— Да все как всегда, — улыбнулась ему в ответ Аяна, — хотя признаюсь, я уже и забыла, каково это, носить в себе ребенка. Впрочем, грех жаловаться, все же, это наш с тобой сын! А вообще, выходит весьма забавно. У всех четверых сыновья… хм… — задумалась Аяна, — а ты случайно к этому не причастен?

— Причастен, — тут же кивнул Клаус, — я же принимал непосредственное участие в их зачатии.

— Ты понял что я имела ввиду! — прищурилась Аяна, — признавайся, ты как-то повлиял на нас, чтобы у всех были мальчики. Я права?

— В следующий раз будут девочки, — не стал отпираться Клаус, — обещаю!

— Хорошо… — кивнула Аяна, — я запомню это. И девочкам расскажу. Так, на всякий случай. И вообще, хватит мне зубы заговаривать! Идем, нас все ждут.

Выйдя из кабинета, они направились в медицинский блог дворца, где все уже собрались. Идти было недалеко, так что минут через десять, они были уже на месте. Так же как и при рождении Зорна, на роды Тиши собрались самые близкие друзья и родственники. Все остальные ждали в большом зале, где проходили все балы и праздники. Этот день ждали многие, особенно аристократы Царства, ведь в этот день, в государстве должен был появиться первый наследник. Поприветствовав всех собравшихся, Клаус оставил Аяну возле Мары и Мишель, после чего, подошел к Тише.

— Ну как ты? Готова? — спросил он и улыбнувшись, взял ее за руки.

— Если честно, очень нервничаю, — буквально прошептала Тиша так, чтобы никто не услышал, — ты только никому не говори об этом.

— Обещаю, — еще больше улыбнулся ей Клаус, — никто не узнает о том, что великая воительница Тиша Сайдор способна испытывать страх!

— Да ну тебя, — Тиша покачала своей головой, — это не так просто, как ты думаешь.

— Все будет хорошо, — Клаус посмотрел ей прямо в глаза, — я обещаю!

Тиша кивнула ему и повернувшись к одному из врачей сказала, что готова. Клаус и старший из врачей помогли ей лечь в медицинскую капсулу, которая была предназначена для проведения родов. Когда крышка капсулы закрылась, Клаус кивнул врачу и отошел на пару метров назад. Вскоре, врачи начали процедуру изъятия ребенка. В прошлый раз, при рождении Зорна, Клаус немного нервничал. Сейчас же, он был абсолютно спокоен. А спустя пять минут, врач улыбнулся и сообщил, что извлечение прошло успешно и что он приступает к очистке и восстановлению. Вскоре, он кивнул Клаусу и сказал, что ребенка можно забирать. Подойдя к нему, Клаус открыл ту часть капсулы, в которой лежал его сын. Стоило ему это сделать, как их взгляды встретились. Малыш, чья кожа имела зеленоватый оттенок обрадовался и потянул к отцу свои ручки. В обычных условиях, дети начинают более или менее четко видеть только через месяц, но в случае с одаренными все было несколько иначе. Укутав сына в полотенце, Клаус взял его на руки и развернулся.

— А вот и он! — Клаус слегка вытянул сына вперед, чтобы всем было видно, — Ивар Сайдор! Прошу любить и жаловать!

Редко кто читал в свое время Былины, какими бы многообещающими названиями они нас не манили. То ли стихи, то ли песни, слова коверкаются, имена перевираются и концовки непонятные: или победили всех, или не очень. Ну их в школьную программу литературы младших классов! Пусть учатся!

Иное дело — сказки. Читаются на одном дыхании. Приключения и подвиги, правда и кривда, юмор и страх, любовь и ненависть — все в наличии. А для самой главной из них и духа не хватит, чтоб его, дух этот, как бы так сказать, перевести. Пишется, говорят, пару тысяч лет. Может, чуть больше, может, меньше. Продолжение следует и следует. И имя этой сказки — История.

Автор — конечно же, народ. Не тот, что в стране доминирует, а тот, что помогает государству в выполнении своих загадочных целей.

Гунны и готы завалили Рим к чертям собачьим. Были они устоявшимися христианами, в военном искусстве превосходили хваленных цезаревых стратегов, оружие имели самое прогрессивное. А иначе бы им победы не видать, как собственных ушей. Вроде бы логично. Но История учит другому: прогрессивный Рим пал, потому что сгнил, да еще и дикари подвалили и задавили массой.

Или загадочный император, носивший в народе прозвище "Емельян Пугачев". Бился, соблюдая все каноны воинского искусства, со штабом, где генералы из дворян, штандарты и артиллерия. Казнен тоже по-царски. Сделался "емелькой", Пушкин засомневался, горя желанием приблизить к реалии свою "Капитанскую дочку", но и ему был отказ к любым, касаемо той войны, архивам.

Ну а уж какая История получатся в наше время! Сказка, кою нежелательно на ночь читать. Каждый из творцов пытается перещеголять друг друга, прогибаясь перед властьимущими. Только "дэньги давай, дэньги"! Но правда-то одна! Где же она?

Где-где — в Караганде. Вот и сей труд — от начала и до конца — враки. Вымысел авторский, любые совпадения с Историей и, так называемым, историческими личностями — случайны.

Не было могучей Ливонии, не было ливов, а, если уж они и были, то жили все десять человек под Ригой и мычали с трудом и невпопад на неливвиковском языке.

Не напоминают древнерусские Былины затертые руны из Калевалы, да и Калевала по сюжету не переплетается с Библией.

Ничего не было. Стало быть, моя сказка ничем не отличается от прочих.

Такая вот Былина.

Бру2с, вдали от дома.

Человек в разодранной кожаной рубахе, надетой на голое тело, вроде бы не спотыкался, не сипел приоткрытым в оскале ртом, не махал бестолково руками, помогая себе в беге. Легко и стремительно огибал он ямы и вывороченные корни, перепрыгивал через стволы поваленных деревьев, отводя локтями норовящие выцарапать глаза ветки. Но на праздного бегуна он все равно походил не очень.

Может быть, потому, что немного людей задумает поупражняться в скорости, выбирая для этого чащу прионежских лесов. А, может быть, потому что все движения он совершал совсем безучастно, как отупевший от пустого труда раб.

Глаза горели огнем, но тлели в нем отнюдь не стволы, ветки и ямы, что попадались по пути. Было в них что-то другое, нематериальное, далекое: досада, тоска и огромное беспокойство.

Так долго не набегаешься. Обязательно найдется меткий сучок, который угодит исключительно в глаз. И хорошо, если в левый, на прицел не влияющий, а если в оба? Или нога поскользнется на замшелой коряге, вывернется самым неправильным образом и потом вообще не только бегать, но и ходить станет решительно невозможно. Нога — не лошадь, ее просто так не заменишь.

Хотя, какая лошадь, к монахам! Денег и на боевого осла не хватит.

Человек тряхнул головой, причем капли пота полетели в разные стороны даже из бороды, перешел на шаг, стараясь успокоить сердцебиение и выровнять дыхание.

Наконец, когда удалось уговорить сердце более-менее не стучать в ушах, подобно молоту Тора, он прислушался. Даже, расчистив ото мха пятачок земли под ногами, приложил к нему ухо. Ни топота ног, ни бряцанья оружия, ни выкриков уловить не удалось.