Он помнил, что с Умником один раз обжегся, тогда все обошлось благодаря случайности, второй раз так не повезет. Но сделать с собой ничего не мог, его виртуальный взгляд впитывал дорогой образ.

А что резервная управляющая система, как она квалифицировала такое отношение Николаса к своему виртуальному образу? Да никак не квалифицировала, замечала повышение кровяного давления, пульс у капитана учащался при появлении на виртуальном мостике? Ну и что, пустяки, готовился к работе, волновался. Но нет, аналитические подсистемы предполагали такое поведение капитана, его реакция просчитывалась создателями систем. И вся соответствующая поведенческая психология предполагалась. Появление образа любимой когда-то девушки Николаса воодушевит его и прибавит сил в борьбе за живучесть звездолета, в борьбе с трудностями, в конце концов, борьбе с собой! С собой любимым, как показывала практика, бороться труднее и сложнее всего. А тут один, вокруг никого, единственный виртуальный образ, с которым можно поговорить, – образ управляющей системы Танины!

Психологи рассчитали верно, пока все шло так, как они задумывали, потому что аналитические подсистемы оснастили специальными охранными программами, которые фильтровали информацию и не выдавали ее в центральный процессор.

Но как бы там не задумывали психологи и конструкторы, они пробудили вулкан в душе Николаса, который назывался любовью. Так уж устроена психика человека, ничего не меняется в его душе, научно технический прогресс унес человечество в космос, расселил по галактикам, изменил внешность, но душа? Душа осталась неизменной!

– Энергетическая установка выведена на полную мощность, подаю рабочее тело в камеры сгорания, задействую систему зажигания. Начат предварительный прогрев двигателя, в нескольких местах по корпусу звездолета разлилось призрачное голубое сияние. Прогрев проходили и корректирующие импульсные двигатели, предназначенные для маневрирования огромного звездолета.

– Контуры охлаждения ходовых установок работают в штатном режиме, давление в рабочих камерах маршевых двигателей в норме. Генераторы накачки и коррекции выходят на рабочий режим. Капитан, звездолет «ИМПЕРАТОР» готов к маневру.

– Испытательный полет разрешаю.

По корпусу пробежала волна выбросов плазмы, и огромный звездолет прекратил свой годичный неуправляемый дрейф, как левиафан, нехотя, лениво стал поворачиваться то в одну, то в другую строну, в зависимости от того, какая группа маневровых двигателей отработала. Выполнив тестовые маневры, лег на курс, которой вел к далекой звездной системе, находившейся на значительном расстоянии.

– Капитан, испытательное маневрирование завершено, все системы в норме, корабль лег на курс к системе Н-222, разрешите старт?

– Старт разрешаю, – маршевые двигатели засветились, как горнило у доменной печи, а потом выбросили плазму на несколько сотен километров.

– Старт произведен, пробую работу маршевых двигателей на всех режимах. Давление в камерах в норме, рабочее тело сгорает полностью. Увеличиваю мощность накачки и подачу рабочего тела.

Звездолет вначале как бы нехотя, медленно двинулся вперед, постепенно набирая скорость.

– Капитан, ускорение десять G, все системы в норме.

– Вывести маршевые двигатели на полную мощность, – скомандовал Николас.

Со стороны старт представлял настоящее зрелище, факел света за звездолетом разрезал вселенную на сотни километров, корабль рванулся вперед и растаял среди сверкающих звёзд.

Николас наслаждался полетом по-настоящему, отремонтированный корабль вел себя идеально, каждая команда выполнялась мгновенно. Возникало такое чувство, что и сам звездолет наслаждается полетом, тут была доля истины: резервная управляющая система тоже проходила обкатку. Танина с бешеной скоростью снимала и записывала все показания своих систем с тем, чтобы в дальнейшем детально проанализировать.

В этой ситуации командовал Николас, Танина только успевала выполнять приказы и следить за работой систем звездолета.

– Какова скорость?

– Половина световой, капитан.

– Мало, увеличить еще.

Если бы на корабле не работали гравитационные компенсаторы, то при таком ускорении корабль мог разрушиться, а Николас погибнуть! Но компенсаторы работали, и через два часа скорость уже была в районе трех четвертых световой.

– Какова расчетная скорость входа в подпространство для нашего корабля?

– Капитан, предположительная или вернее расчетная скорость – полторы световых.

– Как ведут себя системы корабля, есть ли сбои в работе?

– Все системы работают в пределах нормы, никаких сбоев нет.

– Увеличиваем скорость до световой!

Внешние камеры не отображали мелькание звезд за бортом, они слились в сплошной световой поток, и казалось, что звездолет летит внутри этого светового тоннеля. Но это только иллюзия, в виртуальном пространстве, в реальности звезды просто чуть смещались.

– Капитан, световая скорость достигнута. Все системы корабля работают в заданном режиме, маршевые двигатели в норме, температура на выходе плазмы – десять миллионов градусов. Сегменты выходного сопла начинают греться!

– Переходим в режим инерционного полета, маршевые двигатели отключить.

Вибрации прекратились, и наступила тишина, с невероятной скоростью звездолет рассекал пространство.

– Танина, как только пластины остынут, делаем еще один импульс, конечная скорость – полторы световых.

– Выполняю, капитан.

«Все не плохо, корабль в рабочем состоянии, правда, он ни разу не летал на скорости полторы световых, потому что для входа в подпространство достаточно было половины световой. Выдержит ли он полторы световых?»

– Танина, может ли звездолет выдержать ускорение и скорость в полторы световых?

Мгновенного ответа не последовало, Танина анализировала, копалась в базах данных, пытаясь найти информацию по пределу прочности конструкции звездолета. Какие запредельные нагрузки он может выдержать? И не находила.

– Капитан, в базах данных аналитических систем нет информации по пределу прочности конструкции звездолета.

«Так, становится интересно, почему? Ответов два: первый – их стер Умник, и второй – такая информация просто не закладывалась, потому что, считалось, что предела прочности конструкции у звездолетов этого типа просто нет! Вот именно считалось! А на деле звездолет чуть не погиб, и целый год ремонтировался, случилось то, чего не могло быть. Что делать?»

На ум пришло только одно: вновь пообщаться с виртуальным конструктором. Николас ввел необходимые пароли и вновь оказался в знакомом зале. Демиус все также сидел за своим огромным столом, при его появлении обернулся и встал.

– Капитан, – прозвучал его удивленный голос. – Вы снова здесь, и если это так, то на звездолете есть проблемы, излагайте?

Николас, несколько обескураженный такой проницательностью, тем не менее, изложил проблему. Демиус прошелся по залу, повернулся к Николасу, перед ним образовалась голограмма звездолета в разрезе.

– Подходи капитан, смотри, – заскользил электронной указкой по несущим конструкциям корабля, – конструкция выполнена с тройным запасом прочности.

– То есть она может выдержать ускорение в три световых?

– Теоретически – да, на практике никто не проверял, но если ты здесь, значит, корпус, где-то не выдержал?

Николас показал ему корабль после выхода из вселенского катаклизма! Демиус внимательно осмотрел голограмму.

– Нет, три не выдержит, да еще после ремонта в полевых условиях, центровка маршевых двигателей хорошая, но не идеальная, на трех световых – отклонение всего в микрон, сломает корабль как щепку. Нет, не выдержит.

– Хотя бы полторы световых, выдержит?

– Я бы даже за одну дал с сомнением…

– Мы сейчас идем на световой, чтобы прыгнуть в подпространство, нужно полторы.

– Риск, несомненный риск, можно попробовать достичь, произведя серию импульсов, и то риск огромен. Силу импульса маршевых двигателей необходимо рассчитать очень точно.