– Ну так пойдем, поговорим с ним!

Порывшись в головах марионеток, я узнал, что они являлись представителями одного небольшого отряда повстанцев, который в составе четырнадцати человек прибыл пограбить отдаленное село, прекрасно зная, что не встретят тут никакого сопротивления. За минусом этой четверки, в деревне их осталось только десять. Десяток отъявленных головорезов, которых я могу уничтожить за секунду. В конце концов, если мы хотим с Викой где-нибудь осесть, то зачем ехать куда-то дальше? Почему бы не попробовать обустроиться на этом месте, став покровителем для безымянной беззащитной деревушки?

Погрузившись в транспорт, мы все вместе направились к поселку, а оба проводника, уже успевшие попрощаться с жизнью, почему-то то и дело бросали в мою сторону очень странные и настороженные взгляды.

В деревню мы вернулись очень вовремя. Фалааго согнали всех жителей в нестройную толпу и теперь ходили стращали их, размахивая перед людьми огромными изогнутыми ножами. Повстанцы уже забрали себе все, что могли – воду, горючее, еду и все невеликие сбережения сельчан, чем поставили их отдаленную деревню на грань, за которой само выживание становилось невыполнимой задачей. Это при условии, что они вообще хоть кого-то оставят в живых.

В сопровождении четверых марионеток, изображая пленных, мы беспрепятственно подошли к остальным фалааго почти вплотную. Они, увидев в нашей компании Викторию, радостно заулюлюкали, а один даже пальнул в небо, не сдержав эмоций.

– Хей, считайте, что я уже застолбил эту Белоснежку! – Закричал здоровенный негр, который ходил оголенным по пояс, но в такой же куфии на голове, как и остальные. Из разумов мертвецов пришел отклик, что это главарь их небольшого отряда. – И черта с два вы меня остановите!

Услышав его слова, я заскрипел зубами от плохо сдерживаемого гнева, но больше никак себя не проявил. Тут слишком много свидетелей, чтобы применять Силу, так что придется играть выбранную роль до конца.

– Конечно, Санам, – покладисто ответил один из подконтрольных мертвецов, – только есть одна проблема.

– Какая еще, в сраку, проблема?!

– Давай отойдем в сторону. Не хочу говорить при этих муи.

– Что-то серьезное? – Нахмурился верзила.

– Не совсем, – изобразил сомнение покойник, – но, думаю, знать должны все.

– Черт! Ладно, присмотрите за этим стадом! – Здоровяк заглотил наживку и махнул рукой, подзывая всех своих, а мои марионетки рассредоточились так, чтобы на линии огня оказались только отошедшие в сторону фалааго.

Едва повстанцы скучковались немного в стороне, мертвые вскинули автоматы и без долгих предисловий начали поливать небольшую группу длинными очередями, превращая своих недавних товарищей в искореженные куски мяса. Свинцовые пули играючи пробивали ничем не защищенные тела, опрокидывая людей на землю, и неготовые к такому повороту событий грабители полегли все до единого за считанные секунды. Гораздо раньше, чем мертвецы расстреляли свой боезапас.

Отгремел последний выстрел, повиснув в воздухе долгим отзвуком, и на утоптанную площадку, куда согнали жителей деревни, опустилась гробовая тишина.

– Так будет с каждым, кто посягнет на это село! – Во всеуслышание объявил ближайший мертвец для притихших сельчан. – Теперь вы под нашей защитой! Нам не нужны деньги и ваше почитание! Мы просто хотим мирной жизни! Если вы не хотите нас видеть и собираетесь и дальше оставаться беззащитной отарой овец, которую может обстричь любой желающий, то просто скажите. Мы уйдем, не причинив вам вреда!

Сельчане стояли, глупо хлопая глазами, абсолютно так же, как делали недавно наши проводники, и, кажется, не совсем понимали смысл сказанных слов. Они были больше шокированы скоротечной расправой над недавними угнетателями, и силились понять, что подвигло одних фалааго, выступить против своих братьев.

Пока мирное население приходило в себя, растирая глаза от медленно расползающегося тяжелого порохового дыма, марионетки споро начали собирать разбросанное оружие павших повстанцев. Я же, стараясь не привлекать особого внимания, ухватил Вику под руку и отбуксировал ее к небольшой хибаре, которая была отведена местными нам под временное жилище.

– Ты как? – Спросил я девушку, когда мы зашли в покосившееся здание из земли, глины и шиферных листов. – Не тошнит? Голова не кружится?

Я знал, что должен испытывать человек, впервые увидавший бойню, и ощущал, что она напугана и ошеломлена не меньше деревенских. Скорее, даже больше. Местные аборигены видывали всякое на своем веку, и даже убийства. Для них это был, конечно, шокирующий эпизод, но он был всего лишь одним из. А вот для Вики он был первым.

Гибель других фалааго, что впоследствии стали моими марионетками, девушка перенесла гораздо легче. А вот хладнокровный и скоротечный расстрел остальных членов банды потряс ее куда как сильнее.

– Это было… жутко. – Едва сумела выдавить бледная Вика. – Господи, столько крови… я даже не представляла, что смерть под пулями это так ужасно…

– Успокойся, – я крепко обнял ее и прижал к себе, помогая прийти в себя. – Все уже закончилось, не стоит так переживать из-за горстки головорезов, для которых человеческая жизнь не более чем развлечение.

– Все равно… – она стояла, прильнув ко мне, и пыталась унять нервную дрожь во всем теле, – я не понимаю этого. Ты так легко их всех убил…

Я лишь прикрыл глаза, прогоняя в памяти сцены из своей прошлой жизни, которые по своей жестокости даже близко не стояли с этой расправой.

– Я некромант, Вика, водивший за собой мертвый легион по Москве. Я боюсь, что рядом со мной ты навидаешься и не такого. Но ты лучше подумай о том, что могли сделать эти ублюдки с нами и всеми остальными жителями, если б я не устранил всю их шайку.

– Да… я понимаю. Наверное, ты прав…

Мы простояли так еще некоторое время, и Виктория действительно начала понемногу успокаиваться. Я гладил ее по волосам, нашептывая различные слова утешения, помогая ей принять реальность, и ее нервный мандраж постепенно отступал. Бедная девочка окунулась в водоворот смертей слишком резко, и мне было нестерпимо печально от того, что я не смог ее от этого оградить.

Радовало только одно, мне теперь гораздо проще отслеживать влияние моего дара. После того как я, можно сказать, поймал его за руку при попытке мной манипулировать, мне хоть стало понятно, с какой стороны ждать этих поползновений. Спасибо Виктории за это, иначе, не исключено, что сейчас произошло бы рождение нового Аида.

Спустя десяток минут, когда Вика смогла снова уверенно стоять на ногах, не повисая на мне, в хибару вошел старейшина деревни, деликатно постучав в косяк дверного проема. Пожилой негр выглядел глубоким стариком, сморщенный и высушенный палящим солнцем и тяжелой работой, но ему, на самом деле, едва ли было больше пятидесяти. Слишком уж ясным и разумным был его взгляд. В этой мелочи мы с ним даже были схожи… я тоже теперь выглядел намного старше своих лет.

– Чужаки, – обратился он к нам на вполне сносном английском, – мне хочется поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали.

За его спиной на улице маячил один из наших недавних проводников, не решаясь заходить, и я понял, что тот рассказал о таинственной перемене, произошедшей с четверкой повстанцев.

– Я понимаю, – продолжал глава местной общины, – что наша страна далеко не рай, и что к нам по доброй воле приходят очень немногие. Как правило, это те, кто бежит от чего-то или от кого-то. Именно по этой причине я не хочу спрашивать ни о ваших именах, ни о том, что вами движет. Но я не могу не спросить о произошедшем. Скажи мне, белый, – он обратил на меня свой ясный взор, – как ты сумел убедить этих убийц пойти против своих, не зная даже нашего языка?

Ах, вот что его гложет… что ж, естественно, я не собираюсь раскрывать своих секретов, но кое-какую лазейку на этот случай себе уже присмотрел. В остальном же, пусть сам ломает голову, какими ухищрениями или уловками я обратил на свою сторону четверых повстанцев.