- Ну и укрытие они себе нашли, - сказал Степан. - Я эти места знаю более-менее, под самым носом у наместника же укрылись. Скажешь кому, все равно не поверят.

- Интересно, как они с Зушей связываются? - спросил Роман, которого, как всегда, больше интересовала практическая часть.

- Меня другим путем вели, не через болото, - пояснил Петр. - Но, если там двадцать конных провести, да с заводными, то не то что тропа выйдет, тракт целый. Вот нас и вели через лес. По уму кстати вели, следы путали, петли наворачивали, а под конец - болото. Через него, если тропы не знать, пути нет.

- Это хорошо, значит, знающие люди со нами будут. Да и рать вдвое увеличилась, и не новики, как мы, а бойцы закаленные. Слышали же ведь, небось, как они наместничью рать разметали, когда из усадьбы прорывались, - я сделал небольшую паузу и решил перевести тему. - Нам отдельную избу выделили, вон ту. Надо лошадей обиходить, поесть приготовить, да по-хорошему спать ложиться.

Так и поступили. Отвели скакунов в конюшню, развьючили, обтерли шкуры пучками соломы, задали им сена, воды, овса решили дать потом. Перетащили седла и вьючные сумы в избу - хоть все теперь вроде бы и свои, но лучше уж перебдеть. Потом нарубили дров, разожгли очаг, подогрели солонины, сварили каши.

Поели. Я думал, что бессонная ночь и сытный завтрак сделают свое дело, и меня потянет на боковую, но этого не произошло. Сон не шел. То ли дело было в том, что события последних дней никаких не хотели меня отпускать, то ли еще в чем…

Короче говоря, не уснул я. Вспомнил, что нужно приготовить лекарства для боярича и решил заняться этим прямо сейчас. Открыл седельную суму, достал нужные травы и ступку с пестиком, посетовав, что у меня нет лаборатории, которая была всегда под рукой в Орле. Но придется обходиться тем, что есть.

Быстро покидал нужные травы в ступу, растолок, пересыпал получившуюся смесь в одну из пустых глиняных фляжек, которые носил с собой, поднялся и выскользнул из избы. Парни уже спали, Петр же заметил, что я ушел, но ничего не сказал.

Добравшись до двери избы, которую занимал боярин, я постучал, дождался, пока меня позовут, и вошел внутрь. Боярич, вопреки моему ожиданию, тоже не спал. Они сидели за столом и ели что-то из мисок.

- Поговорить зашел, княжич? - спросил у меня Лука Филиппович.

- Лекарства занес для Никиты, - ответил я, показывая фляжку. - Горсть вот этого нужно развести в стакане воды и выпить. Так три раза в день.

- Хорошо, - кивнул боярин. - Мне Никита как раз рассказывает, как ты его освободил. Присаживайся, мы сейчас доедим, и я как раз воды вскипячу. Может, тоже поесть хочешь?

- Нет, - помотал я головой. - Мы с моими людьми поели уже. Но за предложение спасибо.

Я уселся на лавку рядом с бояричем, поставил флягу на стол. Лукич имел вид гордый и довольный, ел с аппетитом. Ну да, ему же в плену голодать пришлось. Или как там монастырские говорили, поститься.

- Меня вот только одно интересует, как тебя за человека боярина Сергея-то приняли?

- У меня кожа от него есть, - ответил я. - Боярин Сергей очень хотел меня с товарищами к себе в дружину получить, даже кожу дал. Вот, ту кожу я начальнику стражи и показал. Поверили.

- Поверят, куда денутся, кожа настоящая, - кивнул Лука.

- Я им и наплел, что меня боярин Сергей прислал специально, чтобы Никиту Лукича допросить. А потом…

- Дальше знаю, - покивал боярин. - Никитка уже рассказал. Спасибо тебе за то, что помог, показал, что своим ты верен. Отец твой тоже такой был.

- А каков отец-то мой был? - не выдержав, спросил я. - Я про него кроме легенд и не знаю ничего. Игнат, как спросишь, хмыкает только, да сказал пару раз, что я не похож на него. Да и ты тоже сказал, что не похож, когда мы на дороге встретились.

- А как так вообще вышло, что он тебя нашел? - спросил Лука. - Ну, Игнат твой. Откуда он узнал, что ты Кириллов сын?

- Да, он говорил, что восемнадцать лет назад с разбойниками схватились на Десне, князь с лошади упал и зашибся. А мать моя вылечила его, ну и у них любовь, значит, случилась.

- Помню, было такое, - снова кивнул боярин. - Не про любовь, про сечу. Эх, знали бы мы про тебя раньше, еще до того, как наместники всю власть под себя подмяли, привезли бы в Орел вместе с матерью, да посадили бы на престол. Все одно, Кириллова кровь.

- Игнат говорил, что сам до недавнего времени про меня не знал. Ему это отец только перед самой смертью рассказал. А про то, что я родился, только в том году узнал, от одного из дружинников, которому отец землю дал в моем селе.

И только сейчас я подумал, что землю-то своему верному воину отец мог дать с умыслом, чтобы он за мной с матерью присмотрел. Жаль, что не спросить, а у дядьки Виталия выспрашивать смысла нет. Ему-то он и ничего не рассказать мог.

- Ну, раз молчал, значит, были на то причины, - пожал плечами Лука. - Может быть, знал что-то…

- Убили отца? - задал я, наконец, вопрос, который тревожил меня с того момента, как я побывал в лаборатории лекаря и нашел там мышьяк. - Как он умирал-то?

- Насчет того, что убили, слухи ходят, болел он сильно. А как умирал - не знаю. Не в городе я тогда был. Отец твой хоть и мудр был, но всегда честен. Отравить его могли, я и сам так долгое время думал. Ну ничего, чего сейчас об этом вздыхать. Надо жить дальше.

Я поднялся с места, ощущая ком в горле. В тот момент я чувствовал себя как никогда одиноким. С отцом даже знаком не был, мать волкулак убил, дедов и бабок я и не видел. Да и знаю только про одну с материнской стороны, она тоже лекаркой была, и тоже одна жила.

Вроде бы люди вокруг, и все они мне на верность поклялись, оружие из моих рук приняли, а это многого стоит. Но все равно я как-то наособицу стою. Вернулись бы скорее Пашка и Игнат, может легче станет...

- Дальше жить надо, - я поднялся с места. - Но за отца мне все равно ответят. И до правды я докопаюсь.

И сразу легче на душе стало. Вот она - цель, ради которой жить стоит. Не только отцовский престол вернуть, но и клятвопреступников, что его убили, к ответу привести. А еще лучше - убить таким же способом, как они с моим отцом поступили. Накормить мышьяком, чтобы на дерьмо изошли, чтобы мучились.

Попрощался с боярами, взял с Лукича обещание пить лекарства и отправился к своим. Там устроился на лежаке, подложив под голову седло, да уснул.

Дни снова потянулись своим чередом.

Я продолжал заниматься лечением боярича Никиты, который, узнав о моем благородном происхождении, несколько поубавил спеси. Да и вообще, он оказался неплохим парнем, конечно, высокомерным и жестоким, но по-своему веселым.

На второй день, удостоверившись, что болезнь практически отступила, я разрешил ему начать тренировки с мечом. Да и Лука подтвердил, что не дело это боярину залеживаться в постели. Так у меня появился еще один напарник для тренировок.

Как выяснилось, Никита впервые взял в руки меч, когда ему было три года, а к двенадцати уже вырос в приличного бойца. Правда, набор приемов у него был такой, специфический: так как сил для того, чтобы выйти с взрослым воином на равных у него не хватало, он умело пользовался разными хитростями и уловками. Ну и меня да Ромку, конечно, в них поднатаскал.

Да и другие воины не отказывались скрестить мечи с «княжичем», как они говорили, поэтому мечи на тренировочной площадке, специально оборудованной посреди деревни, начинали звенеть ранним утром, и заканчивали только ближе к ночи.

В остальное время мы охотились на зайцев и оленей, готовили пищу и занимались прочими рутинными занятиями. Я еще начал собирать лекарственные растения, чтобы пополнить запасы: из села мы взяли не так уж и много, а сейчас заводные лошади есть, можно больше прихватить. Запас карман не тянет.

И хоть в Орле дни тоже были наполнены рутиной, но она разбавлялась шумом стольного града. Здесь же, посреди дремучего леса, наш покой не беспокоило ничего. Если честно, на третий день я уже стал забывать о существовании остального мира, все больше втягиваясь в жизнь дружины боярина-разбойника.