С другой стороны, они ведь там заложников набрали, и вполне могут попробовать обменять часть из них на съестные припасы. Или, в конце концов, попросту пригрозить поубивать кого-нибудь из знатных купцов. И тогда ничего не поделаешь, придется отдавать то, что у нас есть.

С другой стороны, почему бы им не сделать это во время штурма? Вывести кого-нибудь на стену, да потребовать отойти, иначе пригрозить зарезать кого-нибудь… Не додумаются? Или наш воевода знает, что делать в таком случае? Что ему сказали в Киеве?

Да черт его знает. Скорее всего, брать Херсон мы будем, не оглядываясь ни на какие потери, ни среди мирных горожан, ни среди наемников. Уж слишком важен этот город, слишком важно для Киева держать под собой устье Днепра и не пустить крымчан на материк.

- Стрелки! - снова заорал я, и вооруженные самострелами и луками парни опять выскочили из-за укрытия.

Пустили в полет по снаряду, да тут же заскочили обратно. Несколько крымский стрел пролетели мимо и поломались об твердую утоптанную землю, да о стены окрестных домов. А вот откуда-то справа раздался негромкий вскрик. Там кого-то точно задело.

Я повернулся и увидел, что люди Степана уже обогнали нас примерно на один лошадиный корпус. Не знаю с чего мне пришло в голову мерить расстояние именно в лошадиных корпусах, тем более, что ни одной лошади на поле боя не было, и все они мирно паслись себе на лугу неподалеку от города.

- Поднажали, парни! - приказал я тем, кто толкал щиты. - Поднажали, нельзя отставать!

И мы пошли быстрее. Еще дважды я приказывал стрелкам выскочить из-под защиты и выстрелить, но сам вовсе не был уверен в том, что от такой стрельбы будет толк. Крымчане, если у них головы на плечах есть, сейчас не высовываются, а совсем наоборот, прячутся за зубцами крепостной стены. А попасть в такую мишень, как спрятавшийся человек, не так уж и просто, будь ты хоть трижды таким же хорошим стрелком, как боярин Ян.

- Вперед, вперед, сукины дети! - послышался громкий крик, но теперь уже спереди. - Лестницу, лестницу тащи!

Похоже, что отряд наемников, что шел впереди нас, уже добрался до мертвой зоны перед стеной, и они в самом деле готовили лестницу. Мысль о том, что и нам, возможно, придется лезть на стену, не давала мне покоя. Последнее, чего я хотел, это карабкаться вверх по неустойчивой конструкции, будучи уязвимым для стрел, камней и остального, что могли заготовить для нас защитники крепости.

И наверняка заготовили ведь.

С другой стороны, если уж назвался воином, то полезай туда, куда скажут. Тем более, что идея с “ложным” штурмом моя, и ничья больше. Разве что немного подправленная Резаным Ухом, чтоб ему пусто было. Хотя он и сам на штурм пошел, да и людей своих повел, так что на него я, пожалуй, зря ругаюсь.

Тут спереди послышался звук льющейся воды, а следом и громкие крики людей. Я на мгновение замер, перед глазами сразу появилась картина корчащихся в смертельных муках, облитых кипятком молдаван. Следом послышался такой же звук, похоже на наемников, что шли перед нами, вылили и второй котел.

Какого хрена, я думал крюки для котлов здесь ставят только на надвратной башне, чтобы поливать тех, что идут на приступ с тараном.

- Мы в мертвой зоне! - прокричал боярин Лука, высунувшись из-за щита. - Больше по нам не постреляешь. Командуй, Олег!

А что командовать-то? Больше всего в тот момент мне хотелось скомандовать отход, а потом рассадить дружину по коням, да уехать прочь от этой Богом проклятой крепости. И только совсем небольшая часть моего разума понимала, что этого делать нельзя, что это будет рассчитано как трусость, и что тогда никакой помощи от Киева мне не дождаться.

- Лестницу готовьте! - заорал я, и сам стал следовать своему же приказу. - Лестницу к стене!

Те из моих дружинников, что толкали щиты, раздвинули их в стороны так, чтобы мы могли выдвинуть лестницу вперед. Теперь я, наконец, смог разглядеть и высокую стену, поднимавшуюся над нами. Она была выше, чем стена Ямпольской заставы, примерно раза в полтора. Оставалось только надеяться, что длины лестницы хватит, чтобы добраться до гребня.

Должно было хватить, в конце концов, лестницы были заготовлены еще до того, как мы приехали в лагерь. И если уж у Ивана был кто-то способный построить камнемет, то ошибиться с такой простой вещью, как лестница, он не мог.

Я выдвинулся из-за щитов одним из первых и принялся тащить лестницу вперед, мимо корчащихся и медленно отползающих прочь обваренных кипятком людей. Кто-то из них все еще был жив, но я не был уверен, что они смогут выздороветь, даже если выберутся отсюда к лагерю. Все-таки ожоги - это такая вещь, лечатся они очень плохо.

- Быстрее! - заорал я. - Сейчас они еще кипятка принесут, и мы тут так же корчиться будем!

Справа от нас отряд Ивана тоже разворачивал щиты и тащил к стене лестницу. Еще одна лестница уже была установлена на том же участке, и по ней наверх карабкался какой-то здоровяк, умудряясь пользоваться при этом только ногами и одной рукой. Во второй руке был щит, которым он прикрывался от летящих сверху стрел.

Между зубцов стены появился силуэт человека, и мгновение спустя один из людей Степана упал, со стрелой, вошедшей в глубоко в шею. Да, высовываться было рискованно, легко можно было получить стрелу или самострельный болт. И упасть после этого вниз, а так даже если рана не будет смертельной, то падение с высоты доделает свое нехорошее дело. Ну или добьют враги, что под этой стеной собрались.

- Стрелки! - заорал я. - Стрелять по тем, кто высовывается!

Меня услышали, Антон и Глеб одновременно вскинули луки, и следующий любитель высовываться получил сразу две стрелы. Одну в шею, вторую в подбородок, после чего крымчанин кувыркнулся через гребень и упал вниз. Ну и на том хорошо, одним врагом наверху меньше будет.

- Следите за ними! - приказал я. - Особенно, когда мы наверх полезем!

Да, забираясь по лестнице мы какое-то время будем прикрыты стеной. Но потом мы снова окажемся открыты для стрелков, и уж они точно не упустят своего шанса. Впрочем, на этот случай у нас есть щиты, и подъем наверх - дело уже давно отработанное. Главное, чтобы лестницу не сбросили, вот тогда да, конец, без вариантов. Надо было все-таки прихватить с собой крюки-кошки, тем более, что у меня в дружине есть умельцы их бросать.

Отряд Степана приставил лестницу к гребню стены. Несколько мгновений спустя, то же самое сделали и мы. Слева уже тоже была приставлена лестница, и наверху, на стене, уже рубились. Первым по лестнице наверх полез Степан. Следом стал карабкаться я, стащив со спины щит. О том, кто каким полезет, мы заранее не договаривались, потому что я понимал, что парни будут против того, чтобы я подвергал свою жизнь риску. А я наоборот не хотел заставлять своих людей рисковать, а самому отсиживаться в стороне.

Забираться по лестнице оказалось трудно, еще сложнее, чем во время тренировок в Ямполе. Во-первых, тут и подъем был круче, а во-вторых и сама лестница оказалась длиннее, а, значит, гораздо менее устойчива. Тем более, что ее раскачивали те, кто лез на стену за мной.

Подъем показался мне бесконечным, хотя на самом деле уместился всего в несколько десятков биений моего сердца. Забравшись на самый верх, я перескочил через гребень стены и тут же ударил оказавшегося рядом крымчанина щитом и одновременно пнул его ногой в колено. Тот оказался к такому не готов и с громким криком свалился со стены вниз.

Вытаскивать отцовский меч было некогда, да и неудобно им будет рубиться в тесноте крепостной стены. Одно дело, делать это, когда вас на ней всего пара десятков, совсем другое - когда на небольшой участок втиснулась без малого сотня народа.

Я выхватил из-за пояса топорик с короткой рукоятью, тут же махнул и обрушил его острие на еще одного из крымчаков, прижавших моего новика к зубцу стены. Шлем не прорубил, но и такого удара оказалось достаточно, чтобы лишить врага сознания. Степа громко рассмеялся, кивнул мне и, схватив крымчанина за загривок, вышвырнул его вниз со стены. Падение с такой высоты, да еще вниз головой… Даже знать не хочу, выдержит этого шея бедолаги или нет.