– За пять возьму, – вновь предложил я купцу.

– У меня за семь прямо сейчас покупатель есть, – ответил тот.

– Элидар, не надо, – хмуро произнес Лумм.

– За восемь, – предложил я.

Купец мялся.

– Сам смотри, – и я стал разворачиваться.

– За восемь так за восемь…

Лумм зло посмотрел на меня. Я не видел, но ощущал.

Около наших лошадей терся юный проводник.

– Отец говорит, что сейчас не можем, – с ходу, даже не дождавшись разрешения, начал он. – У нас вещи в бараке. Днем не забрать.

– Приезжайте вечером. Зарук, выделишь человека, чтобы дождался их в Прибрежном квартале с ключами?

– Конечно.

– Ну, всё. К закату подъезжайте.

– Токмо к закату не успеем. Отец долго ходит, – скороговоркой ответил парень.

– Вот же!.. – Пришлось, порывшись в кармашке, выдать еще монету в полбашки. – Поедете с кучером. Не вздумайте пешком! Вас там ждут. Понятно?

– Да, сотник! – выпрямился мальчишка.

– Элидар! – окликнул Ротимур.

– Что?

– Вон еще сидит, – указал он на нищего. – Он тоже калека. Ты же их собираешь? – Он похлопал по морде купленного мной жеребца. Тот встрепенулся и фыркнул – характерный.

– Так вон как тебя подобрал, так и остановиться не могу.

– А я-то тут при чем?

– А ты на голову неполноценный.

Все вокруг заулыбались.

– Представляю себе твою будущую супругу… – парировал Ротим.

– Поехали сегодня со мной. Познакомлю, – вставая на ступеньку кареты, предложил я.

– Это с рыжей? Она у тебя на характер…

– Вы такие шутки хотя бы на людях не высказывали, – разнял нас Лумм.

– Лумм, а что у тебя на шее? Под рубахой…

– Прыщ.

– Мне такой не достанешь?

– Придет время, сам вскочит. Ты никуда не торопишься?

А на прием-то я припаздывал… Причем прилично. Пришлось ехать не переодеваясь, а лишь сменив перевязь и сняв ленту сотника с ножен.

Вот зачем меня вообще приглашали? За весь ужин было произнесено всего с десяток фраз. Женщины, в лице Исины, ее матери и какой-то их дальней родственницы, просто молчали, как им и положено. Из мужчин пытался говорить только муж этой самой родственницы. Сам плечо, как и лигранд Нимуир – брат Исины, не проронили и двух слов. Мне же весь вечер в голову лезли всякие глупости. Типа почему сын плеча – лигранд. Назвали бы липлечом. Я понимаю, сын левого плеча – лигранд. По гражданской служебной лестнице левое плечо – это высшая иерархическая ступень, не считая императора, конечно. А вот у правого плеча лишь советники, тысячники и сотники. Назвали бы его тогда миллионником. А если бы уж начали называть всех по частям тела, то и вниз надо было так же. Предплечье императора, ладонь императора, правый большой палец императора… Кто-то должен был зваться и задней частью… И остальными частями тела… В общем, развлекался я как мог.

После ужина состоялась до ужаса церемониальная прогулка с ларой Исиной. Мы под ручку ходили по саду их дома, причем передний двор от улицы отделял кованый, а значит, прозрачный для взглядов прохожих забор. А следом за нами, буквально в двух шагах, шли те самые родственники. Говорили мы соответственно о вещах несколько необычных, по крайней мере для меня: о погоде, об урожае, о новых веяниях в музыке, о том, что лататос стал более открытым и вызывающим. Ну как «говорили»… Она говорила – я слушал. Странный вечер. Расстались мы, как только солнце коснулось горизонта.

Вернулся я несколько раздосадованным. Не то чтобы я ожидал любви. Но уж точно не этикетного официоза. Несколько радовало, что в следующий раз мы встречаемся с Исиной не в доме ее родителей, а в игорном доме. А еще больше радовало, что встреча эта не завтра, а через пять дней. Как-то я поостыл в чувствах к этой ларе. Да и чувств-то, собственно, не было, несмотря на ее красоту.

А вот время после заката прошло бурно. Когда я приехал, стол в честь отъезда Корндара и Зарука уже был накрыт. Слегка подпив, мы, вернее – я, умудрился поцапаться в коридоре с Луммом. А нечего на меня молча рычать! Несмотря на то что прав был Лумм, победа осталась за мной. А то, что он прав, я прекрасно понимал. Ну зачем выпячиваюсь с этим жеребцом? Ведь все, кто знает о моей сущности, понимают, что лечить буду сам. То есть если смотреть со стороны, то я купил жеребца, которого могут вылечить только маги, при этом к магам я его не повел, но жеребец чудесным образом выздоровел. Казус, однако. А самое главное – ради чего? Ну сэкономил я пару десятков империалов, может, чуть меньше. И что? Это же только деньги… А если кто узнает?

Ночевали в доме, предоставленном императором. В своем такой толпой даже нечего пытаться – не разместимся. Да и условия… Утро было несколько сумбурным и суматошным. Сразу после завтрака провожали отъезжающих в Якал.

– Корн, – отвел я брата в сторонку, – отдашь отцу письмо. На словах передай, что все известно, и обязательно расскажи о том, как с тобой беседовали во дворце.

Брат, проникнувшись важностью, кивнул.

Только Зарук и Корндар уехали, Лумм провел разбор вчерашних полетов, при этом не скрывая того, что он осведомлен о моих способностях. Говорил он прямо при Ротимуре и Ильнасе, чем несколько удивил их. Нет, он не ходил из угла в угол и даже не повышал голос. Он просто спокойно разъяснил то, что я и так знал, то есть недопустимость таких поступков. Когда он стал несколько зарываться, пытаясь разрешить эту проблему кардинально, то есть прирезать мое приобретение, я мягко осадил его:

– Ага, сейчас…

– Тогда лечи его здесь! Твоя новая прислуга, – последнее было сказано несколько саркастично, – не должна даже тени подозрения иметь!

Что-то я вот так сразу не был готов к подобному повороту событий. Однако Лумм был в чем-то вновь прав.

– Ладно, я к зельникам.

– Зачем, могу поинтересоваться?

– Мне надо его усыпить. К тому же мази заживляющие нужны.

– А почему не сразу в орден? – вновь проявил остроумие мой старший воин. – Дайте мне зелий для того, чтобы лошадь усыпить, – театрально изобразил он меня в местной аптеке.

– Элидар. Поройся в сумке, что тебе Симара собирала, – подковырнул Ротимур. – Уверен, там зелье для того, чтобы пища быстрее выходила, есть. Возможно, и снотворное для лошадей имеется.

– Так у меня есть, – вдруг предложил Ильнас. – То есть не для пищи, а снотворное. Только не для лошадей.

– У тебя-то откуда?

– Илун дал. И заживляющие есть.

Через час, разогнав прислугу, мы втроем – Лумм отказался ассистировать при операции, вошли в конюшню с ведром воды, в которую вылили треть бутылочки снотворного. Больше лить не решились. Эликсирчик был предназначен для обездвиживания значительного количества вражеских воинов путем вливания его в котел с пищей или водой. Диверсантская штуковина.

Жеребец словно чувствовал неладное, пить отказался. К тому же нервничал. Похоже, то зелье, что в него вкачали до этого на базаре, перестало действовать, и теперь боль в ноге не давала покоя животному. Пришлось его несколько успокоить, магически приглушив страдания. После чего Шторм, именно так звали жеребца, все-таки испил из ведра.

Через пятнадцать минут после этого мы стояли над телом спящего животного.

– Ну что, перевернем? – предложил я.

– Зачем? – спросил Ротимур.

– Нога – правая. Он на ней лежит.

– Давай подождем, пока проснется, потом еще зелья дадим. Может, он на другой бок ляжет?

– Не смешно. Давай берись за заднюю.

– Ну да! Нашел глупца. Сам за заднюю берись. Я голову поворачивать буду.

– Ротим!

– Ну чего ты? Весело же! – Он приложился к бутылке настойки, что мы взяли с собой для дезинфекции.

– Дай! – протянул я руку.

Ротимур отдал мне бутылку. Я тоже отпил, занюхав рукавом, после чего протянул Ильнасу, чтобы тот поставил. Но поскольку дыхание слегка перехватило, сказать этого не успел. Ильнас же понял по-своему и приложился к горлышку.