— Вот и прекрасно. Поэтому с этой стороны я не жду подвоха.

— Но подозрения-то все равно могут возникнуть у кого не надо.

— Подозрения у них уже возникли, — припечатал я. — Главное, чтоб у них не было еще и фактов.

С этим Дамир не согласиться просто не мог.

Мы с Галиуллиным проговорили еще около часа, обсуждая различные варианты дальнейшего развития событий да прикидывая пути решения возможных проблем. Потом немного поддались ностальгии, потрепавшись о былых годах, вспоминая нашу совместную работу в девяностые годы прошлого уже тысячелетия. Смущенный и постоянно винящийся Дамир раз десять предлагал «любую, какая только может понадобиться» помощь, а я за каждый раз сердечно его поблагодарил и обещал обратиться при случае.

Разошлись мы уже вечером, когда я влил в себя в общей сложности литра два колы, а Галиуллин три пинты пива. Распрощавшись, Дамир поплелся к ближайшему метро, не рискнув садиться за руль в подпитии, а я потопал к своему спорткару, собираясь упрямо штурмовать ужасные вечерние пробки.

Следующая неделя прошла вполне спокойно, мне никто не звонил, в двери никто не ломился, да и вообще никаким другим образом не пытался меня найти. Только тихонько брякнула SMS от Лунина, который скинул номер умельца, способного быстро и качественно переделать мой «Taurus» под стрельбу боевыми патронами.

Позвонив ему, я быстро договорился о встрече в глухом и безлюдном месте. Опасаясь подставы, я распихал по карманам чуть ли не целый арсенал всевозможных средств самообороны, от перцового спрея до однозарядного «Тазера». Травматических стволов, которых у меня было… навскидку штук пятнадцать всевозможных видов, а с собой взял два, заряженных самыми жесткими из разрешенных законом патронов. Береженого бог бережет, как говорится.

Но все меры предосторожности оказались напрасны. В условленное время ко мне в машину прыгнул какой-то молодой пацанёнок, продемонстрировал крайне раскуроченный и потрёпанный телефон с текстовым сообщением, которое я получил за пару часов до встречи, чтобы подтвердить свою личность, забрал мой верный «Taurus» и был таков. Обратно я его получил вечером того же дня в совершенно ином, но не менее глухом местечке. В барабане уже было заряжено пять боевых патронов. «Подарок фирмы», — как пояснил все тот же молодой товарищ, одарив меня щербатой ухмылкой.

Отвалить за это удовольствие мне пришлось целую штуку вечнозеленых заморских рублей. Без малого цену двух таких револьверов. Но я потраченных денег не жалел, своя жизнь, как вы знаете, дороже любых денег. А её безопасностью я что-то очень сильно озаботился в последнее время.

Теперь, на случай неразрешаемых другим путем проблем, у меня есть очень весомый «последний аргумент». Буду, конечно, молиться всем богам о том, чтоб он мне никогда не пригодился, но как знать, какой поворот сделает жизнь? Лучше пусть плохое, к которому ты тщательно подготовился, не случится, чем нагрянет и застанет тебя врасплох.

В общем, мои будни шли своим обычным чередом, и только лишь на исходе восьмого дня моей добровольной изоляции прилетела небольшая подлянка, которую я давно ожидал. На меня написали заявление за избиение четырех молодчиков на парковке перед «Воином». Правоохранители сработали удивительно оперативно и слаженно, так что рассмотрение дела назначили уже на завтра. По этому поводу мне и позвонил мой адвокат.

— Алло, Сергей! — Как всегда жизнерадостный Петренко излучал в трубку сплошной оптимизм и веселье. — У меня новости!

— И тебе не хворать, Саныч. Что расскажешь?

— Ну что-что, судить тебя собираются!

Он постоянно был на позитиве, и даже о таких вещах говорил как о забавном недоразумении. Такая жизнерадостность, если честно, не сильно-то обнадеживала, но зная квалификацию Сан Саныча как юриста, да плюс его безупречную (насколько это вообще возможно для адвоката) репутацию, я не был склонен к панике.

— Петренко, ты не тяни кота за усы, — раздраженно потребовал я переходить к сути, потому что иначе он мог еще долго меня троллить, — давай уже выкладывай.

— Тю, Серёженька, какой ты нетерпеливый, — наигранно расстроился Саныч, — но ладно, раз уж ты так настаиваешь, то как я могу отказать?

Похоже, фиглярство в нем было неискоренимо. И как он вообще с таким характером находил себе клиентов?

— В общем, ты у нас без пяти минут преступник, совершил нападение на четырех беззащитных прохожих из-за неправильно припаркованной машины, — обнадежил меня Петренко.

— Э-э-э-э… — я немного подзавис, переваривая услышанный бред. — Это что, официальная позиция пострадавшей стороны?

— Именно! — В трубке послышался звук, напоминающий щелчок пальцами. — И вменяют тебе нанесение вреда здоровью средней тяжести с отягчающими обстоятельствами, как совершенное, во-первых, из хулиганских побуждений, во-вторых, в отношении двух и более лиц, в-третьих, с применением оружия. «Пятёрик» тебе вполне реально светит!

— Так, Саныч, завязывай кошмарить меня! — От такого сообщения мне стало как-то не по себе. — Знаешь же, что я нервный. Суд когда?

— Завтра, — невозмутимо ответил адвокат, чем еще больше поверг меня в ступор.

— Что?! Завтра?! Так быстро? А меня почему ни разу не вызвали никуда? Даже участковый не звонил. Это вообще нормально?

— Так ты же сам попросил, чтоб тебя не дергали лишний раз? Или я это от какого-то другого Сергея слышал?

— Нет, просил, конечно, — припомнил я собственные слова, — но я же не знал, что все настолько серьезно будет!

— Серёженька, не ссы в компот, родной! Нам его еще пить придется. — На мое волнение Петренко, можно сказать, не прореагировал вообще никак. — А вообще, ты же знаешь нашу российскую неповоротливую систему правосудия. Она как мельничный жернов, движется медленно, но неумолимо. Но когда находится кто-то такой умный, кто знает, где ржавый механизм нужно жирно подмазать маслицем, тогда и система начинается двигаться гораздо резвей. И очень часто в том направлении, в котором «подмазывающему» требуется. Улавливаешь мои намёки?

— Ты хочешь сказать, — выдвинул я свою версию, — эти ребята как раз из таких «подмазывающих» оказались?

— Нет, Серёжа, это простые «шестерки».

— Ага, «шестерки»… — скептически проворчал я, — на «гелике» за пятнадцать миллионов.

— Ты что, — почти искренне оскорбился Саныч, — на слово мне не веришь?

— Я, Петренко, никому на слово не верю. И тебе об этом чаще остальных говорю. Так откуда информация по «шестеркам»?

— Эх, Серёжа, — начал сокрушаться адвокат, — какой ты все-таки подозрительный и недоверчивый!

А потом без всякого перехода выпалил своим жизнерадостным голосом:

— Хвалю, так и надо! А что касается этих гавриков… я, когда мотался по Москве, твои дела решал, между прочим, — особо заострил внимание на этом Петренко, на что я лишь промолчал. Устал уже напоминать ему, что делает он это не бесплатно, а за тройную сдельную. Все равно бесполезно, так и будет прибедняться, альтруист, блин, недобитый. — И встретился я с нашей пострадавшей стороной.

— Хм… и что дальше?

— А дальше — больше! Угадай, кто сопровождал здорового угрюмого детину, постоянно раздраженного и со следами попадания резиновой пули на руке?

— Понятия не имею, — честно ответил я.

— Конечно, не имеешь. Ты ж его вообще не знаешь, тебе ни его имя, ни фото ни о чем не скажут.

Я еле удержался от того, чтобы как следует не выматериться. Вместо этого я просто тяжело выдохнул и сосчитал в уме до десяти. Как же иногда трудно бывает работать с Петренко, но видит бог, я держусь.

— Да погоди ты пыхтеть, Серёжа! — Верно интерпретировал он мой тяжкий вздох. — Сейчас всё поясню! Я когда-то давно помогал отмазывать московских, хе-хе, гангстеров. И свела меня тогда судьба с неким человеком, приближенным к одному из главарей уже тогда весьма крупной группировки, некому Игнату Штырёву, прозванному в более узких кругах Штырём.