А черт его знает, на самом деле, как они охотятся. Санду, вон, за ногу только поцарапали, ну так он на дерево забирался, причем, забрался достаточно проворно. Ну а как иначе, тварей же опередить надо, пока они тебя не достали.

- А как они нападают, ты можешь сказать? - задал я следующий вопрос. - Как псы там, кидаются и до горла пытаются дотянуться? Ну или в целом, как там? Ты их видел же.

- Не могу, - покачал головой молдавский охотник. - Если бы я знал, как они нападают, то ты бы сейчас со мной не разговаривал бы, потому что отыскали б вы растащенные кости человеческие, а не меня на дереве. Только один за ногу ухватить успел, пока я на дерево лез.

- Ну, - вздохнул я. - Зато мы теперь знаем, что бывает, если тварь когтями по незащищещнной коже полоснет.

Тем временем Глеб, наконец, закончил с изготовлением костыля: он не только нашел ветку подходящей длины и формы, но еще и приколотил обухом топора на пару гвоздей небольшое полешко, чтобы за него держаться было удобнее. Когда Санду вручили получившуюся конструкцию, он поднялся и, опираясь на нее, достаточно быстро поковылял по лесу. Я даже удивился, как ему удается идти так скоро на одной ноге и на костыле, не цепляясь за корни деревьев и валяющиеся кругом ветви.

- Я ногу ломал два раза по малолетству, - вдруг решил объясниться молдавский охотник. - Любил по деревьям лазать, но спускался не всегда аккуратно. Почитай, из своих восемнадцати годков, целый год на костыле и проходил. Вроде бы и давно было, а руки помнят. Так что идемте, тут недалеко идти, логово этих тварей с другой стороны леса.

И всей толпой мы двинулись вслед за Санду. Мне на мгновение даже стало смешно: странное дело, калека ведет за собой пятерых здоровых мужиков. Но в целом я не мог сказать, что наше продвижение по лесу хоть как-то замедлилось, потому что шли мы теперь не по следам, а напрямую.

Иногда молдавскому охотнику приходилось помогать: на своей палке он не мог продираться через кусты, тем более, что ветви цеплялись за его одежду. Но чаще он просто обходил сложные места и продолжал вести нас в одному ему известном направлении.

Скоро мы вышли на опушку леса, и идти стало гораздо легче. Санду уверенно вел нас вперед, но я заметил, что боярин Лука начинает озираться по сторонам, с таким видом, будто пытается что-то вспомнить. Я тоже огляделся вокруг: слева от нас Днестр упрямо нес свои воды в сторону полуденного Черного моря, справа, куда ни глянь, простиралась равнина, поросшая густой травой. Ну, это оно и хорошо, значит, коней мы все-таки прокормим, если каждый день будем отправлять людей заготавливать сено. К тому же у нас лошадки в большинстве своем степные, татарские, они умеют и из-под снега травку копытить.

Здесь мы снова вышли на след тварей, причем он был таким явным, что пройти по нему смог бы даже я. Дорожку из примятой травы было видно издалека, и так было даже лучше: легче идти.

- Мне кажется, я знаю это место, - шепотом, так, чтобы слышал только я, сказал боярин Лука. - Мы же здесь три дня прожили, пока срубы рубили, пока курган над ними насыпали. Запомнилось. Неужели…

- Вот оно - логово и есть, - проговорил Санду, остановившись и указав вперед рукой. - Ближе подходить боязно, Олег. Твари, конечно, света солнечного боятся, да и спят они, скорее всего, но все равно, страшно.

Указывал он на невысокий холм, поднимавшийся над равниной, и тут-то мне стало все понятно. Твари поселились в кургане, который в свое время насыпали по приказу моего отца. Только как они туда забрались-то, они ведь нор не роют, значит и в сам курган прорыться не могли. Неужели…

- Что это? - спросил я. - Они там норы прорыли, или что?

- Могила это была, - ответил Санду. - Еще до рождения моего, к нам воины с полуночной стороны приходили, тогда у народа нашего свой князь был. Но князя убили, а столицу его сожгли. И вот, северных воинов этих, тех, кто в походе полег, на этом месте похоронили.

- Могилы обычно зарытыми бывают, - сказал я. - Если это курган, то там срубы внутри поставили, а потом сверху все песком засыпали. Твари-то как туда попали, могила-то закопанная?

Санду замолчал и потупился, и мне показалось, что отвечать ему на этот вопрос совершенно не хочется. Похоже, что было в этой истории что-то постыдное.

- А не про это ли проклятие ты мне говорил? - голосом надавил я на молдавского охотника. - Там, ближе к полуночи говорят, что по эту сторону Днестра молдавская деревня стояла. И жители ее заманили, а потом опоили и отравили воинов того северного князя. За это князь сжег деревню, а земли, которые вокруг проклял.

- Про то не ведаю, Олег, - ответил Санду.

- Так что тут случилось-то тогда, из-за чего эти земли проклятыми считаются? - продолжил я задавать вопросы.

Можно было, конечно, завалить парня на землю и допросить так, как меня учил Игнат. Надавить на глаза, поугрожать отрезать яйца, но я понимал, что если это дойдет до молдаван, то никакой дружбы у нас с ними уже не будет. Может быть, тут в соседних кустах еще охотники сидят, смотрят, чего-то их односельчанина какие-то воины к старой могиле привели.

А мне с местными ссориться вообще не улыбалось, в конце концов, нам тут целый год сидеть, и я рассчитывал это время продуктивно провести, торгуясь с ними и зарабатывая на этом деньги. Да и черт подери, если уж выяснилось, что рядом деревня есть, можно ведь нам время от времени ездить туда. Не только по торговым делам, но и так, чтобы после долгого пребывания в крепости душой отмякнуть. Там ведь и вино, и девки, наверняка, есть, а что еще моим воинам нужно?

- Не любили людей князя этого, - наконец, пробормотал себе под нос Санду. - Когда они уехали, собрался народ из нескольких деревень, могилу вскрыли и трупы воинов в реку покидали.

Господи, это какая же ненависть должна гореть в людях, чтобы они решились тревожить покой мертвых? Похоже, что дружинники отца моего много разных дел тут наделали таких, что им даже таким образом отомстить были рады. И, пожалуй, лучше не рассказывать нам, что мы сами родом из Пяти Княжеств, называться киевскими наемниками, и черт с ним. Старая ненависть ведь до сих пор могла до конца не угаснуть.

- Суки, - выругался боярин Лука и схватился за меч. - Бл...ди! Что вы наделали-то? За каким хреном покой погибших воинов потревожили?! Да я вас за это! Я же себя не пожалею, но до каждого из вас...

- Тише, - левой рукой я перехватил его руку, не дав вытащить меч из ножен. - Тише, боярин Лука, этот-то парень причем здесь, он еще не родился даже, когда все случилось.

- Виновен, - прорычал сквозь зубы Лука Филиппович. - Все виновны! Всех ублюдков под нож пущу.

- Да успокойся ты, боярин! - прикрикнул я на него.

Тот, похоже, вспомнил о том, что поклялся мне на верность, как собственному князю, и за меч хвататься перестал. Санду, молча, смотрел на нас. Похоже, он не понимал, какая опасность ему грозила, а я подумал, что хорошо, что я с собой Никиту Лукича не взял. Он ведь мог меня и не послушаться, а попросту охотнику голову снес бы, как только я отвернусь.

- Дальше что было? - повернулся я к Санду.

- А потом на нас проклятие и пало, - все так же тихо и медленно ответил тот. - Не сразу, конечно, несколько лет прошло, винницкие крепость успели построить, паром постоянный наладить, после того как князя Драгоша убили, между нами ведь мир был. А потом-то уже костеглоты и появились. Нам только и повезло, что мы на другом берегу живем, и что твари через реку перебраться не могут. А две деревни здесь неподалеку стояли, так тех, кто из них сбежать на другой берег не успел, сожрали.

- Пожалели, значит, о том, что так поступили? - спросил я.

- Пожалели, - вздохнул молдавский охотник. - Жрец наш так вообще говорит, что костеглоты эти - духи погибших воинов, которых мы упокоения лишили. Поэтому, мол, они вернулись и мстят.

- Так, если бы они отомстить хотели бы, то в вашу деревню тоже пришли бы. Или ты скажешь, что ваши в разорении кургана не участвовали?