Так что этот козлик теперь был связан бесчисленным количеством невидимых, но весьма прочных нитей, концы которых она держала в своих изящных пальчиках.

Но, когда в этом возникала необходимость, руки её, внешне производя впечатление нежных и ласковых, приобретали железную твёрдость, а временами и вовсе становились предельно безжалостными, и горе тому, кто пытался сопротивляться или возражать.

А после ужина последовал десерт. Причём, это наслаждение продолжалось долго. Как думал про себя Вильям, он превзошёл всех известных в истории дамских угодников.

Но, по мере того, как силы его истощались, а его партнёрша оставалась всё так же резва и изобретательна, он начал потихоньку понимать, что может быть он несколько переоценил свои способности, и до сих пор ему не попадалось по настоящему темпераментных женщин…

— Всё, не могу больше, — еле слышно прошептал Вилли, падая набок, так чтобы оказаться между своей дамой и спинкой дивана.

— Тебе надо было калорийнее питаться, дорогой, — сказала Зара укоризненно, — а то, до утра-то ещё далеко, а ты у меня как выжатый лимон, по крайней мере, такой же… дряблый. Слушай, может быть, не будешь изображать из себя умирающего лебедя, а немного подкрепишься?

— Я умираю, — Вилли произнёс эти слова похоронным голосом, потом завозился, укладываясь по-удобнее, и добавил, — от наслаждения.

— Нет, ты здорово придумал, — возмутилась чертовка, — ты, значит умрёшь, а я тут одна останусь? А ну живо подхватился, и к столу.

Вилли с опаской начал перебираться через Зару, в глубине души опасаясь того, что ненасытная партнёрша опять начнёт выжимать из него последнее. Но она, вероятно, действительно хотела, чтобы он хоть чего-нибудь съел.

Когда блестящий в свете свечей от покрывающего его пота Вилли встал на немного подрагивающие и ватно подгибающиеся ноги, Зара попросила мужчину таким голосом, что у того опять начало шевелиться то, что шевелиться, по его мнению, уже не никак не должно было:

— И, если тебе не трудно, подай мне сумочку… вон она, на спинке стула висит…

— Сейчас. — пропыхтел герой-любовник, шлёпая босыми ступнями по дорогому наборному паркету.

Добравшись до стола он взял дамскую сумочку, и вялым движением бросил её на диван, чтобы Зара могла до неё теперь дотянуться, а сам плюхнулся потным задом на дорогую обивку антикварного стула.

Увидев перед собой блюдо с остывшим, но всё-ещё очень аппетитно пахнущим мясом он понял, что девушка была права — ему необходимо что-нибудь съесть, так как он внезапно ощутил в животе голодные спазмы:

— Спасибо, за то, что надоумила, — буркнул он, даже не оборачиваясь, так как его внимание сейчас было полностью поглощено жареным мясом.

— Кушай, кушай, не обляпайся только, — отрешённо пробормотала Зара, инспектируя содержимое сумочки в поисках очень эффективного зелья под названием «В’Иагрр». Эксклюзив, кстати…

Изготовлено собственноручно ею в полном соответствии с секретным семейным рецептом.

Проглотив чайную ложку этого изумительного вещества даже законченный импотент становился на пару часов гигантом большого секса, способным довести до полного изнеможения сколь угодно ненасытную женщину.

— Вот, сейчас мы тебя немного простимулируем…

— Это как? — вскинулся Вилли, хотя жевать так и не не перестал.

— Ты не волнуйся, — ласково улыбаясь сказала Зара и приподнялась на согнутом локте, так, что её грудь с крупными сосками, опять полностью приковала к себе его взгляд, не взирая на то, что силы его ещё не восстановились, — ты жуй, жуй… глотай.

— Тогда, пожалуйста, не отвлекай, — взмолился утомлённый мачо, но телячьего своего взгляда от Зары так и не отвёл, и ей пришлось откинуться на спину и набросить на себя простыню.

Простыня была мокрой от пота и соков любви, которые пропитали её за время их многочасовой скачки, а поскольку некоторое время уже успело пройти, она была ещё и холодной, так что Зара непроизвольно вздрогнула.

И в этот же миг случилось немыслимое. То есть, раздался стук в дверь кабинета.

Стучали настойчиво и громко. Зара тут же, стараясь сделать это как можно незаметнее, опять схватила сумочку, отброшенную было в сторону и нащупала там другую вещь, которая могла оказаться сейчас гораздо более нужной, нежели зелье мужской силы.

Она нащупала эвакуационный амулет, так как её посетило ощущение того, что скоро нужно будет, как выражается Андрей, смазывать пятки салом.

— Идите все к чертям собачьим! — крикнул Вилли, не смотря на то, что рот его был набит едой.

А настойчивый стук в дверь не умолкал. Мало того, за дверью послышалась какая-то возня, стук не надолго прекратился.

А в следующее мгновение раздался грохот, и не хилая, в общем-то, дверь, сделанная из ценных, а значит, и достаточно крепких пород, жалобно хрупнула, и широко растворилась, повиснув на одной петле.

В кабинет ввалился агент Браун, продолжающий по инерции двигаться вперёд вслед за огромной кувалдой, которой он и разнёс преграду.

Сразу же за ним в кабинет вломился агент Смит, и ещё один человек, похожий на него, как брат-близнец. Наверное, это был ещё какой-нибудь агент.

Агенты эти, они все на одно лицо. Все в сером и все стараются прятать свои рыбьи глаза за стёклами тёмных очков. Даже ночью или в плохо освещаемых помещениях.

Абсолютно голый Вильям Хоукинс, первый помощник суперинтенданта герцогства, ошарашенно наблюдал эту картину. Физиономия его стала ещё более удивлённой, когда вслед за Серыми Гончими в кабинет влетели и оба его охранника, о которых он, кстати, напрочь забыл сразу после того, как вошёл в этот кабинет.

— Господин, — заорал, что было мочи один из его бодигардов, — вы в опасности! — и тут же начал обходить стол с сидящим за ним Вилли, намереваясь пробраться к койке, где всё ещё возлежала Зара.

— Куда? — вдруг страшно прорычал граф Хоукинс, — это моё, — уже проревел он, предположив, что тот покушается на женщину, которую он уже считал своей, и жизни без которой уже себе не мыслил.

Телохранитель, услышав, что хозяин его рвение не оценил, тут же движение прекратил, и по собачьи преданно уставился на обнажённого Вильяма.

— Чё ты уставился? — закономерно среагировал тот, поскольку, не смотря на избалованность и высокое положение, гомосятины на дух не переносил, — я тебя, случаем, не возбуждаю? — зол он был почти до невозможности, ибо это неожиданное вторжение испортило ему замечательную ночь.

— Женщина, которая здесь присутствует, должна быть немедленно арестована, — агент Смит провозгласил это всё тем же бесцветным блёклым голосом, от которого у Вилли, умом понимающего, что при самом хреновом раскладе ему ничего не угрожает, по спине побежали крупные мурашки, — агент Браун, агент Джонс, взять её!

Оба поименованных агента, хищно оскалившись, начали извлекать из своих карманов сети, угрожающе поблёскивавшие сине-зелёным металлом.

Зара же, наблюдая весь этот цирк решила, что настало время эффектного ухода:

— Прощай, мой котик, — патетически сказала она, печально глядя в расширяющиеся глаза своего сегодняшнего любовника. Он с горечью понял, что сейчас потеряет женщину, ради которой он теперь был готов на что угодно, на любое преступление, лишь бы иметь возможность хоть иногда заглядывать в загадочную глубину этих огромных, влажных глаз и ощущать под пальцами гладкий шёлк её кожи.

— Мы ещё встретимся, — грустно, и в то же время, подпустив немного надежды в тембр своего, остающегося всё таким же сексуальным и чувственным, голоса, — надейся и верь, — и нажала на грань артефакта, активирующую перемещение.

В кабинете раздался тихий хлопок, и Вильям Хоукинс мукой в глазах смотрел на смятую простынь, на которая всего мгновение назад лежала та, что теперь будет ему сниться каждую ночь.

— Мы опять облажались, — сказал фирменным картонным голосом агент Джонс, обернувшись к агенту Смиту. Он совершенно не обращал никакого внимания на душевные метания и переживания первого помощника суперинтенданта герцогства.