– Попей, – старый солдат протянул мне бурдюк. – И не волнуйся. С новичками такое бывает. Даже после сечи, когда за жизнь свою дерешься и не думаешь ни о чем. А тут ты урода этого зарезал просто и все.

– Пашка вроде рад, – неожиданно хрипло для самого себя ответил я. – А он троих положил.

– Двоих, – возразил Игнат. – Но люди все разные, сам понимаешь. Попей, говорю, легче станет.

Я принял мехи, прополоскал рот и сделал несколько глотков. Желудок вновь содрогнулся и чуть не изверг жидкость наружу, но, сделав волевое усилие, я проглотил пахнущую свежей хвоей и прелой травой воду. Потом умылся и мне действительно стало легче.

– Если б ты вовремя не пришел, нас тут и прикончили бы, – заметил я. – Да и так… Повезло очень.

– Я не мог вовремя не прийти, я знал, что они тут, – пожал плечами Игнат.

– Знал? – не сразу понял я.

– Да, когда я прошлый раз тут проезжал, они меня прижать попытались. Я зарубил одного и сбежал. Пешим за конным не угнаться, а от стрел Христос миловал. А сегодня решил вернуться, и с разбойниками поквитаться, и вас проверить.

– Да ты, дед, с ума сошел?! – закричал я, когда до меня дошел смысл сказанных им слов. – А если бы нас поубивали всех? Если бы стрелами из кустов побили? Или ночью часового бы сняли, да спящими перерезали?

– Не дорос ты еще на меня кричать! – в тон мне ответил старик, приблизился и зашептал прямо на ухо. – Ты со мной куда собрался – за отцовский стол воевать или цветы собирать, да песни петь? Я эту породу знаю, им над слабым поизмываться, да друг перед другом похвастаться важнее добычи. Вот они и вышли к костру ради этого, а напоролись на вас. Хоть и юных совсем, но воинов.

И тут я совсем сник. То же самое ведь думал, когда главарь разбойников ко мне шел. Но вот так, использовать нас в качестве приманки… Впрочем, почему приманки? Мы, хоть из деревни ушли, но учебу не закончили. Вот он и продолжает нас учить, как умеет. А, может, торопится просто, времени ведь у нас не так уж и много. Знает что-то старик, знает…

– Ладно, извини, – выдохнул я. – Погорячился. Ты – учитель, и тебе решать, как и чему нас учить.

– То-то и оно. – старик, кажется, успокоился, развернулся и пошел обратно на полянку. – Добычу пошли делить. А потом на другое место уйдем, на запах крови зверье может сбежаться. Или кто похуже.

– Куда уходить-то? – не понял я, двинувшись вслед за стариком. – А если дружки этих сейчас придут? Подготовиться бы, чтобы встретить.

– Не придут, – мотнул головой Игнат. – Я же не только за водой ходил. Нашел я засидку этих, их там двое оставалось. А теперь уже и нет никого.

– И что они, всемером разбойничали? – удивился я.

Никогда не думал, что для такого опасного промысла может хватить всего семерых человек. Я-то предполагал, что бандиты большими шайками ходят, чтобы на всю округу страх наводить.

– Было восемь, но я же срубил одного, летом еще. Рассказывал ведь. Да и зачем им больше народа? Я же объяснял уже, это глушь. Большие караваны здесь не ходят, а у мытаря с дружиной попробуй что-то отбери. А даже если отберешь, зачем тебе репа да гарбузы? Тут у каждого этого добра навалом.

– То есть маленькую ватагу попросту проще прокормить? – догадался я.

– Не совсем. Но большой ватаге здесь делать нечего. Они либо на путях торговых сидят, да купцов проезжих грабят, либо с деревень добычу берут. А эти одиноких путников пощипывали, вроде нас. Ну, может быть, иногда нанимались на большие дела, когда несколько таких вот банд собираются. Денег меньше в разы, конечно, зато и безопаснее.

Рассуждения о безопасности такого промысла прозвучали по-своему смешно. Прямым их опровержением были четыре трупа, валявшихся на полянке у постепенно затухающего костра. Поддерживать его было некому: Ромка и Пашка как раз привязывали раненого разбойника к дереву. Бедро его было перетянуто веревкой у самого паха, но штанина все равно оказалась насквозь пропитана кровью. Трупы мои товарищи уже успели раздеть, а добычу аккуратно сложить на краю полянки.

– Закончили уже? – спросил Игнат. – Ну и отлично. Пашка молодец, что удар сдержал, его еще расспросить надо будет. Мало ли, вдруг у банды ухоронка есть где-нибудь в лесу. Кстати, как добычу делить будем?

Обращался он будто бы ко всем, но явно намекал на то, что решение принять должен именно я. Но почему? Во второй раз уже за сегодня: сначала обязанности распределял, теперь вот трофеи… И в первый раз парни перечить не стали, а сейчас? Ведь и обидеть нельзя никого…

– Я думаю, – прохрипел я все еще не восстановившимся голосом. – Что ты, Игнат, должен забрать все у лучника, и у того, которого взяли живьем. Ромка – с того, которого он ткнул горящей головней. Если бы не это, то он наверняка Пашку бы достал. Павел – ты возьми все, что на том, которого ты первым зарубил. Ну а я с главаря.

С одной стороны, я забирал себе самое ценное, ведь одна только воинская куртка, которую носил лидер ватажки, очень дорого стоила. Пусть даже она сейчас в крови, но можно будет отстирать все в ручье, пока не запеклась. А еще меч. Хоть у меня и были сомнения в его качестве, но это все равно был настоящий меч, а не охотничий тесак, как у остальных: без гарды, с односторонней заточкой и совершенно непригодный для колющих ударов.

А с другой – каждый получал имущество того, кого убил. Ну или поспособствовал в убийстве, как в случае с Ромкой. Уж, если это не справедливость, тогда я не знаю, что это такое.

– Согласен, – выдохнул Пашка и снова радостно заулыбался. – Если б не Игнат, мы сейчас в лучшем случае шли отсюда лесом, а скорее всего, мертвыми лежали бы. И если б не Ромка, то этот меня точно достал бы. Ну а главаря ты сам завалил.

Ромка, как обычно, ничего не сказал. Игнат же кивнул и посмотрел на меня с явным одобрением. И я был уверен, что оно вовсе не связано с тем, что львиная доля добычи оказалась в его собственности. Похоже, мне удалось сделать все правильно.

Игнат подошел к связанному разбойнику, все так же держа в руках мех с водой. Сначала я подумал, было, что старик окатит мужика, дабы привести его в себя, но он только ткнул бандита в раненое бедро.

Тот дернулся и попытался закричать, но засунутая глубоко в рот свернутая тряпка не дала ему этого сделать. Впрочем, ватажник быстро затих, похоже, осознав в какую ситуацию угодил. Четверо из его дружков уже лежали обобранными трупами посреди поляны, а о судьбе остальных он ничего не знал. А даже если с ними все было в порядке, то рассчитывать на их помощь не приходилось.

– Ну что? – спросил у пленного Игнат. – Будешь говорить?

Разбойник посмотрел на нас безумным взглядом, но, кажется, понял, что ему все равно никуда не деться, и кивнул. Тогда старик, левой рукой схватил его за лицо, разжал челюсти, а резким движением правой выдернул тряпицу.

– Отпустите? – спросил разбойник, как только смог продышаться. – Если расскажу все?

– Куда ты пойдешь-то с простреленной ногой? – прищурившись, спросил старик. – Но если добровольно сам все расскажешь, то быстро прикончим. А если нет, то щенков на тебя напущу порезвиться. Они в первый раз в жизни крови попробовали, так что резать будут тебя долго и больно. А вон тот, – он ткнул пальцем в мою сторону. – Лекарь. Так что быстро умереть тебе не даст.

– Хоть надежду дать мог бы, – пробурчал бандит. – Ладно, спрашивай. Только поклянись, что быстро убьешь, и бросать в лесу не станешь.

– Клясться не буду, – ответил Игнат. – Но пообещать могу. Ну так, что вы за банда? Кем этот главарь был? Чем занимались тут?

– Федьки Широкого ватажка, – ответил разбойник. – Вон тот, который с кишками навыпуск, это Федька Широкий и есть. Он из Брянска родом, вроде даже в новиках у наместника тамошнего ходил, пока его в воровстве не обвинили и не изгнали.

– Староват он что-то для новика, – заметил Пашка.

– Так, то когда было? – разбойник посмотрел на моего друга и спутника с опаской. Похоже, оценил его бойцовские качества и не хотел провоцировать. – Лет пять назад он ватажку собрал, я с ними года три уже. Раньше мы далеко отсюда, на Закате орудовали, на тракте. Купцов пощипывали, но потом закусились с другой бандой и уходить пришлось.