– Вопрос лишь в том, с кем именно они хотят воевать. С нами или с вами? – Король уселся за свой стол и сделал глоток коньяка, затем расстегнул плотно прилегавший к шее воротник и вздохнул свободнее.

– Винтеррейк хочет воевать со всем миром, потому что Вильгельм во сне видит свое знамя над руинами Императорского дворца в Старкраре.

– Вы думаете, у него настолько… огромные амбиции?

– Сегодня я сказал Эриху фон Вультенбирдхе кое-что… и по его эмоциям понял, что он удивлен. Кениг явно слышал эти слова прежде. Думаю, от своего брата и в несколько ином виде: «Один мир – один Рейк – один кэйзар». Поэтому я уверен.

– Заговор, – сказал король. – Нам следует бояться заговора. Нас попытаются вынудить напасть первыми.

– Моя задача состоит в предотвращении данного сценария.

Он вздохнул и сделал новый глоток.

– Что конкретно вы намерены делать, тан Великий Дознаватель?

– Я? Я буду в Арадоне, чтобы контролировать ситуацию и следить за всем с вашего дозволения. Выставку посмотрю. А поскольку старые раны и непосильные труды больше не позволяют мне работать в поле, поручу это дело самому лучшему своему агенту.

– Имени спрашивать не буду, оно едва ли мне что-то скажет. Он справится?

– Лучше его был только я в свое время. Этот агент выпестован лично мной, и он, при условии вашего всестороннего содействия и невмешательства, сделает все возможное и невозможное. Можете мне верить, мы в Мескии веками боремся с заговорщиками и предателями.

– Я знаю.

– Кстати, о сотрудничестве…

Он понял мою паузу, отставил бокал и вынул из ящика стола небольшую шкатулку черного дерева.

– Здесь жетон тайной службы со всеми соответствующими документами и все остальное из вашего списка. Подлинники, разумеется.

– Благодарю.

– Но вы учтите, что старик эл’Рай был не в восторге.

– Не нравится раздавать места в своей организации?

– Он старомоден и упрям, мой дорогой дядя, и эти его черты не раз хорошо послужили Арбализее.

– Можете положиться и на меня, ваше величество. – Я поднялся. – А теперь прошу простить, усталость дает о себе знать. Воспользуюсь так гостеприимно предоставленными палатами.

Вскоре я оказался за закрытыми дверьми и под охраной солдат. Мои гомункулы[135] стояли вдоль стены, ожидая приказов.

Себастина закончила удалять грим и успела собрать набор, а также все, что нам могло понадобиться в будущем: документы, оружие, кое-какую одежду. Свою я уже почти полностью снял.

– Вы ведь здесь, верно?

– Да, хозяин.

С балдахина спустился один ташшар, из темноты под кроватью показался второй. Они пребывали в своей истинной форме, костлявые, покрытые черным мехом и перьями, со страшными когтями-крючьями, большими желтыми глазами и кривыми хищными клювами. Демоны Темноты, пусть и мелкие, но настоящие.

– Отлично. Так, ты, – я указал на одного из болванов, – займешь мое место.

– Слушаюсь, – ответил он моим собственным голосом.

– А вы двое, – я посмотрел на ташшаров, – переодевайтесь в плащи. Будете изображать недостающих Жнецов.

– Исполним.

– Или подчистим.

Они поклонились, изменили рельефы своих птичьих лиц, надели плащи и маски, затем изменили рост, чтобы соответствовать остальным. Способности сих тварей к метаморфизму пусть и были ограниченны, но оставались крайне полезными.

Я передал всю одежду Себастине и несколько минут простоял у окна, готовясь к болезненной, но необходимой процедуре. Маска напоминала о том, что я слишком долго не надевал ее, требовала внимания, признания наиболее темной стороны моей сущности. Ее напоминания проявлялись по-разному: то рука онемеет, то челюстей разжать не могу. Трансформация прошла болезненно, будто что-то быстро выросло внутри тела, заполнило и разорвало меня на части, чтобы вырваться наружу. Восприятие изменилось, просторные покои сузились, стали казаться меньше, хотя на самом деле это я подрос, мозгу требовалось привыкнуть к новой картине мира, ибо глаза теперь располагались на ладонях, обрамленные когтистыми пальцами, словно гигантскими ресницами. Еще одна насмешка судьбы – моя Маска имела восемь членистых ног и тяжелое паучье брюшко. Помнится, в первый раз я был очень удивлен.

– Залезай, Себастина. – Голос мерзкий, скрежещущий, низкий.

– Благородному тану не пристало возить прислугу на собственной спине.

– Это приказ.

– Слушаюсь.

Окно радовало большим размером, я смог вылезти на внешнюю стену дворца, но двигаться по вертикальной поверхности оказалось непросто: мешал большой вес. Выбрав подходящую точку на одной из башен, я открыл пасть и выплюнул несколько канатов черной паутины, по которым перебрался вниз, на основание дворца, коим служил величественный клиновидный утес. Уже по его отвесным, изъеденным ветрами и солью камням я пустился в долгий путь к воде. На половине пути, устав перебирать ногами, я выплюнул паутину и быстро спустился на каменистый пляж с ее помощью.

Оказавшись внизу, я с тихой мукой содрал с себя хитиновый панцирь, сбросил лишние конечности и сорвал с головы слепую костяную маску, заменявшую лицо.

– Никогда не смирюсь с этой мерзостью.

– Вы двигаетесь гораздо лучше, чем раньше, – заметила Себастина, подавая простое мещанское платье.

На самых низких оборотах к берегу приблизился паровой катер без сигнальных огней, который вскоре повез нас в порт Арадона. Затем мы пересекли весь город с севера на юг, сменив нескольких извозчиков, и выбрались за город. Стимвинг ждал на заросшем бурьяном пустыре. Черный летательный аппарат, один из тех вытянутых юрких, быстрых, специально созданных для Имперры. Он был заправлен и разогрет. На путь до базы Форт-Ваймс ушло полчаса.

Встречавший на взлетной площадке офицер Имперры Орсон Вугенброк, одетый в мундир артиллериста, доложил, что помещение для ночевки готово, что личный состав не проинформирован о визите высокого гостя и лишь коммандер в курсе. Также коммандер просила передать мне приглашение на ужин. Вспомнив, что действительно давно не ел, я согласился и пошел приводить себя в порядок.

То была не первая наша встреча. Прежде я следил за карьерой коммандера со всем вниманием, ибо Сюзанна Андреевна Ива́нова, самашиитка с раххийскими корнями, подданная мескийской короны в третьем поколении, зарекомендовала себя едва ли не как талантливейший офицер-тактик, выпущенный Высшей академией броневойск.

Мы познакомились во время военной операции на юге империи, когда армодромовые колонны форсировали реку Хеларба и двинулись на Ухаду, столицу Толхарской Республики. Промескийский президент был свергнут бунтовщиками, и в стране воцарилось правление совета старейшин. Деньги, разжегшие пламя внезапной революции, имели гассельское происхождение, а полевая артиллерия и техника революционеров пришла из Таленмарка.

Коммандеру Ивановой пришлось брать Ухаду сразу после тяжелого марш-броска и почти без воздушной поддержки, когда отовсюду лупили орудия семьдесят пятого калибра. Армодромы раскаленными утюгами прошлись по городу, предварительно раздавив несколько вражеских батарей, разрушив старинную крепостную стену и смяв чудовищными гусеницами десятки домов, а потом вырвались наружу, облитые горючей жидкостью. Благодаря таланту коммандера и воздушной разведке тяжелые машины смогли выжить в горячих степях и пустынях Толхара, избегая постоянных засад и артобстрелов.

К моменту подхода Варманской воздушной эскадры бронекорпус сохранил численность личного состава и технопарка почти полностью, а те машины, что пришлось оставить из-за поломок либо из-за попадания фугасных снарядов по гусеницам, были заминированы и послужили ловушками для любопытного врага.

Следующие наши встречи проходили на испытательных полигонах, когда Иванова в составе делегаций военных экспертов оценивала новинки военно-промышленного комплекса, в частности тяжелые армодромы прорыва АМ-4 и АМ-5.