрыло при сожжении тела запах и помогло быстрее гореть. Для рабов такого не делали, и точно знаю, что иногда их просто закапывали.

Сжигали на площадке перед крепостью. Только разошелся огонь, как дозорный с башни передал сигнал о приближении обоза. Обоз мы ждали, но по уставу положено всем войти в крепость и закрыть ворота. Ради похорон нарушать заведенный порядок я не стал.

Обоз был наш. В смысле к нам. Продуктовый. Он же – для обратной транспортировки мрамора.

– Доброго вечера, тысячник Элидар, – несколько хмуро произнес десятник охраны обоза, когда почти три десятка телег въехали во двор.

Невеселый настрой десятника я прекрасно понимал. Прошлую луну он привез мне не все продукты, к тому же большинство круп, составлявших основной рацион рабов, были с запахом плесени. Причина такого непотребства выяснилась у меня в кабинете, когда на стол упал мешочек с монетами.

По заведенной традиции, часть предназначенных для рабов круп сбывалась на сторону, а часть менялась у купцов на негодный к продаже товар. В итоге к концу луны начинался голод и, как следствие – мор рабочей силы.

В прошлую нашу встречу я довольно резко поговорил с десятником и пообещал прямо здесь выдать палок, если он привезет еще раз испорченные крупы.

– Рад тебя видеть. В этот раз все хорошо?

– Да. Все со склада. Принимать будешь вновь сам, тысячник Элидар?

– Разумеется. Но не сегодня. Завтра.

– С настойкой все в силе? Тысячник.

– Считай, что я не слышал. Со складским решишь.

Бороться с пьянством было бессмысленно. Для большинства моих вояк это была единственная радость, и даже страх палок не мог побороть массовое браговарение. Поэтому я принял решение возглавить, в смысле – упорядочить этот процесс, и еще в прошлый раз заказал энное количество спиртного, которое намеревался продавать сотням по очереди, когда они будут на отдыхе. Только заказал не сам, а через складского. Но обозный отказался, сославшись на суровость нового дракона. Пришлось вести разговор лично.

– Кого в круг отправили? Тысячник.

– Тотра из первой сотни. Бумаги на него надо будет в канцелярию передать…