Уносясь прочь на высокой скорости, я наконец смог облегченно выдохнуть. Вырвался. Сумел.

Мои руки судорожно тискали руль, сжимаясь до скрипа и побелевших костяшек, но дрожи не было. Сила, а может пережитые события, научили меня сохранять хладнокровие в любой ситуации, кроме, разве что тех, когда мой дар начинал требовать убивать. Однако даже сейчас, выбравшись из эпицентра стрелкового боя, я всего лишь ощущал себя сильно утомленным, но не более. И не было даже мук совести, что сегодня на моем счету прибавилось, как минимум, пять покойников. А сколько еще погибнет из подстреленных охранников особняка? А сколькие истекут кровью, не дождавшись помощи из раненных омоновцев? Меня это огорчало, но уже не трогало. То ли перегорел уже и смирился с тем, что смерть следует за мной повсюду, то ли это дар помогает пройти психологическую трансформацию. Да оно, впрочем, уже и неважно. Сейчас у меня осталась еще одна важная забота…

Лишившись почти всех своих мертвецов, я все равно считал такой исход полной и безоговорочной победой. Нет, вы только вдумайтесь, два с половиной десятка марионеток перестреляли вдвое большее количество подготовленных штурмовиков. Да, зомби, за время перестрелок в здании словили по три-четыре пули на человека… то есть на тело. И будь они простыми людьми, то никакая легионерская слаженность и скорость не смогли бы им помочь — полегли бы все при штурме, не сумев причинить серьезного ущерба. Но ведь они не были простыми людьми, и все вышло так, как вышло. Мог ли я хотя бы догадываться, какое все-таки непобедимое оружие способен порождать мой дар? А если б марионетками были не урки с улицы, а, к примеру, те же омоновцы? Что если бы я убил и поднял всю роту?

От мыслей и ощущения чуть ли не абсолютной власти по телу побежали мурашки. Пришло осознание, что с такими возможностями я играючи могу перекроить весь мир. Сегодня я как опытный дирижер управлял двумя десятками мертвецов, и умыл кровью роту ОМОНа, хотя прикладывал все усилия, чтобы никого не убивать. Захоти, и я бы перестрелял их всех. А еще лучше, убил бы силой и поднял взамен своих марионеток. Более опытных, лучше экипированных и вооруженных. Целый отряд отменных вояк, которых не способны остановить пули, а только лишь огонь, но кто об этой слабости знает кроме меня? А если их будет не двадцать пять, а сто? Двести? Ведь я ощущаю, что нахожусь сейчас лишь в начале пути. В первые дни я совершенно не мог полно контролировать всех своих мертвецов, неизменно ловя при попытках приступы мигрени. Но сегодня… после недолгой практики я управлял ими так же легко, как опытный пианист управляет своими пальцами, играя на таком знакомом инструменте. И кто тогда сможет меня удержать?!

Боже-боже, о чем я думаю… нужно срочно отвлечься, пока я совсем не съехал с катушек и не пошел завоёвывать мир. И, слава богу, отвлечься мне было на что. Во-первых, нужно было чтоб оставшиеся три марионетки, что выполняли роль наблюдателей и не пострадали в этом дымном от пороховых газов аду, в который превратился особняк, подготовили мне новый транспорт, поскольку этот вполне могут уже искать. Во-вторых, в моей голове терпеливо дожидалась моего внимания ниточка чужого сознания, которая при жизни была Ханом. За время боя я не мог уделить и секунды ему, так что теперь настало время поставить окончательную точку во всем этом дерьме с Золотой Десяткой и вызволить Алину.

Посмотрим, чего интересного ты мне расскажешь, мертвец…

Хан сумел рассказать мне действительно очень многое. Причем, от некоторой информации мне захотелось в приступе злости на самого себя расколотить лобешник об руль. Ну серьезно, Серж! Что же ты за тормоз такой?! Как ты мог забыть, с чего началась вся эта история? Со Свиридова ведь она началась, а вовсе не с конфликта с Боровом! И именно этот следователь был причиной того, что Золотая Десятка хочет меня убрать, а никак не месть Штыря за позор своих людей. Конечно, знать об этом наверняка я не мог, но уж хотя бы догадываться-то следовало? Меня же просто все подталкивало именно к такому выводу…

Еще Просто-Дима на хэллоуинской вечеринке мне прямым текстом заявил, что обида Штырёва на меня, это лишь ширма, а истинный мотив Золотой Десятки в чем-то ином. А еще незадолго до этого уже Сухов упоминал Свиридова и Штыря буквально в одном предложении, и у меня даже ничего не ёкнуло. А ведь это же очевидно, как божий день! Поганый мент все это планировал с самого начала! Он знал, что за мной начнется охота, и ждал, когда я, осознав это, прибегу к нему испуганным в поисках защиты и убежища! Генерал сознательно меня подставил, чтобы у меня не было иного выхода кроме как влиться в расследование и довести его до конца. Как же меня развели…

Какими только я себя словами не крыл в эти минуты, какими эпитетами себя не награждал. Мне кажется, что говори я это вслух, то даже невозмутимые марионетки не выдержали бы и попросили меня быть более сдержанным в выражениях. Но вряд ли это могло хоть как-то помочь мне, все мы крепки задним умом. Так что я, как следует выматерившись, просто мысленно похлопал себя по плечу и пожелал быть более внимательным, а не сидеть, как желторотый птенец, щелкая клювом во все стороны.

Теперь-то уже я понял, что рано обрадовался, и что Хан был вовсе не корнем моих бед, а только лишь одним из исполнителей. Как-то рановато я замечтался о спокойной жизни…

Еще я выяснил что хитрый Царёв получил на меня заказ буквально в тот же день, когда я имел неосторожность засветиться у ведомственного бюро судебно-медицинской экспертизы возле Свиридова. Хоть ему и не сообщили причину, по которой хотят меня укокошить, но я прекрасно уже понял и сам. Потому что… барабанная дробь! К этому старому прохиндею неоднократно ходил на рандеву АНДРЕЕВ! Тот самый ублюдок, что напросился ко мне на встречу в «Надежде», и который, только вдумайтесь, представился своим настоящим именем и званием. Похоже, что он тогда меня уже заочно посчитал покойником, и не особо парился по поводу раскрытия своей личности.

Именно эта фээсбэшная мразь и передала Десятке заказ на меня, да еще и неоднократно осведомляясь, почему же я до сих пор жив. Вместе с этим Хану было отдельно обещано, что мое убийство никого особенно не огорчит, так что особо рьяно его расследовать не будут. Однако старый бандит был слишком осторожен, и не поверил безоговорочно в такие сладкие обещания, иначе зачем было бы ФСБ его перепоручать? Он заподозрил неладное и стал активно собирать обо мне любую информацию, до которой только мог дотянуться. И тут, какая удача, начинают всплывать статьи в СМИ о моем конфликте со шпаной Штыря, после чего Хан принимает оптимальное и элегантное решение — отдать меня Игнату Альбертовичу под видом заботы о его, штырёвской, репутации.

В случае же если моя смерть все же всколыхнет органы, Царев планировал беззастенчиво перевести все стрелки на Штыря и бросить его под каток правосудия. В дальнейшем бы тот, скорее всего бы скончался в СИЗО при странных обстоятельствах, чтобы ненароком не сдал Хана, но это еще не было окончательно решено. По крайней мере, связей и возможностей для такого фокуса у лидера Золотой Десятки было предостаточно.

Основным опасением Царёва было то, что сумма за мою голову назначена настолько подозрительно большой, будто бы ее и не собирались платить по итогам работы. Так что он подстраховался, без малейших колебаний бросив на амбразуру своего мстительного собрата по цеху, который с напором бешеного носорога кинулся мне мстить, не считаясь вообще ни с чем. А если того вдруг упекут на зону, то Хан бы очень жестко спросил с тех, кто пытался его надуть, и начал бы он спрашивать с Андреева. Не то чтоб у авторитета было достаточно сил для войны с ФСБ, вовсе нет. В открытом противостоянии федералы его бы просто затоптали, так что криминальный босс планировал действовать иначе, создавая резонанс вокруг моей гибели. Для этого у него вполне хватало информации, и это вполне могло бы пошатнуть, а то и вовсе выдернуть из под задниц некоторых больших начальников их пригретые кресла.