– Я не совсем понимаю, как это может помочь унять всеобщую панику, если она случится.

– Все просто, мистер Нилс. Попробуйте вспомнить, сколько в вашей стране католиков?

– М-м-м… если честно, я далек от этой статистики. Меня по долгу службы больше расовое соотношение населения интересует.

– Хорошо, я скажу вам. Шестьдесят миллионов католиков.

– Это всего чуть более двадцати процентов населения…

– И двести пятьдесят миллионов христиан остальных конфессий, а это уже, грубо говоря, восемьдесят процентов. – Нилс примолк, чертя в уме диаграммы и ожидая, к какому выводу подведет его посланник Святого Престола. – Христианство, как вы знаете, учит смирению. И неважно, что это все люди разных ветвей нашей веры. Христианский бог все равно един. Значение имеет только то, кто сможет собрать всех прихожан под одними знаменами, и выступить единым фронтом против общего врага.

– Вы хотите объединить все христианские конфессии в одну? – Удивился Нилс такому неприкрытому признанию.

– Не буду скрывать, Ватикан подобное развитие событий допускает. Но вам не о чем беспокоиться! Церковь уже достаточно древняя организация, чтобы знать свое место. Мы не смеем посягать на светский уклад, и нас не привлекает мирская власть.

– И все же, это весьма рискованная затея. Мало кому захочется иметь вместо населения неуправляемую армию фанатиков.

– Вы слишком сильно преувеличиваете, мистер Нилс! Однако же, вы упускаете из виду тот факт, что вам не удастся спокойно отсидеться, если весь мир превратиться в поле боя между живыми и мертвыми. Вам придется вступить в эту войну, только вы не будете к ней готовы, потому что вам неизвестно оружие против умертвий.

– Русские, насколько мне сообщили, широко применяли распятия, окуривания и святую воду.

– И что, сильно им это помогло? – Иронично осведомился священник. – Ядерный удар по столице, вот как они пытались спастись. Тварь просто играла с ними, дурачила и водила за нос. А результатом этих заблуждений оказалось попадание русских в настолько отчаянное положение, что им пришлось уронить себе на головы атомную бомбу, лишь бы одолеть противника. Уверен, вы не желаете повторить их ошибок.

– То есть вы хотите сказать, что вам известно, как совладать с восставшими мертвецами? Почему же вы тогда не поделились этим знанием с Россией?

– А зачем? – Брат Валентин округлил глаза, демонстрируя недоумение. – Отношения между разными христианскими конфессиями вещь очень сложная и многогранная, мистер Нилс. Нам не было смысла помогать русским кафолистам, потому что мы не желали вступать в эту борьбу вторыми. У нас, как вы понимаете, тоже есть большая политика, и отдавать столь огромное преимущество сопернику – увольте. Мы предоставили им возможность попытаться самим решить возникшую проблему с умертвиями, но они с треском провалились. Теперь же, пока тварь взяла небольшую передышку, уже мы начали подготовку. К тому моменту, когда она обретет былую силу, мы тоже будем готовы ударить в ответ.

– Что ж… такие мотивы мне более понятны и близки. – Мужчина встал из-за стола и подошел к окну. – И я так понимаю, что об оружии против мертвых вы расскажете только тогда, когда мы удовлетворим вашу просьбу?

– Огонь.

– Что, простите? – Нилс не совсем понял, к чему это было сказано.

– Огонь, – повторил священник, – это и есть то, чем можно бороться против умертвий.

Глядя на вытянувшееся лицо хозяина кабинета, Брат Валентин не сдержал откровенной, но доброй улыбки.

– Неужели вы думали, мистер Нилс, что Ватикан станет шантажировать вас, добропорядочных католиков, этим знанием? Вовсе нет, мы стремимся показать, что готовы к всестороннему сотрудничеству.

– Кхм… – мужчина проглотил готовые сорваться с языка слова, что у священнослужителя это вполне получилось… – огонь, кто бы мог подумать…

– Знаете, я бы хотел рассказать еще кое-что, о чем не принято распространяться на широкую публику. Скажите, вы знакомы с историей Второй мировой войны?

– Вполне. Пусть и многих деталей я не знаю, но ключевые моменты мне известны, – кивнул мужчина.

– Тогда вы наверняка знаете, чем она закончилась?

– Вы имеете в виду Нюрнбергский процесс?

– Не совсем, – Брат Валентин покрутил ладонью, тщательнее подбирая слова, – скорее я хочу вас попросить вспомнить о том человеке, который до него не дожил, хоть и был виновен больше остальных.

– Вы о Гитлере? О нем я тоже читал. Историки пишут, что он отравился цианистым калием вместе с Евой Браун. Хотя по другим данным, он застрелился в командном бункере под Рейхстагом.

– Допустим. Ну а что произошло после этого?

– Его тело вынесли офицеры СС и… подождите! – До Нилса вдруг начало доходить, на что намекал священник. – Вы хотите сказать, что тело Гитлера сожгли не просто так?!

– Вы абсолютно правы, именно к этому я и подводил. За тайной умопомрачительного взлета от посредственного пейзажиста, которого даже не приняли в Венскую художественную академию, до фюрера целой страны явно стоит что-то большее, нежели личностные качества. У нас, к сожалению, нет документальных подтверждений или однозначных записей об этом в храмовых архивах, поэтому этот случай официально не считается проявлением силы Темных Жрецов, но…

– Это… – американец пребывал явно в шокированном удивлении от услышанного, – пожалуй, самая жуткая демонстрация могущества.

– Я просто хочу, чтобы вы могли хотя бы приблизительно представить границы возможностей этих отродий, мистер Нилс.

– Вы были весьма убедительны и доходчивы, брат Валентин. Ваши слова тяжело будет забыть.

– Надеюсь на это всем сердцем, – обозначил намек на улыбку священник, а затем посерьезнел. – Церковь провела серьезное расследование, – уголки его губ перестали изгибаться, – нам стала даже известна личность нового Жреца. Помогите нам обнародовать эту информацию, подключите к этому ресурсы государственной пропаганды, окажите помощь в его поисках, и награда превысит любые ваши самые смелые ожидания. Ватикан умеет дружить и воздавать должное своим союзникам, поверьте.

Сегодня Дамир пришел со службы гораздо раньше, чем обычно. Удивительное дело, но со Смертью Сухова работа в их Управлении вообще сильно изменилась. Сложно сказать, в лучшую ли сторону, но полицейский вдруг с удивлением обнаружил, что в сутках достаточно часов не только для унылой рутины, но и для себя. Новый начальник не был таким требовательным, как старый генерал, не заставлял ночевать в конторе, не ставил задачи с максимально сжатыми сроками, да и вообще мало как себя проявлял. Сотрудники вдруг оказались не то чтобы предоставлены самим себе, но их короткий поводок, на котором Сухов держал абсолютно каждого, вдруг заметно удлинился.

Еще совсем недавно, все свободные минуты майор проводил с Викторией, не особо считая их, наслаждаясь одним только фактом нахождения рядом с ней. Но теперь, когда она бросила его прямо на праздновании его же дня рождения, все это время повисло на нем целыми часами тягучего безделья. Изматывающего, как зубная боль, и ядовитого, как змеиный яд. Дамир не знал, чем можно себя занять, поэтому нашел себе нейтральное занятие, помогающее немного развеять скуку. Он смотрел документальные фильмы в интернете. Больше всего, конечно же, ему хотелось напиваться вдрызг, но он не позволял себе терять моральный облик. Полицейский за свою жизнь неоднократно видел таких людей, ищущих утешения на дне стакана, и знал, чем это может обернуться. Это путь саморазрушения, который только ускорит падение в пучину темного отчаянья.

Поэтому вместо того чтобы жалеть себя и наливаться крепким алкоголем, Дамир врубил телевизор, подключенный к смарт-тв, выбрал на нем первый попавшийся документальный фильм, болтающийся на первых позициях трендов, да отправился стряпать себе бесхитростный ужин.

Наведя крепкий кофе, да расставив тарелки с простой и сытной снедью, полицейский на автомате потянулся к пачке сигарет, и опомнился лишь тогда, когда шершавый фильтр привычно устроился между его губ. Немного поколебавшись, он все-таки чиркнул колесиком зажигалки и с наслаждением затянулся, выпустив клубы едкого дыма. Бросал курить он по одной простой причине – потому что Вика с трудом переносила табачную вонь. Но теперь, когда она сбежала с Серегой, исчезла необходимость ограничивать себя в этой вредной привычке.